Читать интересную книгу Посмертные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Смотри, у меня держать ухо востро, ленивец, — сказал мистер Боб Сойер грозным тоном. — Кто, думаете вы, станет требовать услуг ученого джентльмена, коль станет известно, что его мальчик прыгает на улице через веревочку или играет в мраморные шарики с другими ребятишками? Понимаете ли вы, повеса, в чем состоят ваши обязанности?

— Понимаю, сэр.

— Еще бы не понимать! Ну, разнесены лекарства?

— Разнесены.

— Куда вы отнесли порошки для ребенка?

— В тот большой дом, где недавно были крестины.

— Хорошо. А пилюли с ярлычком: «По четыре раза в день».

— Туда, где живет старый джентльмен с подагрой в ногах.

— Очень хорошо. Затворите дверь и марш в лавку.

— Эге! — сказал мистер Винкель, когда мальчик ушел в аптеку. — Дела-то, стало быть, идут вовсе не так дурно, как вы сначала хотели меня уверить. Вы рассылаете по городу лекарства.

Мистер Боб Сойер заглянул в лавку, чтобы удостовериться в отсутствии постороннего слушателя, и потом, нагибаясь к уху мистера Винкеля, проговорил:

— Он разносит их наудалую, куда ни попало.

Мистер Винкель широко открыл свои глаза. Боб Сойер и приятель его засмеялись.

— Как же это, господа? Я тут ровно ничего не понимаю, — сказал мистер Винкель.

— A штука очень проста, — сказал Боб. — Видите ли, как все это происходит: мальчишка идет в известный дом, звонит изо всей мочи у подъезда, выбегает слуга, он отдает ему пакет с лекарством и, не говоря ни слова, уходит прочь. Слуга передает пакет в столовую, господин открывает и читает: «Микстуру на ночь по две ложки… пилюли как сказано… полосканье как обыкновенно… порошки как предписано. От Роберта Сойера, наместника Нокморфа. Приготовлено в его собственной аптеке». — И так далее. Господин передает своей жене; та читает и передает слугам. Пакет совершает путешествия от лакейской до кухни, от кухни до конюшни. На другой день мальчишка приходит опять и говорит: «Очень жалею… ошибся… напрасно побеспокоил… хлопот множество… лекарство было назначено в другое место… мистер Сойер, преемник Нокморфа, просит извинить». Дело между тем сделано своим чередом, и в несколько дней фамилия знаменитого доктора расходится по всему городу. Поверьте, любезный друг, что эта проделка лучше всяких газетных объявлений. Есть у нас четырехунцевая бутылочка, которая обегала половину Бристоля и еще далеко не кончила своего путешествия.

— Ах, боже мой, да это в самом деле превосходная выдумка! — заметил мистер Винкель.

— Что ж делать? Надо подниматься на хитрости ученым людям, — сказал Боб Сойер. — Бенжамен и я выдумали около дюжины таких веществ. Так, например, ламповщик получает от меня восемнадцать пенсов в неделю за то, что ночь раз по десяти стучится бешеным образом в мои ворота, привлекая внимание всех соседей; и когда я бываю в вокзале или театре, мальчишка с величайшим ужасом на лице вбегает в залу и вызывает меня к мнимому больному. — «С кем-нибудь сделалось дурно, — говорит толпа. — Прислали за доктором Сойером. Боже мой, как занят этот молодой человек!»

Открывая таким образом эти интересные мистерии медицинской профессии, мистер Боб Сойер и друг его Бен Аллен облокотились на спинки своих кресел и закатились самым веселым и громким смехом. Вслед за тем разговор перешел на другой предмет, получивший личный интерес для самого мистера Винкеля.

Мы уже имели случай намекнуть в своем месте, что мистер Бенжамен Аллен становился особенно нежным и даже сентиментальным после бренди. Это, конечно, не единственный случай, и мы знавали на своем веку многих пациентов, подверженных сентиментальности, вследствие употребления сердцекрепительных напитков. В настоящий период своего существования мистер Бенжамен Аллен чувствовал особенное предрасположение к нежности сердечной. Уже около трех недель он жил безвыходно в квартире своего задушевного друга и товарища по медицинской профессии. Мистер Боб Сойер никогда не отличался особенно воздержной жизнью, и никак нельзя сказать, чтобы мистер Бенжамен Аллен владел слишком крепкой головой. Следствием этих обстоятельств, соединенных вместе, было то, что мистер Бенжамен Аллен колебался все это время между опьянением и совершенным пьянством.

— Друг мой, — сказал мистер Бен Аллен, пользуясь кратковременной отлучкой мистера Боба Сойера, который пошел в аптеку ревизовать свои подержанные пиявки, — милый друг мой, я очень несчастен.

Мистер Винкель поспешил выразить свое соболезнование и полюбопытствовал узнать причину горести несчастного студента.

