ни случилось, я не мог покинуть Бийск. Не мог – и всё.
Отработав еще день на объектах народного хозяйства, я разбогател настолько, что смог позволить себе целый день поисков. Я купил еще одну мобильную трубку сомнительного происхождения, вставил в нее «левую» сим-карту. После этого у меня еще осталось немного денег на посещение интернет-кафе с целью распечатки нескольких фото Тани из «одноклассников», да на бритье физиономии, чтобы больше не пугать аборигенов. Правда, с цивилизованной внешностью меня вряд ли стали бы воспринимать всерьез на «рынке рабов», но щетина отрастает быстро, если уж на то пошло.
С этими снимками я некоторое время шатался по «Витамину» и спрашивал прохожих, не встречалась ли им изображенная на них блондинка. Некоторые, даже не дослушав, шарахались в сторону. Иные почему-то воспринимали мой вопрос как своего рода «наезд». Кое-кто (из мужиков) похабно причмокивал. Без подобной рефлексии обошлись лишь считанные единицы, но они, к сожалению, ничего сказать не могли. Тогда я плюнул на это занятие и просто расклеил распечатки на стенках остановок транспорта и на столбах возле них, приписав свой новый номер телефона. Я особо не рассчитывал на скорый успех этого жеста отчаяния, и решил приготовиться еще как минимум к неделе работы среди гастарбайтеров и к ночевкам в сомнительных местах.
Но не прошло и двух часов с того момента, когда я приклеил последнюю распечатку, как телефон вдруг выдал «чижика». Я был уверен, что это какая-нибудь ошибка – либо звонят прежнему владельцу сим-карты, либо просто не туда ткнули пальцем. Поэтому просто сказал в трубку «аллё» и едва не выронил ее, когда женский голос спросил: «Это Андрей?»
Но это была не Татьяна. И не Эльвира. И не Кэсси. Этих я бы узнал сразу. Голос был незнакомым, но приятным и располагающим к себе.
– Да, это я…
– Вы ищете девушку? Я видела фото.
– Да…
– Я знаю, где она. Их трое, они снимают дом на Угольной.
– Это где и что за район?
Женщина с готовностью уточнила. Местечко, конечно, то еще – частный сектор на задах железнодорожной станции. После этого я задал вопрос, который меня, что вполне понятно, беспокоил сильнее прочих:
– А вы не можете сказать, все ли с ней в порядке?.. Ну, на вид со здоровьем как?
Расписывать подробности я страшился. Моя собеседница без особой, впрочем, уверенности, сообщила, что с девушкой вроде бы все в порядке, но лучше, конечно, будет, если я сам проверю.
– Езжайте туда и сами убедитесь, что я вам еще могу сказать…
– Спасибо большое! – искренне произнес я. – Могу я как-то вас отблагодарить?
– Да бросьте… – Раздался легкий смешок, а затем в голосе зазвучало легкое кокетство: – Но если и завтра у вас не пропадет это желание, наберите номер, который определился.
Я пообещал, что обязательно так сделаю и, не теряя времени, направился в сторону вокзала. Но, не доходя до него с полверсты, перебрался через рельсовые пути со стоящими на них товарными вагонами и углубился в грязные, закопченные переулки – сажа в покосившиеся заборы и лачуги намертво въелась еще, наверное, во времена расцвета паровозной тяги на железных дорогах. Местные шелудивые собаки и молодые люди внимательно оглядывали меня, долго смотрели мне вслед, но знакомиться, к счастью, не стремились – видимо, принимали за своего. Указанный дом я нашел сравнительно быстро – древняя хибара под четырехскатной крышей с кривыми ставнями, ничем таким особым не примечательная, вроде того домишки близ Славгорода, только куда более кособокая и запущенная.
Уже казалось достаточно темно, несмотря на сравнительно ранний час – но я был далек от мысли, что очередное солнечное затмение пройдет над Бийском спустя сутки с небольшим после предыдущего. Наверное, застарелая угольная копоть действовала как абсолютно черное тело, поглощая солнечный свет. Кое-где в домах виднелись зажженные светильники, но не в этом – тут за оконными стеклами не было видно ничего, кроме угольной черноты.
Мне совсем не хотелось соваться во двор и стучаться в дом: мало ли, кто там на самом деле живет – еще пальнут из берданки, чего доброго, приняв за грабителя. Что же делать, черт возьми?
…Легкий приглушенный вопль донесся до меня. Он точно раздавался где-то в темных недрах перекошенного домика. Что это? Драка или насилие? Еще один крик – сто процентов женский… Таня?
Как хотите, так и называйте меня, но я через пару секунд уже находился возле дома и дергал ручку двери на себя. Дверь очень легко открылась, обдав меня затхлой атмосферой темных сеней, и тут же закрылась снова. Я попытался открыть дверь, ведущую собственно в дом, но тут у меня неожиданно появились помощники. Я попытался справиться без них, но громкий щелчок скользящего металла дал мне понять, что от помощи лучше не отказываться. Дверь открылась, и мне недвусмысленно предложили войти туда, куда я и без того стремился попасть.
В доме, который внутри выглядел столь же противно, сколь и снаружи, обнаружилась комната, где находились несколько человек, хорошо знакомых мне: «ткачи» Геннадий, Игорь и Анвар. А также отморозок по прозвищу Мороз. Эти четверо сидели возле стола, на котором не было ничего, кроме пары сигаретных пачек и импровизированных пепельниц. Гражданин Соединенных Штатов Дэвид Старлинг тоже находился здесь (он сидел на диване чуть поодаль), но гражданки Соединенных Штатов Кэсси Роузволл я не заметил.
И еще здесь находилась Таня – на том же диване, чуть в стороне от американца. Бледная, осунувшаяся… Но! Но с обеими руками! Ими она как раз сейчас нервно комкала платок. Мне было достаточно увидеть это, чтобы понять, какой груз на моих плечах лежал все это время. Он упал с таким грохотом и треском, что было удивительно, почему вся эта хибара не разлетелась тотчас вдребезги. Мне хотелось летать и петь веселые песни. И это несмотря на то, что за моей спиной стояли двое, причем как минимум один из них был вооружен.
– Ценю оптимизм, написанный на твоем лице, – заметил Мороз, в чьем голосе я услышал удивление, вызванное не иначе как моей широкой и добродушной улыбкой. – Впрочем, мы все тоже относимся к твоему появлению с надеждой на лучшее. Удивительно, что пришлось искать тебя столько времени… Но хорошо, что ты пришел. Садись… Дайте ему свободный стул… Вот так.
Я сел, не сводя глаз с Татьяны. Она глянула на меня со странным выражением на лице – то ли с жалостью, то ли с испугом. Понятно – вряд ли она по своей воле оказалась в компании Мороза и его