– Уяснил, – согласился Десант. – Какие еще указания?
– Пока все. Запомни, двое в машине контролируют ситуацию на свежем воздухе, должны промацать весь фасад дома. Как только шеф спустился в подъезд, охранник от дверей смещается к автомобилю, и только тогда, открыв дверь, вы засаживаете шефа.
– Не бойся, Николай Степанович, – весело пошевелив своим громадным подбородком, заверил Десант. – Пусть только сунутся, мы им утрем носяру так – надолго запомнят…
Швец бросил:
– Запомни, Десант, я никому никогда не утираю носы! Нужен мне чей-то сопливый мокрый нос. Гораздо проще отрезать… Спускайся вниз, дожидайся…
А сам позвонил в стальную дверь. Прислуга долго рассматривала его в глазок, потом отперла замок и молча проводила на кухню.
– Привет, – махнул рукой Джангиров, он пил чай из хрустального тюркского стаканчика «армуды». – Хочешь чаю?
Чай был золотисто-багряного цвета, как октябрьский кленовый лист. Нежно, но настойчиво благоухал солнцем.
Швец пожал плечами:
– Тоже мне угощение! Вареная вода с сушеной травой! Ты бы, босс, предложил чего-нибудь скуснее!
– Обретаешь к старости дурные привычки. – Джангиров усмехнулся. – Не придумывай. Я знаю, что ты крепкое и вечером не больно-то потребляешь, а уж с утра…
– Тоже верно… Это я для куража… – вздохнул Швец. – Дела непонятные… Похоже, непруха поперла…
– А что такое?
– Звонил я одному человечку в Нью-Йорк… Есть там у меня резервный канальчик, лежит в затишке… Рассказывает неприятные вещи: Витю Лекаря не то менты грохнули, не то захватили с товаром. Или этот сумасшедший сам разбился.
– C каким товаром? – встревожился Джангир.
– Не знаю точно, но есть слушок, будто у него взяли груз зубариков рыжих.
Джангиров полыхнул желтым рысячьим глазом:
– Как это может быть? Я же тебе давно запретил этим заниматься!
Швец, защищаясь, поднял руки, быстро заблекотал:
– Успокойся, шеф, я твоих приказов никогда не нарушаю! Может, это вообще только пугалица, а может, ему сплавил до отъезда еще Бастанян… Я к этому отношения не имею, клянусь Христом-Богом…
– Ну-ка! Ну-ка! – резко, с подвизгом закричал Джангиров. – Смотри в глаза!.. Что ты мне тут крутишь? И врешь! Как могли быть зубы у Бастаняна, которые он сдал Вите? Они могли идти к нему только от Лекаря!
– Ну, я об этом же и говорю! Не знаю я, что там произошло! Может, это вообще с давних времен зубы – мы ведь туда переправили немало грузов. Поэтому я и не знаю, о чем именно идет речь. Темнота полная, непонятно, что там происходит! Сейчас ничего тебе определенно сказать не могу. Сам знаешь – умная собака в тумане не лает. Разобраться надо сначала…
– У тебя есть там надежные концы? – спросил Джангир как куснул.
– Есть, есть хороший человек, – кивнул Швец. – Проверенный, крутой парень.
– Связывайся с ним срочно. Учти, телефоны прослушиваются. Сделай все, чтобы там никаких следов не осталось. Мы из-за этого дерьма можем просрать все наши дела…
– Я понимаю, шеф, – тихо гундел Швец. – Не менжуйся зазря, сделаю я все, что нужно.
– Учти, никаких следов, никаких людей, – изрекал Джангир. – И вообще, лучше бы всего, если б Лекаря действительно пришибли. Для нас это лучший вариант: нету Лекаря – некому мозги лекарить. Доложишь завтра, что там происходит. Найди любые каналы, все выясни…
Помолчал и сердито-растерянно добавил:
– Не запрашивать же мне нелегалов через гэбуху? – Тяжело, огорченно вздохнул. – Господи, как мне надоела вся твоя уголовная шушера, паскудное охвостье…
– Что делать, шеф? – развел руками Швец и простовато довел до сведения: – Мы ангелов и святых угодников не нанимаем… Это по другому ведомству.
– Хоть за это спасибо! Что еще на сегодня?
– Как велели, ждет наш раскосый злой азиат. Он внизу, дожидается команды…
– Пусть поднимается…
Швец набрал номер телефона и коротко бросил:
– Ну-ка, ноги в руки – бегом. Тебя ждут… Проводят тебя, всё. – Дал отбой и спросил Джангирова: – Шеф, ты решился наконец?
И Джангиров ответил быстро, как резолюцию подмахнул:
– Да, это надо сделать. И побыстрее. Хотя все это мне не нравится. Я тебе говорил – лев, сожрав ишака, громче реветь не станет.
– Наверное, – согласился Швец. – Правда, и ишак не будет вопить в неположенное время. Кстати, сколько надо будет заплатить нашему живорезу?
