— Так вы поцеловали меня, чтобы доказать, что я ошибался? — Он тряхнул головой, и его единственный глаз расширился. — Вы по-прежнему коварны!
Голос Генри звучал грубо и хрипло, но он не отодвинулся от нее и не подобрал свое упавшее на землю оружие. Джулия протянула руку и нежно дотронулась до его черной повязки:
— Я никогда бы не сделала с вами ничего такого!
Он вздрогнул от ее прикосновения, но все-таки не отстранился.
— Что, черт возьми, со мной происходит?
— Подозреваю, что вы расхотели меня убивать.
Он порывисто вздохнул:
— Да, расхотел.
— Приятно слышать.
Он помолчал с минуту.
— Не понимаю, что происходит! Получается, что вы — не она? Но вы обязаны быть ею. Колдунья никогда не ошибается! За тысячу лет ни разу не ошиблась. — Он покачал головой. — И тем не менее я чувствую, что вы отличаетесь от Катерины. Когда она меня поцеловала, я почувствовал лишь холод. А от вашего поцелуя бросает в жар.
Джулия посмотрела ему в лицо.
— Ваш глаз по-прежнему черный, — заметила она.
— Сильные эмоции, такие как боль, гнев… или желание, возбуждают аппетит. — Его взгляд был прикован к ее рту. — Больше мне нельзя вас целовать. Это слишком опасно.
— Слишком опасно?
Он кивнул:
— Вы предназначены Эвану. Даже если вы изменились. — Голос Генри дрогнул. — Возможно, человек не обречен оставаться прежним в следующих перевоплощениях. Что ж, я был бы рад за него. Вдруг моему брату наконец повезло?
Он по-прежнему уверен в том, что они с Эваном созданы друг для друга. Неужели правда? Конечно, она отмахнулась от этой мысли, когда ей пытались навязать ее силой. А если рассудить спокойно? В конце концов, до сегодняшнего вечера она даже не знала о существовании вампиров. Но оказалось, что они существуют! Теперь она не может отрицать этот факт, даже если бы захотела. Почему бы тогда не допустить и родство душ? Хочется ли ей, чтобы кто-то любил ее целую вечность? Еще как! Джулия никогда раньше не любила и уже думала, что с ней этого не случится. А вдруг она ни с кем не сближалась именно потому, что подсознательно ждала сегодняшнего вечера и встречи с родственной душой?
Если допустить такое, значит, Джулия всю жизнь ждала Эвана.
Но Эван ей не нравится! Он вполне привлекателен, но настоящего, сильного влечения у нее к нему нет.
«Такого, какое ты чувствуешь к Генри? — спросила себя Джулия, сознавая всю нелепость вопроса. — Да, именно такого», — ответила она себе.
— Итак, что же нам делать? — спросила она.
Генри пристально посмотрел на нее:
— Я сожалею о том, что говорил.
— О чем именно?
— Что вы некрасивая. Это была ложь. Вы очень красивая женщина.
— Но по сравнению с настоящей Катериной…
— Ее красота была холодной. К этой женщине не хотелось прикасаться. А к вам, — он по-прежнему обнимал ее за талию, — очень хочется. Вы все еще боитесь меня?
— Наверно, надо бы опасаться, но я перестала бояться в тот самый миг, когда поцеловала вас.
— Понятно. — У Генри сделалось напряженное лицо, и он отвернулся. — Мне будет очень тяжело видеть вас рядом с моим братом, знать, что вы счастливы с ним. — Он помотал головой, словно пытаясь отогнать от себя неприятные мысли. — Не пойму, что происходит. Со мной никогда такого не бывало.
— Со мной тоже.
Он опять поймал ее взгляд:
— Правда?
Она кивнула.
И именно в этот момент у Джулии возникло очень странное ощущение — будто где-то очень глубоко внутри у нее что-то щелкнуло.
— Что случилось? — Генри учащенно задышал. — Неужели это то, о чем я подумал?
— Будто мы два фрагмента лего, подошли друг другу и… соединились.
— Да, именно так. — Генри наконец отпустил ее и даже отступил на шаг. — Но ты не моя! Ты принадлежишь Эвану.
— Я никому не принадлежу…
«Кроме тебя», — про себя договорила она.
Что это с ней? Это неправильно! Ведь не могло же их с Генри защелкнуть. Они только познакомились, к тому же при, мягко говоря, необычных обстоятельствах. Она никогда не верила в любовь с первого Взгляда, особенно если объект — столетний вампир с большущим ножом. И еще: она не верит в родство душ!
Никогда не верила и ни за что не поверит.
И все же…
«Нет, — твердо сказала себе Джулия. — Просто нет, и все».
Или, точнее, врядли.
— Что-то пошло неправильно, — произнес Генри, и по его голосу чувствовалось, что он, как и она, близок к панике. — У человека не может быть двух суженых. Так не бывает!
— Похоже, возникла проблема.
Он затравленно кивнул. Потом, не говоря ни слова, обнял ее:
— Останови меня! Скажи, чтобы я ушел и больше никогда к тебе не подходил!
— Поцелуй меня! — сказала она.
Он удивленно посмотрел на нее:
— Это же… наоборот…
— Увы!
Джулия ждала, что он вот-вот ее поцелует, но он вдруг весь напрягся.
— Отпусти ее! — проскрежетал голос Эвана.
Генри убрал руки с ее талии и отступил на несколько шагов. Джулия видела, как Эван поднял нож и приставил его к спине Генри.
— Это не то, о чем ты думаешь, — начал Генри.
— Это именно то, о чем я думаю. Ты всегда ее ненавидел. Неужели ты бы смог так со мной поступить после стольких лет поисков? Ты будешь отрицать, что хотел ее убить?
— Я не могу этого полностью отрицать, но…
— Замолчи! — рассвирепел Эван. — Тебе всегда нравилось вмешиваться в мою жизнь, братец…
— Вмешиваться в твою жизнь? Да! Мне хотелось, чтобы ты остался жив и здоров.
— Устал я от всего этого. Сотни лет у тебя под колпаком. Хотел наконец оторваться раз и навсегда, но ты, я вижу, опять меня выследил?
— Тебя легко выследить, — пожал плечами Генри. — Ты, знаешь ли, неосторожен. И всегда был таким.
— Как ты узнал о ней? — Эван метнул взгляд в сторону Джулии.
— Подслушал твой разговор с колдуньей.
— Ясно. Итак, ты шел за ней из, клуба, догнал и хотел пустить в ход вот это… — Теперь Эван прижал острое лезвие к горлу Генри. — Убить мою любимую из-за ваших старых распрей, из-за пустячной ссоры…
— Между прочим, она лишила меня глаза. Не говоря уже о том, что твоя любимая — воплощение зла и что ей нравится убивать людей из корысти или для потехи.
— У нее были основания так с тобой поступить. А у меня сейчас есть все основания убить тебя на месте.
Джулия смотрела на них в ужасе. Никаких родственных чувств эти двое друг к другу явно не испытывали. Ситуация была так же опасна, как огромный старый нож. На горле Генри появилась тонкая красная линия — такое острое было лезвие.