‑ Вы абсолютно правы! ‑ согласился профессор. ‑ Именно это я и хотел услышать! Именно извращение! И вы очень кстати упомянули о непременном наличии у таких особей потребности в телах. Власть ради власти ‑ это тоже потребность иметь кое‑что в собственности. Но только не вещи, а людей. От самой возможности добиваться от зависимых людей исполнения своей эгоистической воли, от возможности самим устанавливать для "быдла" правила жизни, от возможности определять их имущественное положение и судьбу подобные личности получали нездоровое наслаждение ‑ надо сказать, несравнимое по силе ни с чем. А если подобную власть решили присвоить себе самые богатые люди в стране? Ведь олигархи всегда мечтали о том, чтобы бедняки "ходили по струнке" и поклонялись им, как фараонам. Тогда, в случае отсутствия сопротивления, трудовой народ не только фактически, но даже почти формально становится собственником немногих олигархов или даже одного монарха ‑ как в Туркмении. Так что диктатура ‑ это не всегда одно только средство!
‑ А от чего вообще зависит успех установления и устойчивость диктатуры?
‑ Прежде всего, от объективной социально‑экономической динамики. И еще, как ни странно, от согласия самого народа. Это как композитный материал: мягкая часть ‑ согласие, а жесткая ‑ насилие. Пиночета действительно поддерживала значительная часть населения ‑ как и Путина в России. Это зависит от мировоззрения каждого человека, от его представлений о добре и зле, о справедливости, о власти. Даже от образования. Чем выше интеллектуальный уровень народа, тем у'же поле для маневра у тех, кто мечтает о насилии.
‑ А в США была диктатура?
‑ Конечно! Но прямого непосредственного насилия до определенного момента было мало ‑ уровень жизни народа в этой паразитической империи был достаточно высок, чтобы недовольные играли сколько‑нибудь заметную роль... Кстати, о другом факторе: образованность американцев ‑ миф. Основная масса не знала самых элементарных вещей. С покоренных народов они собирали дань не только природными ресурсами и дешевой рабочей силой, но и мозгами... Да уж, звучит прямо как в их же голливудских триллерах о пожирателях мозгов... А сами их умственные работники ‑ если не гуманитарии и не экономисты из "элиты", ‑ были очень узкими специалистами ‑ настолько узкими, что во всем остальном они были абсолютно беспомощны ‑ даже в смежных областях знаний, не говоря уже о знаниях об обществе. Большинство не знало даже, в каком веке была открыта Америка. Потом ‑ они обладали такими средствами технического контроля над личной жизнью каждого человека, что оружием почти не приходилось пользоваться, и все "заговоры" можно было пресекать в зародыше. В единой федеральной базе данных хранились сведения о биографии, имущественном положении, лояльности. Даже медицинские данные и отпечатки пальцев. Перемещения всех граждан отслеживались ‑ если человек зарегистрировался в гостинице или использовал кредитную карточку, то информация об этом тут же шла в центр. Можно было прослушать любую телефонную линию, залезть в жесткий диск любого компьютера, подключенного к сети; по сигналу сотового телефона определить местонахождение и даже подслушать, дистанционно включив микрофон.
‑ Так ведь это тоталитаризм, который даже Гитлеру не снился...
‑ Совершенно верно. Вообще, есть два пути добиться послушания народа. Один ‑ нарядить всех в одинаковые коричневые рубашки, построить в колонну и погнать вперед под бой барабанов. По этому пути пошел Гитлер. Второй путь с помощью средств массовой коммуникации вложить в умы людей нужные "ценности", и они сами с радостью побегут туда, куда им укажут "кумиры". В империи тоталитаризм такого рода проявился в наибольшей степени. Ее правители превратили в скотов прежде всего своих собственных граждан, их значительную часть. Но вместе с тем мы непременно должны отметить, что и в США огромное количество народа выступало за мир, подлинную демократию, социальный прогресс.
‑ А географические факторы влияют на жизнеспособность диктатуры?
‑ Да, конечно. Ведь чем больше территория, тем труднее ее контролировать. Например, Россия. Путин, кончено, мечтал о пиночетовских лаврах, но народ был более образован, имел опыт жизни при социализме и проживал на огромной территории. Силовые структуры не могли "в случае чего" контролировать ее. Например, Чечня по площади равна Московской области, а полностью контролировать ее так и не могли. А в случае перехода преступной власти к открытому террору против трудового народа ситуация непременно вышла бы из‑под контроля. Поэтому им приходилось действовать лишь подлыми ударами в спину. Если бы начали расстреливать забастовщиков, то такое бы началось... Это не Красная Пресня или пригодное для жилья предгорье Анд в Чили ‑ это вся необъятная Россия... И насчет силовых структур. Солдаты в Чечне стреляли потому, что считали чеченцев чужими по крови. А стрелять в тех же русских рабочих и крестьян, которыми до призыва были они сами, совершенно другое дело. Армия состояла из детей простых трудящихся; из офицеров, учившихся при Советской власти ‑ не то что в Чили. Да и среди простых трудящихся было немало бывших солдат... Как вы думаете, что было бы, если бы Путин допустил по отношению к своему народу откровенную массовую пиночетовщину с отменой всех буржуазно‑демократических свобод?
‑ Можно мне, товарищ профессор? ‑ спросил Денис. ‑ Я все‑таки из России...
‑ Ну конечно же, товарищ Лебедев. Будем рады выслушать вашу точку зрения.
‑ На этот случай была готова концепция. В оккупированной России в случае массовых расстрелов протестующих неизбежно рано или поздно развернулась бы партизанская война, которая переросла бы в гражданскую. Было достаточно регионов, где сторонники коммунистов были в подавляющем большинстве. Русский народ ‑ не туркменский, недаром его назвали самым непокорным на земле. Его очень легко можно обмануть, но откровенно запугать нельзя. В подобных экстремальных ситуациях даже молодежь, которая ранее была заражена буржуазным образом жизни, мгновенно преображалась и становилась достойной своих предков‑ветеранов. Характерный пример ‑ в 2000 году в горах Чечни через окружение пытался прорваться отряд национал‑террористов ‑ кстати, порожденных самой федеральной властью. На их пути встала шестая рота псковских десантников. Соотношение было десятки к одному в пользу врага. Десантникам предлагали деньги, угрожали, но они дрались до конца. Напоследок они, вызвав огонь своей артиллерии на себя, погибли сами, но и враг так и не вырвался из кольца. И если бы власть откровенно объявила народу войну, то такие герои появились бы по всей России, быстро сбросив с себя шелуху буржуазности ‑ для прозрения необходимо всего лишь явление врага с ощеренной пастью.