Джангир пожал плечами:
– Я никогда не торгуюсь. Скажи Вонгу, чтобы называл реальные цифры…
– Естественно, – согласился Швец. – Ишак не рысак – на него и цена, как на колбасный фарш. Вонг, крапивное семя, сделает все, как надлежит быть. Большой ловкости и жестокости мужик…
Раздался звонок в дверь.
– А вот и он, мой маленький желтый душегуб. Пойду встречу.
Для разовых операций Вонг был самой страшной и эффективной боевой единицей джангировской орды. Его банда, множество лет назад осевшая в Москве, занималась всем неузким спектром возможных правонарушений в России: спекуляцией драгметаллами, драгоценностями, одеждой, проституцией, мелкой наркоторговлей, этническим рэкетом – только среди своих, воровством, подделкой кредитных карточек, укрывательством и перепродажей краденого, сводничеством, нелегальной эмиграцией, поставками живого товара, ну и, наверное, другими высоконравственными гуманитарными промыслами.
Но главное, что не было в стране лучших наемных убийц – бесшумных и незаметных, маленьких, худосочных раскосых людишек.
Вонга связывало с Джангировым более двадцати прошлых лет. И меньше всего Вонга интересовал сейчас заработок у Джангирова. Преданность! Могущество маленького, еще меньше самого Вонга, великого человека обязывало на верность старшему брату!
Когда-то, еще во время службы Джангира в КГБ, лейтенант службы безопасности Демократической Республики Вьетнам Вонг Куан Йем приехал в Москву на стажировку в Высшую школу КГБ, где нашел себе замечательного учителя – карлика-мегаломана Джангирова. Видимо, Вонг был хорошим учеником пакостных дисциплин, поскольку, закончив свои шпионские штудии, возвратился на родину и стал большим чином в контрразведке. Он взбирался быстро и высоко, пока не случилась какая-то таинственная непонятка – Вонг кубарем полетел со всех должностей и званий. Джангиров предполагал, что шустрого вьета перевербовали китайские агентуристы. Сам Вонг ничего, естественно, не рассказывал. Его не успели или почему-то не захотели сажать в Ханое, и он сбежал в Кампучию, кантовался там какое-то время во времена людоеда Пол Пота, оттуда дернул в Китай, натурализовался, получил документы и уже вполне легально приехал в СССР.
Говорил, что тоскует по своей родине, благословенной закраине Юго-Восточной Азии, праматери мира, но возвращаться назад не хотел ни за какие коврижки. Обустроился прочно в СССР, плавно переполз вместе со страной в рыночную демократию и раскрутился здесь невиданно. Вонг стал сердцевиной огромной гнойной флегмоны, обширной, абсолютно закрытой, горячечно пульсирующей внутри слабой, болеющей плоти чужого города, другой страны, непонятного и неприятного ему народа.
Но жить в Москве ему было хорошо и наверняка очень выгодно.
Джангиров копейку бы не поставил в споре о том, что Вонг не работает на китайскую разведку. И на вьетнамскую – по старой памяти. И на любую контору, которую интересуют платные услуги.
Но Джангирова это мало заботило. Его устраивала эффективность действий Вонга, быстро, точно и безошибочно выполнявшего любые его поручения…
Вонг зашел на кухню бесшумно, низко поклонился:
– Здравствуйте, товарищ генерал…
Вонг ненавидел фамильярность и полагал военную субординацию высшей, чистейшей формой вежливости.
Джангиров махнул рукой:
– Заходи, дружище! Какой я генерал! Смирный буржуазный обыватель…
И засмеялся зловеще.
– Не говорите так, – покачал головой Вонг. – Вы всегда остаетесь для меня генералом… Вы – великий человек.
Вонгу с его пергаментным желтым лицом можно было дать восемнадцать лет или семьдесят шесть – это зависело от освещения, настроения или дневной выручки. Реальный физиологический возраст не присутствовал в этом человеке с ласковой смирной улыбкой, вросшей навсегда в его маску.
Джангиров заметил:
– Точно сказал, Вонг! Величее, чем я есть, трудно придумать… Раньше, когда я мочился, земля под струей плавилась, а теперь там снег не тает…
Вонг искренне сказал:
– Вы, товарищ генерал, молодой, мудрый и могучий… Когда вы поручаете что-то – для меня это честь…
Джангиров буркнул угрюмо:
– Трудное у меня поручение к тебе, Вонг. Ты знаешь Нарика?
– Знаю, – кивнул Вонг. – Он очень храбрый молодой человек… – В голосе его была тонкая, как комариный писк, ирония.
Швец встрял в разговор:
– Ну да, такой особый вид храбрецов – идиоты, не понимающие опасности.
Вонг молча наклонил голову – подтвердил. Джангиров положил руку на плечо Вонга – сейчас они были одного роста: