Читать интересную книгу Жена мудреца (Новеллы и повести) - Артур Шницлер

— Ничего не получается, — недовольно проворчал Грейзинг.

Теперь банк снова держал консул, и все почувствовали, что наконец начинается серьезная игра.

О консуле Шнабеле было известно лишь, что он был консулом какой-то небольшой южноамериканской республики и крупным коммерсантом. В офицерское общество его ввел секретарь Вайс, а знакомство их началось с того, что консул устроил ангажемент одной маленькой актрисе, которая тотчас же после вступления в труппу сошлась с господином Эльрифом. Многие были бы не прочь по старому доброму обычаю посмеяться над обманутым любовником, но когда он недавно, с сигарой в зубах, сдавая карты и не поднимая глаз, прямо спросил Эльрифа: «Ну, как там поживает наша общая приятельница?» — всем стало ясно, что с этим человеком шутки плохи. Это впечатление еще более укрепилось, когда однажды поздно ночью лейтенант Грейзинг между двумя рюмками коньяку отпустил язвительный намек насчет таинственных доходов консула, и консул с вызывающим видом ответил ему: «Зачем вы дразните меня, господин лейтенант? Вам следовало бы предварительно убедиться, насколько я дуэлеспособен».

Ответом на его слова была настороженная тишина. Все, словно по тайному соглашению, постарались замять этот инцидент и, не сговариваясь, но единодушно, решили вести себя по отношению к консулу осторожней.

Консул проиграл и, вопреки обычаю, тут же заложил новый банк, опять проиграл и опять стал держать следующий, третий по счету банк. Остальные не возражали, потому что выигрывали, и Вилли больше всех, Свой первоначальный капитал, сто двадцать гульденов, он спрятал, решив ни в коем случае ими больше не рисковать. Затем он сам заложил банк, вскоре удвоил его, снял, и в дальнейшем счастье уже почти не изменяло ему и при других, часто менявшихся банкометах. Сумма в тысячу гульденов, которую он должен был выиграть для другого, уже была превышена на несколько сотен, и когда господин Эльриф поднялся, чтобы идти в театр исполнять роль, о которой он в ответ на иронические вопросы Грейзинга так и не мог ничего рассказать, Вилли воспользовался случаем и тоже распрощался. Остальные же тотчас углубились в игру; и когда, в дверях, Вилли еще раз оглянулся, он увидел, что взгляд одного только консула, холодный и быстрый, следит за ним поверх карт.

IV

Лишь очутившись снова на улице и подставив лицо мягкому вечернему ветерку, Вилли осознал свою удачу, вернее, тут же поправил он себя, удачу Богнера. Но и на его долю от выигрыша оставалось столько, что он мог, как и мечтал, заказать себе новый мундир, новую фуражку и новую портупею. Да и на несколько ужинов в приятном обществе, которое теперь ему нетрудно будет найти, у него кое-что останется. Но и без этого, с каким удовольствием, завтра утром, в половине восьмого, у Альзеркирхе, он вручит старому товарищу спасительную сумму — тысячу гульденов, тот пресловутый хрустящий кредитный билет в тысячу гульденов, о котором он до сих пор только читал в книгах и который сейчас покоился у него в бумажнике вместе с несколькими другими ассигнациями.

«Вот возьми, милый Богнер. Я выиграл ровно тысячу. Точнее — тысячу сто пятьдесят пять. Затем я вышел из игры. Вот самообладание, а? И надеюсь, милый Богнер, что отныне ты... » Нет, нет, он не станет читать мораль бывшему товарищу. Тот сам извлечет урок из случившегося и, наверно, окажется настолько тактичен, что не использует этот столь благополучно закончившийся для него инцидент для возобновления в дальнейшем приятельских отношений. Впрочем, быть может, будет осторожнее или даже правильнее послать с деньгами к Альзеркирхе денщика.

По дороге к Кесснерам Вилли спрашивал себя, оставят ли его там и ужинать. К счастью, теперь ему это было безразлично! Теперь он был и сам достаточно богат, чтобы пригласить на ужин все общество. Жаль только, сейчас нигде не купишь цветов. Впрочем, кондитерская, мимо которой он проходил, была открыта. Он купил коробку конфет, затем, уже выходя, вернулся и купил вторую, побольше, и начал обдумывать, какую из них поднести матери и какую дочери.

Когда он вошел в сад к Кесснерам, горничная доложила ему, что господа и все общество отправились в Гелененталь, по-видимому, в «Крайнерхютте». Там они, наверно, и поужинают, как всегда по воскресеньям.

Лицо Вилли изобразило легкое разочарование, а горничная усмехнулась при виде двух коробок, которые лейтенант держал в руках. В самом деле, что с ними делать?

