Причины создания Карельской Трудовой Коммуны были слишком очевидны. Наркоминделу они позволяли отстаивать целостность РСФСР на переговорах с Финляндией. Коминтерну – получить возможность развернуть пропагандистскую и иную работу из Петрозаводска, объявленного центром Коммуны, на Финляндию и Швецию, заодно дав приют финским коммунистам, вынужденным эмигрировать в марте 1918 года.
Но, как бы то ни было, Карельскую Трудовую Коммуну создали как нельзя вовремя. 12 июня в Юрьеве (Тарту) начались советско-финляндские переговоры.
Приступив к обсуждению с Финляндией вопроса о границах в Карелии и на Мурмане, Наркоминдел поспешил форсировать мирные переговоры и с Литвой. Как можно быстрее завершить их, ибо слишком затянувшейся паузой воспользовался Мицкявичюс, так и не смирившийся с отказом от борьбы за Советскую власть на родине. 8 марта он обратился в Политбюро за разъяснением– следует ли литовским коммунистам «выдвинуть лозунг захвата власти», или им следует участвовать в выборах в Учредительный сейм? Двусмысленный ответ, полученный им, должен был обескуражить главу правительства Литовско-Белорусской Республики. С одной стороны, руководство РКП настаивало на участии в выборах, да ещё «под флагом беспартийных рабочих групп». Но с другой – рекомендовало «развернуть партизанскую борьбу».43
К счастью для Чичерина, в Каунасе о решении Политбюро не прознали. 31 марта, с запозданием на семь месяцев, наконец откликнулись на ноту НКИД, от 11 сентября. «Литовское правительство, – уведомил его глава А. Вольдемарас – настоящим заявляет, что оно готово заключить мир с Россией. Главным условием мира является признание полной независимости Литвы в её этнографических границах, то есть включающей в себя в общих чертах бывшие Виленскую, Ковенскую, Гродненскую и Сувалкскую губернии со столицей Вильно».44
Условия для Москвы являлись приемлемыми, ибо они ни в чём не расходились с прежними представлениями о пределах этой республики, будь она советской или тарибской. Поэтому уже 2 апреля в Каунасе получили положительный ответ: «Российское Советское Правительство согласно признать этнографический принцип как основу для определения границ территории Литовского государства».45
Переговоры на такой предварительной договорённости открылись в Москве 7 мая. Делегацию на них РСФСР возглавил А.А. Иоффе, Литвы – Т. Нарушевичюс. Но сразу же обнаружилось, что введённая в заблуждение вроде бы уступчивостью российской стороны литовская, ничуть не сообразуясь с реальным положением своей страны, попыталась повторить чуть ли не полностью условия советско-эстонского договора. Стала настаивать на возвращении литовским гражданам их имущества, оставленного в России, выделении пропорционально населению Литвы части российского военного и торгового флотов (и это при отсутствии выхода к морю!), государственных капиталов, имеющихся за рубежом.46
Не довольствуясь тем, литовская сторона высказала претензии на Новогрудский уезд Минской губернии, части Илукстенского и Гробинского – Курляндской, Лидского и Ошмянского – Гродненской. Только напоминание Иоффе о том, что три губернии из четырёх, да ещё и столица Вильно (признать которые Литва требовала своей территорией), оккупированы поляками, заставило Нарушевичюса отказаться от явно несообразных требований.
Все разногласия были сняты наступлением Красной Армии, её стремительным наступлением на запад. Части 15 и 16 армий освободили 29 июня Мозырь, 9 июля – Игумен, 10 – Бобруйск. 11 – Минск. Опасаясь, что весьма скоро красноармейцы смогут появиться на улицах не только Вильно, но и Каунаса, литовская делегация забыла обо всех своих прежних претензиях и 12 июля подписала договор с РСФСР.
Его 1-я статья выражала признание Советской Россией независимости Литвы. Статья 2-я определяла границу между двумя государствами. Она начиналась в 30 километрах южнее Гродно, шла на восток по Неману, сворачивала к северу и проходила в 70 километрах западнее Минска, оставив на российской стороне города Молодечно, Вилейку, а на литовской – Свирь, Сморгонь, Ошмяны, и выходила к Западной Двине, к Латвии.47 Тем самым. Виленская область, которую оспаривала Польша, оказалась разделённой на две зоны: северо-западную литовскую и юго-восточную. Учтя положение на фронте, весьма выгодное для их страны, литовские делегаты дополнили договор следующим положением: «Ввиду невозможности для российских армий приостанавливать военные действия против Польши на литовской границе, нижеподписавшиеся от имени правительства Литовской Демократической Республики заявляют, что она ни в коем случае не сочтёт за нарушение настоящего договора и недружелюбный в отношении Литвы акт факт, перехода российскими войсками литовской границы, и занятие ими части территорий, по настоящему договору составляющих территорию Литовского Государства, с тем, однако, условием, чтобы по миновании военно-стратегической надобности российские войска были выведены из означенных территорий».48
По сути, данное дополнение к мирному договору означало ничто иное, как своеобразную просьбу Литвы освободить прежде всего Виленскую и Гродненскую губернии от польских оккупантов.
Быстрое освобождение Красной Армией Восточной Белоруссии и Правобережной Украины серьёзно обеспокоило Верховный Совет Антанты. Выполняя отчаянную просьбу польского правительства, взывавшего о незамедлительной помощи. Джордж Керзон от имени своего правительства поспешил повторить предложение, сделанное Варшаве ещё в декабре 1919 года, только на этот раз адресуясь к Москве. Настойчиво посоветовал признать такую границу между странами, которая основывалась бы на этнографическом принципе, а не на политических амбициях или великодержавных устремлениях. Ту самую границу, которая с тех пор именовалась «Линией Керзона».
«Между Польшей и Советской Россией, – рекомендовал Керзон в ноте Правительству РСФСР от 11 июля, – заключается перемирие, которым немедленно приостанавливаются военные действия. В условия перемирия включается, с одной стороны, отступление польской армии на линию, намеченную в прошлом году Мирной конференцией.
Линия эта приблизительно проходит так: Гродно – Валовка – Немиров – Брест-Литовск – Дорогуск – Устилуг – восточнее Грубешова – через Крылов – и далее западнее Равы-Русской– восточнее Перемышля – до Карпат; севернее Гродно граница с литовцами идёт вдоль железной дороги Гродно – Вильно и затем на Двинск.
С другой стороны, в условия перемирия надлежало бы включить, что войска Советской России остановятся на расстоянии 50 километров к востоку от этой линии. В Восточной Галиции обе стороны останутся на линии, занятой ими ко дню подписания перемирия».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});