В отличие от Орловской операции, где советские танковые объединения наносили неглубокие удары, в наступлении на Белгородско-Харьковском направлении их удары отличались большой глубиной.
По мнению маршала бронетанковых войск Советского Союза Амазаспа Бабаджаняна[1097], поскольку 1-я и 5-я гвардейская танковые армии наступали в одном направлении, этот бронированный меч нанес глубокий рассекающий удар по вражеской противоборствующей группировке, развалил ее на части и дал возможность общевойсковым армиям довершить разгром врага. При этом решение задачи развития успеха наступления зависело от стремительности вклинения танковых масс в глубину обороны противника, что позволяло наносить удары по флангам и тылам вражеских войск, ограничивало маневренные возможности последних, приводило к нарушению устойчивости всей обороны неприятеля, резко изменяя общую обстановку в пользу советских войск.
Как отмечает генерал Радзиевский[1098], в Белгородско-Харьковской операции обе танковые армии ВорФ (1-я и 5-я гвардейская) частью сил вступили в сражение в первый день наступления 3 августа на глубине 3–5 км для завершения прорыва главной полосы обороны. Ввод в бой четырех передовых танковых бригад позволил быстро завершить прорыв первой полосы обороны и сохранить главные силы танковых армий для борьбы с ближайшими оперативными резервами противника и для действий в оперативной глубине, поэтому уже к исходу 7 августа танковые армии продвинулись на глубину свыше 100 км и оторвались от стрелковых соединений на 25–40 км.
Вместе с тем на Орловском плацдарме советскому командованию не удалось осуществить глубокий прорыв бронетанковыми силами, главным образом в связи с быстрой переброской на угрожаемые направления танковых соединений противника и условиями местности, хорошо приспособленной немцами к противотанковой обороне. Напротив, на Белгородско-Харьковском направлении войска ВорФ добились глубокого продвижения двух танковых армий по причине отсутствия у германского командования поблизости значительных танковых резервов, а также пользуясь более благоприятной для наступления танков местностью, характер которой не позволял обороняющемуся незначительными силами задержать массу танков с помощью естественных препятствий – условий рельефа, сети тактических водотоков и водоемов, труднопреодолимых лесных массивов. Однако в критический период развития сражения фельдмаршал Манштейн принял верное решение, направленное на кардинальное изменение обстановки и в действительности предопределившее окончательный исход борьбы, хотя это решение не содержало элементов новизны в области оперативного искусства и даже не являлось чем-то новым в сложившихся условиях. Манштейн предпочел действовать по аналогии с собственным замыслом, принесшим германским войскам успех в феврале – марте 1943 года, хотя трудно было рассчитывать, что такой замысел вновь станет неожиданным для противника. По-видимому, фельдмаршал считал, что русские плохо обучаемы и склонны повторять одни и те же ошибки, поэтому в кратчайшие сроки добился передачи в распоряжение ГА «Юг» резервов и немедленно направил на угрожаемое направление уже имевшиеся танковые и моторизованные соединения, которые сосредотачивались к флангам вражеского вклинения.
С другой стороны, отсутствие у германского командования крупных резервов на Белгородско-Харьковском плацдарме, запаздывающее по сравнению с темпом наступления советских войск выдвижение танковых дивизий из Донбасса и с Изюм-Барвенковского направления, а также потери, понесенные в ходе операции «Цитадель», – все это предопределило стремительное продвижение 1-й и 5-й гвардейской танковых армий ВорФ в глубину обороны противника, быстрое взятие Белгорода, охват томаровско-борисовской группировки немцев, а также успешные наступательные действия 27-й и 40-й армий фронта на Ахтырском и Тростянецко-Боромлянском направлениях. В результате проведение Белгородско-Харьковской наступательной операции Красной армии существенно отличалось от хода Орловской операции. К исходу третьего дня Белгородско-Харьковской операции темп наступления советских войск здесь был уже значительно выше, чем под Орлом. Советским войскам удалось не только прорвать тактическую зону обороны противника, но и быстро продвинуться на большую глубину, упредив подход ближайших оперативных резервов немцев. Мощная подвижная группа ВорФ получила возможность несколько дней действовать в оперативной глубине вражеской обороны, практически не встречая сопротивления.
