– эти и подобные им понятия пронизывали всю общественную мысль Германии конца XVIII и XIX в. Что может быть более национальным, чем
история? Увлечение историей было также своеобразной реакцией на рационалистическую философию прошлого века, которая рассматривала все, что было до нее, т. е. феодализм и его институты как противоестественные явления, порожденные невежеством, недостатком просвещения.
Лист оказал на немецкую историческую школу политической экономии сильное влияние, которое может быть сведено к трем моментам: 1) вслед за Листом «историки» рассматривали политическую экономию не как науку об общих законах развития хозяйства, а как науку о национальном хозяйстве, подчеркивая при этом определяющую роль государства; 2) они критически относились к классической школе и к ее последователям, выступая, в частности, против космополитичности и абстрактности их теорий; 3) они исходили из концепции стадий экономического развития страны.
Однако они пошли дальше Листа, создав особый исторический метод в политической экономии, который сыграл в дальнейшем значительную роль в развитии этой науки, особенно в Германии и в США. Идеи исторической школы становятся понятнее, если учесть коренные пороки той политической экономии, которая была представлена буржуазными рикардианцами в Англии и школой Сэя во Франции. Их теории стоимости и доходов вполне могли казаться либо безнадежной путаницей, либо бессодержательным упрощением. Им действительно был чужд историзм, взгляд на экономическое развитие общества как на эволюционный процесс. Абстракция человека-счетчика, разумного эгоиста, освобожденного от всех прочих качеств, была неубедительна. «Космополитизм» этих экономистов, особенно английских, отражал господствующую роль Англии на мировом рынке. «Историки» хотели, чтобы в центр экономической науки был поставлен конкретный человек с его сложной психикой и моралью, с национальными и историческими чертами.
Но в условиях феодально-буржуазной Германии первой половины XIX в. и под пером прусских профессоров этот закономерный протест неизбежно должен был принять реакционный характер.
Историческая школа отказывалась от метода научной абстракции как основного метода исследования в политической экономии. Она отказывалась от познания всеобщих объективных законов общественного развития, возводя в абсолютный принцип национальные особенности. Особая область экономической науки подменялась неопределенной и зыбкой сферой, включающей историю, этику, право, психологию, политику, этнографию.
В истории экономической науки есть свои штампы. Историческую школу принято представлять в виде троицы в составе Рошера, Гильдебранда и Книса, как будто они работали совместно. В более серьезных исследованиях показывается, что между этими тремя авторами имеются большие различия, что они не составляли «школу» в смысле личного и прямого общения, что кроме них в том же направлении работали многие другие. На деле все было гораздо сложнее.
Тем не менее в главных вопросах теории все три профессора следовали общему направлению и были его виднейшими представителями. Вильгельм Роьиер в ранней (1843 г.) работе «Очерк политической экономии с точки зрения исторического метода» изложил некоторые основные положения будущего исторического метода. Однако Рошер принял многие положения классических английских и французских экономистов, которые устраивали его. В результате получалась лишенная какого-либо стержня мешанина. Таков же Рошер и в своих последующих работах.
За свою долгую жизнь Рошер написал целую библиотеку, в которую, в частности, входят две большие и выполненные с ученой тщательностью работы по истории экономической мысли. Почти 50 лет он был профессором в Лейпциге и пользовался почетом в правительственных и ученых кругах.
Жизнь Бруно Гильдебранда в первой ее половине была более бурной. От преследований реакционного правительства Гессена (одно из германских государств) он вынужден был бежать в Швейцарию, где преподавал в университетах Цюриха и Берна. Гильдебранд основал первую статистическую службу в Швейцарии. Он вернулся в Германию в 1861 г. и до конца жизни был профессором в Иене. С исторической школой его связывает главным образом книга «Национальная экономия настоящего и будущего», опубликованная в 1848 г. Гильдебранд более резко и систематически, чем Рошер, критиковал классическую школу и более агрессивно внедрял исторический метод. Он оказал большое влияние на развитие исторической школы в более позднюю эпоху.
Деятельность Карла Книса в значительной мере выходит за пределы рассматриваемой эпохи, поскольку он работал в 60-90-х гг. Однако его главная работа в духе исторической школы – «Политическая экономия с точки зрения исторического метода» вышла в 1853 г. Книс более 30 лет профессорствовал в Гейдельберге.
В 70-х гг. более молодое поколение немецких ученых во главе с Густавом Шмоллером образовало так называемую новую историческую школу. К Кнису и Шмоллеру тянулись люди, искавшие третьего пути – помимо субъективной школы («неоклассиков») и социализма. Они имели немало последователей и в англосаксонских странах.
Ученые исторической школы много сделали в области конкретных экономических исследований. Они широко вводили в свои работы исторический и статистический материал. Однако их бичом были описательство, ползучий эмпиризм, поверхностность. Историческая школа с самого начала выступала против любых социалистических учений. Став в Германской империи своего рода государственным научным направлением, она сделалась врагом марксизма, быстро распространявшегося в Германии.
24.7. Особый случай: Родбертус
Из письма Карла Родбертуса И. Целлеру: «Вы увидите, что это уже очень недурно использовано… Марксом, который меня, конечно, не цитирует»[125]. В другом письме Родбертус заявляет, что он раньше Маркса показал происхождение прибавочной стоимости и сделал это короче и яснее. Эти письма были опубликованы после смерти Родбертуса, но до смерти Маркса.
Обвинения Родбертуса, высказанные, впрочем, лишь в частных письмах, были известны Марксу. Но он ограничился, по свидетельству Энгельса, лишь ироническим замечанием по этому поводу. Вскоре после смерти Маркса немецкие катедер-социалисты, профессора, которые проповедовали мирное сотрудничество классов под эгидой твердой государственной власти, попытались воскресить этот вопрос. Их цель состояла в том, чтобы скомпрометировать учение Маркса и ослабить его влияние. Поэтому Энгельс, издавая второй том «Капитала», оставшийся в авторской рукописи, свое предисловие посвятил главным образом опровержению домыслов о приоритете Родбертуса. Ответ был исчерпывающий и окончательный. Шумпетер счел нужным отметить в этой связи: «Я не думаю, что есть сколько-нибудь серьезные основания оспаривать данное Энгельсом опровержение тезиса, будто Маркс «заимствовал» у Родбертуса»[126].
Вместе с тем в трудах и письмах основоположников марксизма мы находим высокие оценки вклада, сделанного Родбертусом в общественную науку, его научной смелости и научной честности. Родбертус анализировал капитализм с социалистических позиций, но многое роднило его с утопистами, о которых речь пойдет ниже. Известно, что в молодости он испытал сильное влияние Сен-Симона.
Родбертус родился в 1805 г. в Грейфсвальде, на севере Германии, изучал право в университетах Геттингена и Берлина, служил судебным чиновником. Оставив вскоре службу и поездив по Европе, он в 1836 г. поселился в купленном им имении Ягецов в Померании, где и прожил с небольшими перерывами до конца дней. Энгельс в одном из писем 1883 г. говорит о Родбертусе: «Этот