Читать интересную книгу Мечом раздвину рубежи - Андрей Серба

Индульф проводил его взглядом, тронул за локоть находившегося рядом с ним полоцкого сотника Брячеслава:

– Рус, надобно поговорить. Сойдем с дороги. Брячеслав молча последовал за викингом. Они остановились сбоку от дороги у ствола дерева.

– Слышал, что сказал Фулнер? – спросил Индульф, опираясь на длинную рукоять огромной забрызганной кровью секиры.

– Я слышал все.

– Тогда знай: ни один викинг не поднимет сейчас оружия против ромеев. Мы вновь станем воинами после того, как они пройдут мимо и покинут ущелье.

Брячеслав с удивлением посмотрел на варяга:

– Индульф, неужто ты настолько испугался ромеев, что от страха забыл о чести воина? И даже решил нарушить клятву, данную Одину и конунгу Игорю?

– Я никого и ничего не боюсь, кроме гнева богов,– высокомерно ответил Индульф.– Я готов сразиться один против десятка врагов, однако должен быть уверен, что в этом есть смысл. Сейчас его нет, мы все умрем бесцельно. Ромеи пойдут дальше, а наши смерти не принесут ярлам Бразду и Любену никакой пользы.

– Польза будет! Мы задержим ромеев в ущелье, и за это время к нам подоспеет подмога. Уверен, воевода Бразд уже послал ее.

– На нас идут все запертые в ущелье легионеры, никакая помощь ярла Бразда не остановит их. Ромеи хотят вернуться |туда, откуда пришли. Зачем мешать им? Их отряду все равно не пробиться к морю! Не сегодня, так завтра мы обязательно уничтожим их!

– Индульф, мы поставлены здесь не для того, чтобы беспрепятственно пропустить ворога. Я не изменю долгу воина!

– Рус, у тебя осталось четыре десятка дружинников, у пеня – около сотни викингов. Мы и наши воины сделали все, что могли. Если в нашей с тобой власти сохранить их «ни от бесцельной смерти – свершим это!

– Русичи не покупают жизнь ценой бесчестья! Брячеслав, считая разговор оконченным, хотел возвраi титься на дорогу, однако Индульф, перехватив рукоять секиры двумя руками, прижал ею шею сотника к стволу дерева.

– Нет, рус, ромеи без помех пройдут по дороге, и никто не тронет их даже пальцем. Смотри, что происходит, и, как сказал на прощанье Фулнер, будь тоже благоразумен.

Индульф слегка ослабил нажим на рукоять секиры. Брячеслав повернул голову к дороге и увидел, что его дружинники окружены плотным кольцом викингов, наставивших на них копья. В руках русичей тоже сверкали мечи, их копья и булавы были изготовлены к бою. Тесно сдвинув щиты, они стояли за ними плечом к плечу, их глаза были обращены к своему сотнику. Сейчас все зависело от Индульфа и Брячеслава: одно их неосторожное слово или движение – и между союзниками разгорится ожесточенная схватка. Выиграют же от нее только надвигавшиеся в боевом строю византийцы.

Брячеслав отвернулся от дороги, посмотрел в глаза Индульфа:

– Варяг, я и мои воины уходим отсюда. Оставайся один и делай что желаешь.

Выслушав рассказ взволнованного Брячеслава и оставшись у костра вдвоем с Браздом, Любен со злостью переломил толстую ветку, швырнул ее в огонь.

– Обхитрили нас ромеи, воевода. Даже не пропусти их варяги без боя, они все равно вырвались бы из ловушки. Кто мог подумать, что Иоанн ударит всеми силами в сторону, откуда только что прибыл? Все время спешил к морю и вдруг попятился назад.

Лицо русича осталось невозмутимым.

– Сами совершили ошибку, сами ее исправим. Скажи, Любен, хорошо ли ты знаешь дорогу, на которую свернули ромеи?

– Только в этом году я проскакал по ней из конца в конец не один десяток раз. Вначале она ведет в разрушенное камнепадом селение, затем упирается в старую смолокурню на Зеленой горе. Стратигу не суждено уйти далеко от нас.

– Куда ромеи могут двинуться с Зеленой горы?

– На ней имеются, помимо дороги, три тропы. Две ведут к морю, одна – к заброшенному зимнему пастбищу. Мы перекроем все четыре спуска с горы, и ромеи снова окажутся в западне. Однако теперь мы не позволим перехитрить себя.

Бразд поправил концом копья горевшее в костре полено, раздумчиво, с остановками заговорил:

– Перекрыть дорогу и тропы легче всего, но что делать дальше? Брать гору приступом? Однако ромеев столько же, сколько сейчас нас, а один воин в обороне за рвом и завалом стоит трех наступающих. Укрывшись на горе и надеясь на помощь спафария Василия, недруги учинят нам жесточайшее сопротивление, их уничтожение будет стоить большой крови. Брать ромеев измором? У них сотни лошадей, походные вьюки с мукой и крупой, они могут пребывать в осаде хоть до зимы, а нам еще следует помочь главному воеводе Асмусу в битве против спафария. Нет, Любен, отряд стратига надобно разгромить иначе, причем вовсе не на Зеленой горе.

