Я наблюдала за молодой женщиной, пока она пользовала Лиама. Она управлялась со всем на удивление уверенно и быстро. Еще я заметила, что она часто прикладывает ладони к груди моего мужа. На первых порах мне было неприятно на это смотреть, но потом я вспомнила слова Лукаса: «Ее руки творят чудеса…» Надеясь, что это и вправду так, я заставила себя проглотить ревность. Лиаму было так плохо, что спасти его и вправду могло только волшебство или божье чудо.
– Тот мертвый мужчина – ваш родственник?
– Брат моего мужа. Его звали Колин.
– Мне очень жаль… Лукас, Пэдди и Квинтон отнесли тело на вершину холма и накрыли камнями. Когда земля оттает, они похоронят его достойно.
– Спасибо, – сказала я просто.
Я закрыла глаза. При мысли, что Лиам вот-вот может оказаться рядом с Колином, у меня сжалось сердце.
– Откуда вы приехали?
Ангельский голос с мелодичными интонациями отвлек меня от размышлений. Беатрис покачивала чашкой с золотистым напитком и смотрела на меня своими удивительными глазами. Манера говорить нараспев выдавала в ней чужестранку. Наверное, она приехала с континента.
– Мы ехали из Перта.
– Ну конечно, там лагерь якобитов…
Я не стала распространяться на эту тему. Мне совершенно не хотелось говорить о графе Маре и об этом «мертворожденном» восстании. Беатрис наверняка угадала мои мысли и не стала настаивать.
В комнате так сильно пахло сухими травами, что голова шла кругом. Сперва этот запах раздражал меня, но теперь казался приятным, даже успокаивающим. Беатрис машинально наматывала прядь белокурых волос на указательный палец, потом медленно опустила руки на стол ладонями вниз, по обе стороны от своей чашки.
– Что Лукас сказал вам обо мне?
– Э-э… Он сказал, что вы – колдунья, – призналась я не без смущения.
Однако хозяйку дома это ничуть не обидело. Наоборот, она улыбнулась.
– Меня зовут Беатрис Беккет. А вас?
– Кейтлин Макдональд. Вы ведь не шотландка по крови?
– Нет. Я француженка. Я знаю, акцент меня выдает. В Британии я живу последние двенадцать лет, а родилась и выросла в Альзоне, на юге Франции. Мое настоящее имя Беатрис Бакесон. Думаю, вы понимаете, почему мне пришлось немного его «подправить» на английский манер.
– Что привело вас сюда?
– Восстание камизаров[108]. Мой отец был гугенот, и жить в стране, где король признает только одно вероисповедание – католическое… Думаю, вы меня понимаете.
Я понимала ее лучше, чем она могла представить, поскольку пережила то же самое в Ирландии.
– Начались массовые гонения на протестантов. Настоящее побоище! – Ее великолепные глаза потемнели. – Отец мой сгорел на костре, потому что отказался переходить в католичество. Они объявили его еретиком. Мой отец был добрым человеком и очень любил свою семью. Трудно представить, на какие преступления способны люди во имя любви к Господу!
Несколько секунд Беатрис смотрела на меня со странным выражением, и пальцы ее нервно бегали по ободку чашки.
– Вы протестантка? – нерешительно спросила она наконец.
– Католичка, – ответила я со смущенной улыбкой. – Я ирландка. Мои родители тоже пережили немало, когда в Белфасте начались гонения на католиков.
Беатрис надолго задумалась. Потом – очевидно, придя к выводу, что наши ситуации в чем-то похожи, – продолжила свое повествование:
– Было ясно, что во Франции нам оставаться нельзя. Мать увезла нас с сестрой в Ла-Рошель, и там мы втроем сели на корабль, который плыл в Англию, – туда, где наше вероисповедание не было грехом. Мама, которая уже тогда была тяжело больна, умерла вскоре после переезда. Моя сестра Жизель – она немного старше меня, а мне в то время было тринадцать – нашла для нас место прислуги в доме судьи в Эмсбери, в Уилтшире. Мы прожили там три года, и это были мои самые счастливые годы в Англии. Я работала на кухне, Жизель была горничной. Миссис Уилсон была к нам очень добра. На наше несчастье, она заболела и умерла. Мистер Уилсон был безутешен. Все напоминало ему о любимой супруге, поэтому он рассчитал прислугу, запер дом и отправился путешествовать. Нас с сестрой пристроили к его знакомым: Жизель – в Лондон, а меня – в Кардиф, в Уэльс.
– Но ведь это ужасно! У вас с сестрой была возможность видеться?
Беатрис покачала головой, потом уткнулась в свою чашку.
– И с тех пор вы с ней не виделись?
– Нет, ни разу.
Размышляя о горькой участи Беатрис, я следила за движениями ее рук. Я попыталась представить, каково это – оказаться совсем одной в чужом краю. Мне тоже вскоре после переезда в Шотландию пришлось разлучиться с родными, но у меня, по меньшей мере, было утешение: я знала, что нас разделяет какой-то десяток километров.
Ее пальцы беспокойно двигались по столу. Я присмотрелась к ним внимательнее. Тонкие, деликатные… Неужели эти руки и вправду способны исцелять? Но как такое возможно?
– Лукас сказал, что ваши руки творят чудеса, – не сумела я сдержать свое любопытство.
Беатрис уставилась на свои руки так, словно и для нее они были загадкой.
– Чудеса – это слишком сильное слово. У людей масса предрассудков! И многим нравится думать, что мои руки наделены колдовской силой. Хотя для них, наверное, это одно и то же… Однажды кто-то из местных сказал, что у меня «зеленые руки» – что я ни посажу, все растет и зеленеет. – Увидев на моем лице замешательство, она пояснила: – У меня дар.
– Дар?
– Да. Я могу лечить.
– И как это у вас выходит?
Она засмеялась и вскинула тонкие брови.
– Честно сказать, не знаю. Мне сказал об этом один старик. Я встретила его в Эмсбери. Думаю, он был друид. По крайней мере мне так показалось. Мне нравилось гулять в месте, где были древние круги из вкопанных в землю камней, и там я часто его встречала. Он сказал, что я могу исцелять больных и что мое тело излучает особый свет. – Она снова засмеялась. – По его словам, такой же свет излучают ангелы, нарисованные на сводах церкви. Скажите, вы что-нибудь такое видите?
– М-м-м… Нет, не вижу.
– Я тоже. Но что касается моих рук, то тут он оказался прав. – Она слегка нахмурилась, сжала губы и снова посмотрела на свои руки. – Но чудеса я совершать не умею.
Она умолкла, словно о чем-то задумалась.
– Как вы научились лечить руками?
– Рандольф, тот старик-друид, знал о мире очень много, – ответила она с отсутствующим видом, – и сам был знахарем. Он научил меня налагать руки, искать на ощупь источник недуга и излечивать его. Еще он научил меня лечить травами.
И она обвела рукой открытые шкафы со множеством полок, уставленных горшками и полотняными мешочками с корешками, сушеными грибами и травами. Однако я не заметила ничего похожего на крылья летучих мышей, заячьи головы и пауков, без которых невозможно представить обиталище колдуньи. В котелке, подвешенном над огнем, булькал густой суп с бараньими потрохами и фасолью, который выглядел очень аппетитно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});