Возвращение в стоп-кадр, где в кольце остолбеневших кнехтов застыли три живописные пары, Глеб, держащий на прицеле своего бывшего Гроссмейстера. Ксана, щекочущая железом горло Пастыря. И Икари, с молчаливого позволения Глеба отнявший у кнехта винтовку, чтобы направить ее на Третьего.
Винтовка японцу не очень нужна – у него есть пулеметы и ракетные установки «Ронина». Но с настоящим стволом в руках чувствуешь себя уверенней. Значительней. Опасней.
У Икари не было «родного» прицельного дисплея. Телеприставка определила винтовку как plug-and-play устройство и соединилась с ней через инфракрасный порт. Перед глазами клона мечется неразбериха маркеров наведения, потом воцаряется строгость и порядок. Самый большой красный «икс» уютно лежит на солнечном сплетении тамплиера. Шесть зеленых крестов поменьше, целеуказатели «Ронина», отмечают кнехтов. Все готово к танцам.
Дальше, как полагается, следует долгий обмен взглядами.
Глеб смотрит на Первого Гроссмейстера, откладывая на потом вопрос: «А какого, собственно, вы здесь делаете?» Но это, безусловно, удача. Если бы не присутствие Ежова, их бы уже изрешетили. Лет двадцать назад, когда Глеб был на восемьдесят процентов человеком и совсем еще салагой, у него бы вспотели ладони и пересохло во рту.
Сейчас он думает, что надо было захватить из отеля штаны, – умирать с голой задницей стыдно и глупо. Но вообще шансы есть, есть. Только бы Икари не выкинул какой-нибудь финт.
Первый Гроссмейстер смотрит на преступника, находящегося в федеральном розыске. Дезертира и убийцу товарищей по оружию. Отдай такого Трибуналу – не провозятся и пяти минут. Но, кроме состава преступления, есть еще кое-что.
Этим преступником интересуется лично полковник Аркадий Волох. Значит, он вдвойне интересен для Гроссмейстера. Ежов и отец Димитрий распараллеливают свои мыслительные процессы. Глава тамплиеров вызывает из памяти досье под номером 1644757842. Несколько секунд, и он будет знать все, что известно Ордену о Глебе.
Ксана смотрит на Пастыря Электрических Агнцев и думает, что ей знакома фальшиво-пасторальная физиономия этого толстяка. И она ей совсем не нравится. Хотя бы потому, что вот уже минуту толстяк не моргает и не шевелит ни одним лицевым мускулом.
Смиренному Пастырю не до подмигиваний. Он на кодированной частоте ведет переговоры с комтуром Егоровым, возглавляющим сопровождение Гроссмейстера.
Комтур получает детальные инструкции, краткая суть которых укладывается в два слова: «Не дергаться». Одновременно отец Димитрий прощупывает «Ронина» своими радарами, силясь выяснить его боевую начинку. Получается не очень, японская машина добротно экранирована.
Направление взгляда Икари невозможно определить из-за телеприставки. Да направления как такового и нет. Приставка, транслируя ему в мозг заодно и картинку, получаемую с «Ронина», дает круговой обзор с дополнительным видом сверху.
Глаза Третьего Гроссмейстера цветом напоминают вываренные белки. Похоже, что они устремлены в никуда.
Оба не думают ни о чем. Икари в преддверии боя – истый последователь Бусидо, уподобившийся водной глади, шепоту ветра в тростниках, отражению небес в глазах Будды. Его мысли – совершенная шуньята, пустота до сотворения мира. Короче, у него в башке экран телевизора на выключенном канале. Настроечная таблица в виде прицельных крестиков и ощущение напряженного пальца на курке.
А для Третьего Гроссмейстера самостоятельное мышление не предусмотрено конструкцией. Он видимость человека даже в большей степени, чем Ежов и отец Димитрий. Дистанционно управляемый манипулятор. Если бы не его дороговизна, то, кроме Третьего, был бы Четвертый, Пятый, и так до комтуров. Но это дело будущего, не столь уж отдаленного, как считаютнекоторые. В нем Слияние восторжествует окончательно. И люди поголовно начнут переходить на неорганическую основу. Их разумы, освобожденные от уз плоти, вольются в единое Киберсознание Города. «Электронную Душу», как выразился бы отец Димитрий.
Они с Гроссмейстером Ежовым сами сделали первый шаг к этому. От вездесущего Оракула, в обмен на неприкосновенность его Сыновей, была получена технология матрицирования личности. Электрические Агнцы создали для них подходящий тело-носитель.
Осуществив Слияние, они, Он, новорожденная «Троица», стали единым целым, Отвергнув свои изрядно поношенные телесные оболочки. Стремясь к Цели с упорством, невозможным для человека. Жалкого существа, чьи слабости порождают вечные сомнения.
И вот, когда Цель уже так близка, начинает происходить что-то, не укладывающееся в первоначальный План.
– Никому не двигаться! –это Глеб. – Бросайте оружие! – развивает он тему.
Кнехты послушны. Ежов и Третий одинаковым движением отстегивают и бросают на пол кобуры. Отец Димитрий широко разводит руками. Мол, смиренному проповеднику оружие ни к чему.
– Вы сюда, – движением ствола Глеб указывает, куда переместиться Гроссмейстерам и Пастырю, куда кнехтам. – А вы вот сюда, к стенке. Сохраняйте спокойствие, и все останутся живы.
– Что тебе нужно, Глеб? – интересуется отец Димитрий. Бывший рыцарь удивлен. Он был слишком мелкой сошкой, чтобы Агнец знал его по имени. Но времена меняются.
– Я скажу, что мне не нужно, – Глеб ногой подтолкнул к охотнице кобуру Первого. – Мне не нужно кровопролитие. Поэтому делайте, как я скажу. И еще. Гроссмейстер, если сейчас сюда ворвется ваша охрана, это кончится большой бойней.
– Соответствующие приказы отданы, – цедит Ежов, человек-палка. – Но это тебе не поможет. Ты – федеральный преступник.
– Во как! – продолжая удерживать Гроссмейстера на прицеле, Глеб отходит к одному из огромных, встроенных в стену металлических шкафов. – Насчет преступника – это новость.
Шкаф, а здесь таких ровно двенадцать штук, походит на поставленный торчком гроб для великана. От его трехметровой двери с жирно нарисованной девяткой бегут две металлические рельсины.
Не глядя, рыцарь набирает код на дверном замке. Смотри-ка, не сменили, С утробным лязгом дверь начинает сдвигаться, и Глеб предусмотрительно отходит в сторону.
Повод этого дерзкого набега беспрепятственно выкатывается по рельсам на середину помещения,
– Bay! – сказала Ксана.
Да, боевая «скорлупа» Нового Тамплиера, силовой «доспех» IV класса, был спроектирован, чтобы впечатлять. И воплощен в двух центнерах бронированного экзоскелета, двигательных сервомоторов и встроенных модулей.
Даже это пренебрежительное – «скорлупа», попытка сгладить чувство хрупкости и ненадежности собственного тела, испытываемое всяким, кто хоть раз надевал «доспех». И снимал его потом. «Скорлупа» дарила своему хозяину неповторимое ощущение сокрушительной силы и непобедимости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});