Неудачу немцев усугубил самообман командования ГА «Юг», которое было уверено, что на фронте 4-й ТА и оперативной группы «Кемпф» противник сможет нанести мощный удар только в конце лета или начале осени, так что его действия вскоре будут ограничены распутицей. Соответственно, сразу же после окончания операции «Цитадель» в танковых соединениях 4-й ТА (6, 7, 11, 19-я танковые дивизии) была проведена строгая инспекция материальной части, а все неисправные боевые машины отправлены в ремонтные мастерские Томаровки, Борисовки, Богодухова, Харькова и других городов и населенных пунктов тыловой зоны. На ремонтных базах в Харькове и Богодухове скопилось такое количество поврежденной бронетехники, что там стало трудно осуществить даже текущее техническое обслуживание и мелкий ремонт боевых машин[1099]. В результате в ходе стремительного продвижения советских войск большая часть этих ремонтных баз и мастерских оказалась потеряна, а находившаяся там техника или уничтожена, или досталась русским. Так бесполезно была утрачена значительная часть ремонтного фонда бронетехники 4-й ТА.
Как видно, начало сражения на Белгородско-Харьковском направлении оказалось для немцев почти катастрофическим и сопровождалось неоправданно большими потерями личного состава и боевой техники. Во многом из-за этого Манштейн впоследствии вынужден был признать[1100], что перенапряжение войск нарастало, их силы расходовались все быстрее, причем в особенности это касалось опытных фронтовых солдат и офицеров – к концу августа ГА «Юг» потеряла 7 командиров дивизий, 38 командиров полков и 252 командира батальонов. С ликвидацией Белгородского и Томаровско-Борисовского узлов сопротивления оборона северного крыла ГА «Юг» была полностью разрушена на 80-километровом фронте, что позволило советским войскам развивать операцию как в направлении на юг – на Харьков и Богодухов, так и в западном и юго-западном направлениях – на Боромлю, Тростянец и Ахтырку.
Вместе с тем, пожертвовав частью своих сил – соединениями томаровско-борисовской группировки, которые под угрозой окружения пять дней продолжали удерживать занимаемый район, в свою очередь угрожая тылу советских танковых объединений, немцам удалось замедлить продвижение противника. Благодаря этой задержке через неделю после начала сражения появилась возможность воспрепятствовать успешному развитию вражеского наступления за счет прибытия танковых и моторизованных дивизий, переброшенных с других участков фронта и группировавшихся для нанесения фланговых контрударов по сходящимся направлениям.
В связи с этим, по мнению маршала Бабаджаняна[1101], в первый же день наступления следовало сосредоточить главные силы 1-й и 5-й гвардейской танковых армий на одном направлении и, стремительно развивая успех, выйти навстречу подходящим резервам противника, которые он спешно подтягивал из Донбасса, не дать возможность этим резервам изготовиться для нанесения контрудара и разгромить их по частям. Танковые армии ВорФ и отдельные танковые корпуса должны были не задерживаться у каждого узла сопротивления, но совершить смелый маневр и осуществить решительное проникновение через оперативную зону в глубокий тыл противника. Тогда даже Полтава и другие важные объекты оказались бы в руках советских войск еще в начале августа.
По нашему мнению, данное предложение представляется трудновыполнимым на практике в связи с приведенными выше свидетельствами очевидцев по поводу отсутствия дорожной сети, позволяющей вести две танковые армии вместе в узкой полосе наступления. Даже при организации наступления на соседних участках состояние дорожной сети не позволило обеспечить своевременное выдвижение основных сил 1-й ТА вслед за ее передовым отрядом.
Получив подкрепления и достигнув оперативной внезапности, командование оперативной группы «Кемпф» ввело в бой 3-й тк генерала Брейта с тремя танковыми дивизиями СС, остановив продвижение ударной группы ВорФ – 5-й гвардейской и 1-й танковой армий – и удержав контроль над важнейшей магистральной линией сообщений Харьков – Полтава. При этом наступление дивизий СС «Рейх» и «Викинг» в полосе сосредоточения советской 5-й гв. А генерала Жадова привело к тому, что 5-я гв. ТА генерала Ротмистрова, готовившаяся к боям за Харьков, с 12 до 17 августа вынужденно использовалась в обороне, отражая атаки противника и неся большие потери. Кроме этого, благодаря контрудару дивизий СС «Рейх» и «Мертвая голова» по левому флангу 6-й гв. А генерала Чистякова, организованному 15 августа, данное оперативное объединение Красной армии временно лишилось возможности продолжать успешно начатое наступление в стык 4-й ТА генерала Гота и оперативной группы «Кемпф» (8-й полевой А).