— Я все еще не теряю надежды пробудить улыбку на ваших устах, мадемуазель, — сказал он, пожирая взглядом ее алые губы. Полной неожиданностью для него стало то, что Mapa действительно улыбнулась.
— Разве я могу отказать в этой малости такому преданному поклоннику, как вы, месье, — ответила Mapa кокетливо.
— Я буду счастлив всемерно доказать вам свою преданность, мадемуазель, — выпалил ошарашенный юноша и впился жадными глазами в ее грудь.
— Мы ведь с вами друзья, не так ли? Тогда прошу вас, называйте меня по имени, — отозвалась Mapa, пуская в ход весь арсенал, которым пользуются женщины, желая соблазнить мужчину.
— Mapa… — прошептал Карсон и, гордый полученной привилегией, коснулся кончиками пальцев ее щеки. — Пойдемте танцевать, Mapa.
Она кивнула в ответ, поставила нетронутый бокал на столик и взяла Карсона под руку.
Николя молча следил за парой, кружащейся по залу. Его взгляд ни на мгновение не отпускал искусно вальсирующую женскую фигуру в алом бархатном платье, обладающую изящными, обтянутыми светлым шелком лодыжками. Он подметил то, как похотливо обнимает Мару этот напыщенный повеса, и ощутил прилив злобы. На лице у Мары сияла коварная в своей, обольстительности улыбка, способная довести молодого, неискушенного в женской любви юношу до сумасшествия. Никол я невольно подумал о том, что у Карсона Эшфорда нет никаких шансов устоять против чар Мары. Один только бархатный взгляд ее глаз может вселить страсть в любого и вынудить запродать душу дьяволу за единственную возможность ощутить на своих губах вкус ее поцелуя. Ее алое платье действовало на юношу, как красная тряпка матадора на разъяренного быка, но судьба животного на корриде всегда предрешена.
Николя перевел взгляд на точеный профиль Амариллис. Она по-прежнему была красива. Николя часто думал о ней все эти годы, даже пытался представить себя и ее вместе. И вот теперь, когда Амариллис рядом и это стало возможным, Николя вдруг понял, что она нисколько не возбуждает его. Те ее качества, которые привлекали и разжигали в нем желание, когда он был молодым, теперь оставляли его равнодушным.
Тонкий аромат и свежесть губ Мары были неизмеримо приятнее вязкой приторной сладости поцелуя Амариллис, и когда прежние любовники бросились друг другу в объятия в темноте галереи, оба они ощутили лишь разочарование. Неужели он действительно любит Мару? Допустив эту мысль, Николя почувствовал, как в его жилах от ревности закипает кровь при виде того, что Карсон Эшфорд прикасается своими жаркими липкими губами к уху Мары и что-то ей шепчет. Николя криво усмехнулся, испытывая крайнее презрение к самому себе. Если Mapa догадается о том, что он влюблен в нее, какое опасное оружие против него самого окажется у нее в руках!
Николя тряхнул головой. Нет, он ни за что этого не допустит! Разве можно быть уверенным в чувствах Мары О'Флинн? Может быть, она просто хочет взять реванш и только и ждет, чтобы он раскрыл ей свое сердце? Даже если она ответит на его чувства, он никогда не сможет быть полностью уверен в ее искренности.
Решительным твердым шагом Николя направился к Маре и ее кавалеру. Хлопнув юношу по плечу, он прервал его на полуслове, и не успел тот опомниться, как Mapa уже танцевала с Николя.
— Похоже, ты нашла себе новую комнатную собачонку для развлечения, — прижав Мару к себе теснее, чем того требовал этикет танца, вымолвил Николя.
— Я последовала твоему примеру. Эта собачонка ничуть не хуже той кошечки, которая трется о твою ногу весь вечер, — парировала она, гордо приподняв подбородок.
— Ты что же, ревнуешь? А я считал, что мне не стоит опасаться твоих коготков!
— Не говори глупостей! С какой стати я буду тебя ревновать, если твои поцелуи не настолько мне приятны и желанны, чтобы я стояла за ними в очереди. Смешно тебя слушать!
Mapa чуть не споткнулась оттого, что Николя резко крутанул ее, и его пальцы больно впились ей в талию. Она удивленно посмотрела на него, не зная, чем объяснить такую бурную реакцию на свои слова с его стороны. Но, оглянувшись, она заметила, что Амариллис танцует с Эдвардом Эшфордом, и решила, что Николя огорчился из-за этого.
Уже почти рассвело, когда они, несмотря на уговоры Амариллис остаться позавтракать, тронулись в обратный путь. Mapa устало откинулась на спинку сиденья в экипаже и задумчиво смотрела в окно. Бомарэ лежало в предрассветных сумерках, когда они остановились у подъезда дома, высадив по дороге Этьена у его флигеля. Стоило экипажу замереть на месте, как весь первый этаж осветился, и на пороге возник дворецкий.
— Иди спать, Даньел, — обратился Николя к седому слуге. — И отошли остальных. Их услуги нам не понадобятся.
Даньел поклонился и, как показалось Маре, вздохнул с облегчением. Но гордость не позволила старику дать понять господам, что он устал и чуть держится на ногах. Mapa была еле жива от усталости, и ее неимоверно раздражала Николь, которая болтала без умолку и легко, как птица, вспорхнула по лестнице. Вероятно, мелодия вальса все еще кружилась у нее в голове.
— Мадемуазель, — обратилась Николь к Маре. — Если все слуги спят, то как же я расстегну платье! Вы не могли бы мне помочь?
Mapa, вяло улыбнулась в ответ, кивнула на прощание Николя и отправилась следом за девушкой в ее комнату.
— О, мадемуазель, это было восхитительно, не правда ли?! — задыхалась от восторга Николь, мечась по комнате, которую занимала вместе с Дамарис, сладко посапывающей в это время под шелковым одеялом. — Когда я стану хозяйкой своего дома, у меня на балах будет так же весело. Теперь мы редко принимаем в Бомарэ, но когда-то от желающих попасть к нам на прием или на пикник не было отбоя.
Mapa тем временем быстро расстегнула крючки на спине у Николь и поспешила уйти, чтобы не смущать девушку, которая неохотно надевала ночную рубашку в присутствии постороннего человека, опасаясь выглядеть в его глазах заурядной и некрасивой без бального наряда.
Mapa уже подошла к двери своей комнаты, когда ей вдруг стало понятно, что сама она без помощи Беллы раздеться не сможет. Джэми ей беспокоить не хотелось. В глубоком раздумье она взялась за ручку двери, но та повернулась у нее в ладони сама, и дверь подалась. Николя, появившийся на пороге, отступил в сторону, пропуская Мару внутрь, и церемонно расшаркался перед ней. Mapa замерла на месте и бросила на него подозрительный взгляд.
— Уже очень поздно, мадам, — сказал Николя и жестом пригласил ее войти.
— Я это знаю, месье, и в связи с данным обстоятельством хочу пожелать вам спокойной ночи, — ответила Mapa и вошла в комнату.
— Вы намерены лечь спать в этом платье? — насмешливо поинтересовался Николя, запирая за собой дверь.