– Но где и как?

Бразд с лукавинкой взглянул на Любена:

– Ответь, кто сильнее: матерый волкодав или слабый котенок?

Удивленный болгарин едва не уронил в огонь кинжал, на котором жарил кусок мяса.

– Конечно, волкодав. Но при чем здесь он и котенок?

– Правильно, воевода, волкодав в сто крат сильнее котенка,– согласился Бразд.– Поэтому котенок всегда ищет спасения от злого пса в бегстве. Однако когда его загоняют в угол и бежать некуда, он смело бросается в глаза самому свирепому псу и борется за жизнь до конца. Точно так будут сражаться до последнего ромеи, когда мы окружим их на Зеленой горе. А это лишние смерти и потеря драгоценного для нас времени. Необходимо выпустить ромеев с горы, заставить поверить в обретенное ими спасение, а затем внезапно напасть в удобном для нас месте, когда они меньше всего будут этого ожидать. Согласен со мной?

– Да. Но каким образом свершить сказанное?

– Это сделают сами ромеи. Нам следует лишь подтолкнуть их к этому, вселить в их головы мысль о возможном спасении. Любен, для осуществления нашего замысла мне нужен человек, хорошо знающий здешние места и готовый умереть в борьбе с империей.

Пощипывая бороду, стратиг не сводил внимательного взгляда с приведенного к нему старика болгарина. Согбенный, босой, нищенски одетый, слезившиеся глаза выцвели от времени. В руках лукошко, наполовину заполненное грибами.

– Откуда он? – обратился Иоанн к Фулнеру, доставившему вместе с акритами к нему болгарина.

– Встретили в лесу возле старой смолокурни.

– Кто ты, старик? – спросил византиец у болгарина.

– Никто, господин, просто Божий человек,– последовал тихий ответ.– Остался на всем белом свете один и доживаю рек в брошенной смолокурне. Когда-то и у меня был дом, семья, радость, надежды. Да все в мгновение ока смели камни, что хлынули однажды с горы на селение. А кому нужен больной старик, который не может ни построить себе дом, ни возделать землю кмету? Потому и вынужден жить в старых заброшенных развалинах.

– Не завидую твоей доле, старик,– сочувственно сказал Иоанн.– Однако Небо вняло твоим молитвам и послало нас. Если проявишь сегодня хоть немного мудрости, то до конца дней твоих забудешь о нищете. Ответь, ты хорошо знаешь эти места?

– Гора и ее окрестности стали для меня родным домом. Мне было бы стыдно не знать свой дом.

– Куда можно спуститься с этой горы?

– На горе четыре ведущие вниз дороги. Куда тебе надобно, господин?

– Четыре? – повторил Иоанн, переглядываясь с Фулнером.– Мои воины обнаружили всего три. Какую они упустили? Впрочем, назови все доступные для спуска места.

– Прежде всего дорога, по которой вы поднялись на гору. Затем две тропы, что сбегают в сторону моря. И наконец, старая, чудом сохранившаяся козья тропа, по которой пастухи, когда еще существовало мое селение, гоняли скот на зимние пастбища.

Иоанн перевел взгляд на Фулнера:

– В скольких местах славяне громоздят завалы и копают рвы, преграждая нам путь с горы?

– В трех. На дороге и двух тропах, ведущих к морю. Видимо, они тоже не обнаружили козью тропу, о которой сообщил старик. Но вдруг от старости он что-либо путает? – Викинг метнул на болгарина подозрительный взгляд.

– Я говорю правду,– сказал старик, внимательно прислушивавшийся к разговору Иоанна с Фулнером.– Просто козья тропа никому давно не нужна и о ней все забыли. За истекший срок она заросла подлеском, скрылась под травой и осыпями камней. Как могут сыскать ее русы, чужие в этих местах, или дружинники покойного кмета Младана, прибывшие сюда с противоположной стороны перевала? Это воины, а не пастухи. Им больше знакомы дороги в далеких заморских краях, нежели тропы в родных горах.

– Однако среди болгарских воинов могут быть уроженцы здешних мест. Неужели козья тропа не известна даже им, пусть не пастухам, но наверняка заядлым охотникам? – не отставал.от болгарина Фулнер.

– Откуда им знать о ней? – пожал плечами старик.– С тех пор как исчезло мое селение, на горе редко кто бывает, а окрестные места из-за частых камнепадов слывут проклятыми Богом. Так что о тропе помню я один, постоянно живущий здесь. Да и то страшусь без крайней нужды ходить по ней, настолько это опасно.

Иоанн поднялся с камня, на котором сидел, вплотную приблизился к болгарину.