— Ничего, дружище, ничего, — сказал Бенжамен. — Вы ведь, я думаю, помните Арабеллу, Винкель, сестру мою Арабеллу, смазливую девчонку, Винкель, черноглазую и краснощекую, которую вы встречали прошлой зимой на хуторе у старика Уардля. Не знаю, обратили ли вы на нее внимание: девчонка замечательная, Винкель. Мои черты, вероятно, могут напоминать ее некоторым образом.

Но мистер Винкель превосходно помнил очаровательную Арабеллу, и черты ее никогда не изглаживались из его души. Ему не было никакой надобности вглядываться в лицо ее братца Бенжамена, который на самом деле был весьма дурной и неверной копией интересной девицы. Преодолевая внутреннее волнение, мистер Винкель отвечал, что он хорошо помнит молодую леди и надеется, что она, конечно, совершенно здорова.

— Друг наш Боб — чудесный малый, как вы думаете, Винкель? — сказал в ответ мистер Бен Аллен.

— Ваша правда, — сказал мистер Винкель, не предчувствуя ничего доброго от этого тесного соединения двух имен.

— Я предназначил их друг для друга, — продолжал мистер Бен Аллен, опрокидывая свою рюмку с особенной выразительностью. — Они сотворены друг для друга, ниспосланы в этот мир друг для друга, рождены друг для друга, Винкель. Заметьте, любезный друг, особое назначение, предусмотрительность и прозорливость судьбы: вся разница между ними только в пяти годах, и они оба празднуют свое рождение в августе.

Такое обстоятельство, конечно, могло быть названо чудесным во многих отношениях; однако ж, мистер Винкель, горевший нетерпением слышать дальнейшие подробности, не выразил ни малейшего удивления. Мистер Бен Аллен выронил одну или две слезы и сказал с сокрушением сердечным, что, несмотря на его почтение, преданность и даже благоговение к превосходнейшему другу, легкомысленная Арабелла, по какой-то непостижимой причине, обнаруживает решительную антипатию к особе доктора Боб-Сойера.

— И думать надобно, — сказал в заключение мистер Бен Аллен, — что тут завелась давнишняя любовная страстишка.

— И вы не подозреваете, кто должен быть предметом этой страсти? — спросил мистер Винкель с великим страхом.

Мистер Бен Аллен схватил кочергу, замахал ею воинственным образом над своей головой, поразил страшнейшим ударом воображаемый череп и сказал в заключение с энергичным эффектом, что ему только бы узнать этого человека и… и больше ничего.

— Я бы показал ему, что я о нем думаю, — сказал мистер Бен Аллен.

И кочерга опять взвилась над его головой с таким же неистовством, как прежде.

Все это услаждало чувства мистера Винкеля до такой степени, что в продолжение нескольких минут он не мог проговорить ни одного слова. Собравшись, наконец, с духом, он спросил, не в Кенте ли была теперь мисс Аллен.

— Нет, нет, — сказал мистер Бен Аллен, бросая кочергу и устремив на своего собеседника хитрый взгляд. — Я рассчитал, что хутор старика Уардля не годится для такой взбалмошной девчонки, как моя сестра, и поэтому — надобно вам заметить, Винкель, что по смерти наших родителей я остался единственным защитником и опекуном Арабеллы, — поэтому я переслал ее в эту сторону, в глухое, скрытное и скучное местечко, под надзор старой тетки. Это авось выветрит глупые мысли из ее головенки… Ну, а если не выветрит, мы отвезем ее за границу и посмотрим, что будет.

— Выходит, стало быть, что тетка ее в Бристоле? — спросил, заикаясь, мистер Винкель.

— Нет, нет, не в Бристоле, — отвечал мистер Бен Аллен, прищуривая одним глазом и подергивая большим пальцем через свое плечо, — там вон она… вон там. Однако ж, надо помалчивать насчет этих вещей. Идет Роберт. Ни слова, любезный друг, ни полслова.

Этот разговор, при всей краткости, возбудил в душе мистера Винкеля высшую степень беспокойства и тревоги. Давнишняя любовная страстишка врезалась острым кинжалом в его сердце. Кто был предметом этой страсти? Он или не он; вот вопрос. Был ли у него какой-нибудь соперник, или прекрасная Арабелла из-за него самого презирает этого весельчака, Роберта Сойера? Он решился увидеть ее во что бы ни стало; но здесь представилось само собою чрезвычайно важное и, может быть, непобедимое затруднение. Где и как отыскать мисс Арабеллу? Слова ее брата: «Там вон она — вон там», — заключали в себе довольно неопределенный смысл, и мистер Винкель недоумевал, живет ли мисс Аллен в трех милях от Бристоля, или в тридцати, или, может быть, в трехстах.