Ван дер Крёге пытался обратным ходом восстановить действия Мухобоя. Это было чрезвычайно трудно: Мухобой явно избегал чьего-либо общества. Скорее всего он ознакомился с собранными сведениями о привидениях, просмотрел съемки, прочитал экспертные заключения и доклады. И уж наверняка разговаривал с Торном, который после несчастного случая на Драконе залечивал, вопреки указаниям врачей, на месте сломанную конечность.
— Что он хотел знать? — спросил Торна Петер.
— То же, что и все. Что именно меня испугало. Он провел со мной сеанс дурацкого психоанализа. Он рисует?
— Не понял.
— Рисует, говорю? Ну, понимаешь? Портрет. Или фотографирует?
— А что?
— Ты заметил, какой у него взгляд? Судя по фамилии, он родился где-то в Восточной Европе. В том культурном кругу это ненормально. Там или смотрят в глаза, или вообще отводят взгляд, иначе человека начинают принимать по меньшей мере за невежу, если не за сознательного наглеца.
— А он?
— А он — как художник. Сразу все тело — без деления на части. Нет чтобы видеть лицо. Он смотрит. Смотрит. Ты и вправду не заметил?
Потом оказалось, что доктор Флавио видел Мухобоя, отправлявшего моррисоновской ночью за своим бунгало какой-то ритуал.
— Что именно? Конкретно?
Флавио почесал пупок.
— Конкретно? Не знаю. Я не присматривался.
— Так почему ж сразу вот так — «ритуал»?
Флавио слегка обиделся. Поудобнее устроился в шезлонге.
— Понимаешь, стоит типус на газоне в чем мать родила, проделывает какие-то таинственные tai chi, бормочет себе что-то под нос на незнакомом языке и плюется, что твоя лама; все это с каменной физиономией и такими напряженными мышцами, будто пытается расталкивать руками воздух по сторонам.
— И что?
— Что «и что»? Ждать, пока он меня заметит? Какой-то чокнутый шизик, вот что!
Ван дер Крёге ничего не понимал. Еще раз просмотрел информацию, присланную Клаймором, но не нашел ничего интересного. Он вспомнил о второй встрече с Мухобоем на следующий день после прибытия на спутник. Он ожидал услышать хотя бы схематический план действий, предварительную оценку — а между тем Мухобой отметил только, что у него слишком мало данных, нет еще сложившегося мнения и ему сначала надо войти в «более близкий контакт». Близкий контакт! Господи Иисусе! Не иначе как на том свете, где же еще-то? Мухобой даже не пытался вселять в Петера надежду.
«Справитесь?» — спросил его тогда ван дер Крёге.
«Посмотрим», — ответил Мухобой.
Одет он был во что-то вроде японского кимоно, на спине по голубому фону извивался черно-красный дракон. Одежда была, разумеется, сшита по размеру.
«Как вам нравится наша маленькая луна?» — спросил его под конец Петер, пытаясь выжать из Мухобоя хотя бы видимость вежливости.
«Доводилось видеть менее жестокие», — ответил Мухобой и вышел.
Долго потом раздумывал ван дер Крёге о значении этого ответа и в конце концов пришел к выводу, что произошло какое-то недоразумение — вероятно, кто-то из них ослышался.
Розанна только что вернулась с наблюдений за дикими деревьями познания; он нашел ее в саду.
— Через три часа у нас плановая переброска, — сказал он, присев на ступеньках задней веранды. — Я смотаюсь на недельку на Землю. Ясь без меня управится, а мне надо прижать Клаймора.
— Этот Мух доконал тебя вконец?
— Чертовщина какая-то, я не знаю, как это выглядит с юридической стороны. Не пойму, что он такое, этот Мрозович. Похоже, он и вправду псих. — Петер обмахнулся шляпой. — А что, если нашему Уинстончику привиделась какая-то новая авантюра?
— Глупо все это.
Петер пожал плечами:
— Многомиллиардная корпорация, дорогая. Мы, пигмеи, можем самое большее гадать по костям выплюнутых ею жертв. Привезти тебе что-нибудь?
— Твое заявление об отставке, подписанное Клаймором, — проворчала она, вводя в подопытное дерево познания, помеченное номером шестнадцать, какой-то наркотик.
— Двадцать восемь не приведи господь если свалится иди-иди-иди, — пропищало дерево голосом Розанны.
— Иду, иду уж, — вздохнул Петер, вставая.
Ближайшее свободное время выпало Клаймору лишь спустя два дня. Он пригласил ван дер Крёге на обед в нью-йоркский ресторан «Четыре сезона».
— Я прослушал твой рапорт, — сказал он, обмахиваясь меню. — Смутный.
— «Смутный» — это еще слабо сказано, — проворчал Петер. — С чего тебе взбрело в голову присылать мне этого Мухобоя? С первого взгляда видно — законченный психопат.
— Думаешь, не знаю?
— Тогда в чем же дело?
Клаймор отпустил официанта и быстро провел рукой под крышкой стола, выключая прослушивающую аппаратуру.
— В чем? Я делаю что могу, а не что хочу. Мне ведь пришлось уламывать его лично. Я что, по-твоему, мазохист? Мне за это платят, и притом немало, но, уверяю тебя, разница в размере наших окладов значительно меньше, чем в грузе лежащей на нас ответственности.
Ван дер Крёге раздраженно покачал головой. Он был в обиде на Клаймора уже за то, что тот выбрал для разговора именно это место: Петеру пришлось вырядиться в костюм, а все его костюмы из домашнего гардероба оказались мало того что давно устаревшего покроя, так еще и неудобными в носке, потому что у ван дер Крёге за время внеземных вояжей изменилась фигура — тут ему жало, там было слишком свободно; после возвращения к чудовищно огромному тяготению Земли у него случались легкие головокружения, а как-то раз он даже потерял сознание, пришлось принимать лекарства, улучшающие кровообращение; ступни распухли и не желали умещаться ни в одном нормальном виде обуви, поэтому он ходил в сплетенных из ремней индейских мокасинах, позаимствованных у знакомого космонавта-пенсионера. В результате он чувствовал себя сейчас словно нувориш, обманным путем проникший в салон. А тут еще и загар. Даже волосы у него выгорели, на что до сих пор он не обращал внимания, но их контраст с темным костюмом прямо-таки бросался в глаза.
— Меня беспокоит правовой аспект, — сказал он, отложив меню. — Ведь этот человек мультимиллионер. У него связи. Стоит разойтись слухам, что его хватил удар на моей луне, и законники отшлифуют себе клыки на моих костях. Ты прекрасно знаешь, что это за юридические хищники! Мне необходимы копии всех подписанных им документов.
— На многое не рассчитывай, — угрюмо заметил президент.
— Все построено на доверии и лояльности?
Клаймор показал взглядом, что нет.
— Ну а в случае чего?
Клаймор снова показал взглядом, что-де нет.
Петер застонал, прикрыл глаза рукой.
— Не устраивай сцен, люди смотрят, — проворчал президент.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});