— Что ж, передайте им, пожалуйста, поклон и... вот что... — Он протянул коробки горничной. — Большую для фрау Кесснер, другую для фрейлейн. Очень сожалею, что их не застал.

— Может быть, если господин лейтенант поедет туда на извозчике... сейчас господа наверняка еще в «Крайнерхютте».

Вилли важно и задумчиво взглянул на часы.

— Посмотрю, — бросил он небрежно, с шутливо преувеличенной вежливостью отдал горничной честь и ушел.

И вот он стоял один, в вечереющем переулке. Мимо него прошла небольшая веселая компания туристов, мужчин и женщин в запыленной обуви. Перед одной из дач в соломенном кресле сидел старик и читал газету. Чуть поодаль на балконе второго этажа сидела пожилая дама, она вязала и переговаривалась с другой, что стояла у распахнутого окна в доме напротив, опершись скрещенными руками о подоконник.

Вилли подумалось, что эти несколько человек — единственные жители Бадена, которые в этот час не уехали никуда за город. Кесснеры могли бы все же передать ему с горничной хоть несколько слов. Ладно, он не станет им навязываться. В сущности, ему это и ни к чему. Но что же делать? Не возвратиться ли в Вену? Может быть, это самое благоразумное! А что, если предоставить решение судьбе?

Перед курзалом стояли две извозчичьи пролетки.

— Сколько возьмете до Гелененталя?

Один извозчик был занят, другой заломил несусветную цену, и Вилли решил просто погулять по парку.

В этот вечерний час здесь еще было довольно много народу. Супружеские и влюбленные пары, — Вилли казалось, что он безошибочно отличает одних от других, — девушки и молодые женщины, поодиночке, по двое, по трое, прогуливались мимо него, и он то и дело ловил их смеющиеся, обнадеживающие взгляды. Но в таких случаях никогда не знаешь, не идет ли сзади отец, брат или жених, а ведь офицер обязан быть вдвойне — нет, втройне осторожен. Вилли немного прошелся вслед за изящной темноглазой женщиной, которая вела за руку мальчика. Она поднялась по ступеням на веранду курзала и, казалось, начала кого-то искать глазами. Сначала попытки ее были безуспешны, но потом ей оживленно замахали с отдаленного столика, и она, насмешливо оглядев Вилли, уселась там посреди довольно многочисленного общества. Вилли тоже сделал вид, что кого-то ищет, перешел с веранды в еще довольно пустой ресторан, спустился оттуда в вестибюль и заглянул затем в ярко освещенный читальный зал, где за длинным зеленым столом одиноко сидел какой-то отставной генерал в мундире. Вилли щелкнул каблуками и отдал честь, генерал раздраженно кивнул, и Вилли быстро вышел. На улице, перед курзалом, все еще стоял один из фиакров, и кучер сам услужливо предложил за небольшую сумму отвезти господина лейтенанта в Гелененталь.

— Нет, теперь уже не стоит, — ответил Вилли и быстрыми шагами направился в кафе Шопф.

V

Игроки сидели на тех же местах и в тех же позах, словно после ухода Вилли не прошло еще и минуты. Из-под зеленого абажура струился бледный электрический свет. Консул первый заметил появление Вилли и, как тому показалось, насмешливо улыбнулся. Никто не выразил ни малейшего удивления, когда Вилли снова придвинул к столу свое незанятое кресло. Доктор Флегман, державший банк, сдал ему карту, словно иначе и быть не могло. В спешке Вилли поставил более крупную ассигнацию, чем собирался, выиграл, затем осторожно сделал следующую ставку. Счастье, однако, отвернулось от него, и вскоре настал момент, когда банкноту в тысячу гульденов начала угрожать серьезная опасность. «Ну и пусть, — подумал Вилли, — все равно он не мой». Но тут он выиграл снова, так что кредитный билет остался неразмененным, счастье вновь улыбнулось ему, и к девяти часам, когда игра закончилась, Вилли принадлежало уже больше двух тысяч гульденов. «Тысячу — Богнеру, тысячу — мне, — решил он. — Половину своей доли я отложу на игру в следующее воскресенье». Однако он не чувствовал себя таким счастливым, каким, казалось, должен был быть.

Ужинать все отправились в «Город Вену», где уселись в саду под развесистым дубом и завели разговор об азартных играх, в частности, о нашумевших битвах за карточным столом и огромных ставках в «Жокей-клубе».

— Все-таки игра порок и всегда останется пороком, — совершенно серьезно объявил доктор Флегман, Все рассмеялись, но обер-лейтенанта Виммера это замечание задело за живое.