когда открылась входная дверь. Казалось, все его тело задрожало от предвкушения.
Сначала в помещение проникли усики тумана. Они ненавязчиво сопроводили молодого Ефрема Оуэлса, знаменитого нью-йоркского портного, и его невесту Опал. Они держались близко друг к другу и пребывали в приподнятом настроении, немного ежась от осеннего холода.
Бледный курильщик неотрывно проследил за тем, как Эммалина Халетт поприветствовала счастливую пару и сопроводила ее в другой зал. И вдруг в потрескавшемся зеркале его лица Кэтрин разглядела острое, поистине безумное выражение. Мужчина яростно затянулся трубкой и продолжил с того самого места, на котором замолчал:
— …на праздничном ужине у судьи Арчера[51], который проходил в таверне «Белый Рыцарь» для только что принесших присягу констеблей, — сказал мужчина. — Сколько лет назад это было? Десять? Может, двенадцать? Я едва перемолвился парой слов с вами и Ричардом. Моя жена Лора положительно отзывалась о вашей красоте, одежде и осанке. Возможно, поэтому я так хорошо запомнил ту нашу встречу.
— Я помню тот ужин, — сказала Кэтрин. — Ричард и я были там по приглашению судьи Арчера, который имел смутное представление о нашем общем деле. За нас тогда замолвил слово начальник полиции.
— Джейкоб Мэк. Да, очень хороший человек. Я работал с ним вплоть до самого его выхода в отставку.
Кэтрин почувствовала, что мир вокруг нее начинает неистово вращаться. Она взглянула на Минкс и в этот же момент ощутила себя ребенком, ищущим помощи у старшего.
— Как вас зовут? — спросила Минкс, продолжая вести дело на свой прямолинейный манер. — И что вы делаете в Нью-Йорке?
— Мое имя Джон Кент. Я прибыл сюда из Лондона десять дней назад. И у меня даже есть приглашение, если можно так выразиться, однако, — он вновь замолчал и выдохнул струйку дыма, напоминавшую голубую ящерицу, медленно выползающую из трещины пещеры, — это приглашение — не по столь приятному поводу, как тогда, в «Белом Рыцаре». Но все же, это тоже знаменательный случай и отличная возможность.
Кэтрин заставила себя собраться с мыслями.
— Вы служите констеблем в Лондоне?
— Я был им. Столкнулся с некоторыми трудностями, которые положили конец моим надеждам на повышение.
Он ссылается на свою искалеченную руку? — подумала Кэтрин.
— Простите за столь неуместные вопросы, мистер Кент, но, поймите, я — все еще профессионал в области поиска ответов. Так по чьему приглашению вы в Нью-Йорке?
Джон Кент некоторое время не отвечал. Он продолжал курить трубку, а его бледное лицо, похожее на лицо могильщика, было обращено в пустое пространство. Его взгляд снова уткнулся в дверь, выходящую на Нассау-Стрит.
Наконец он убрал трубку изо рта, и его маленькие блестящие темные глаза — отчего-то полные боли — нашли взгляд Кэтрин и пронзительно на нее посмотрели.
— Если хотите знать, — тихо начал он, — то я здесь по приглашению одного из самых страшных и коварных убийц, которым когда-либо случалось бродить по улицам Лондона.
Глава 2
— Ваш ужин, сэр. — Эммалина подошла к столу как раз в тот момент, когда Джон Кент произнес свое громкое заявление. Она поставила перед ним осторожно снятое с подноса блюдо с жареной курицей, горошком, жареным картофелем и маринованной свеклой, а также салфетку и столовые приборы. — Ваш кофе и бисквиты будут чуть позже, — добавила она, и обе женщины заметили, что Эммалина упорно избегает смотреть на гостя. Затем, повернувшись к Кэтрин и Минкс, она поинтересовалась: — А вам, леди, что-нибудь принести?
— Принесите им по бокалу красного вина. — Джон Кент отложил трубку и взял в левую руку нож и вилку. — Именно его они пили за своим столом. Вы же не против?
— Да, спасибо, было бы великолепно, — ответила Кэтрин, но Минкс попросила кружку крепкого эпплджека, который стал весьма популярен среди молодых и предприимчивых членов общества в последнее время.
Джон Кент сложил пальцы левой руки так, чтобы было можно одновременно держать нож и вилку под определенными углами, а потом принялся резать и есть. Это были выверенные и, казалось бы, ничем не примечательные движения, но и Кэтрин, и Минкс подумали, что прошло много времени и много обедов, прежде чем Кент научился так умело управляться со столовыми приборами. Они молча наблюдали, как он ест, используя только одну руку, хотя со стороны было очевидно, что большая часть его внимания все еще сосредоточена на двери.
В какой-то момент он умудрился взять салфетку и промокнуть ею рот, при этом не выпустив из руки нож и вилку. После одного из таких фокусов он снова заговорил:
— Агентство «Герральд». Я понятия не имел, что вы работаете и здесь, в колониях. Насколько я помню, вы с Ричардом всегда брались решать проблемы лишь тех, кто платит. И у меня нет сомнений, что сейчас вы действуете по поручению владелицы этого заведения. Я прекрасно сознаю, что я собой представляю и какое беспокойство вызывает мое присутствие у всех этих счастливых, глупых людей. Мне искренне жаль, но я ничего не могу с этим поделать. — Он наколол на вилку кусочек курицы, но так и не донес его до рта. — Я говорю «глупых», потому что они не знают, какое зло ходит среди них. А я здесь жду, когда оно явит себя. И я верю, что, в конце концов, оно это сделает. — Мистер Кент улыбнулся, но от его улыбки не становилось тепло и весело. Скорее от нее становилось жутковато. — Этот человек слишком азартен, чтобы сопротивляться соблазну. — Кусок курицы отправился Кенту в рот, и он принялся старательно и громко жевать.
— Мисс Каттер и я, — сказала Кэтрин, — хотели бы услышать начало этой истории.
— Неужели? — Улыбка мужчины стала еще более зловещей. — А хватит ли у вас на это духу? — Кент поднял руку в перчатке. — Он кое-что у меня отнял, мадам. На этой руке у меня осталась лишь пара пальцев. Для того чтобы перчатка имела правильную форму, я надеваю деревянные накладки. Так со мной поступил тот, кого я здесь жду. Он орудовал кусачками. И мне еще повезло, что он не смог закончить свою работу, как сделал это с тринадцатью другими жертвами в период с 1695 по 1696 годы. Вы