50
Андрей Александрович купно с г-ном Дудышкиным — на 61 год. Объявление об «Отечественных записках» было подписано: «Редакторы и издатели А. Краевский, С. Дудышкин». Эти же имена значились и на обложке журнала. Пресса встретила «повышение» в должности Дудышкина и известие о будущих литературных занятиях А. Краевского «свистом» и насмешками. H. Г. Чернышевский издевался в «Полемических красотах»: «Отделом критики заведуют в „Отечественных записках“ г-да Дудышкин и Краевский. О миросозерцании г-на Краевского я не буду говорить, потому что считаю это напрасным. Я буду говорить только о г-не Дудышкине, или, точнее выражаясь, для г-на Дудышкина. Мне очень понятны были многие совершавшиеся на страницах „Отечественных записок“ странности в прежние времена, лет за пять и за шесть, когда на обертке журнала выставлялось имя одного только г-на Краевского. Начав после четырех или пяти лет, в которые не читал я русских журналов, пересматривать „Отечественные записки“ за нынешний год, я уже не умею объяснить себе этих странностей, потому что на обертке журнала читаю: „Издаваемый А. Краевским и С. Дудышкиным“» (Чернышевский H. Г. Полн. собр. соч. M., 1950. T. 7. С. 751). И. Панаев в «Свистке» иронизировал: «В старые годы думали, что все критические статьи пишет сам Андрей Александрович <…> Необходимы подписи под статьями. Нам приятно будет познакомиться с критическим дарованием г-на Краевского, а без подписей это невозможно. — Сколько подписчиков будет у г-на Краевского, когда появятся на обертке статьи с его подписью <…> Любопытно, в высшей степени любопытно!!» («На рубеже старого и нового года. Грезы и видения Нового Поэта». — Современник. 1861. № 1, «Свисток». С. 25). «Разве не скандал само объявление об издании „Отеч<ественных> за<писок>“ в будущем году?», — восклицал Посторонний критик во «Времени» («Письмо Постороннего критика в редакцию нашего журнала по поводу книг г-на Панаева и „Нового Поэта“» — XXVII, 131). Достоевский многократно зло и полемично затрагивает объявление «Отечественных записок» о подписке на 1861 г. в статье «Г-н — бов и вопрос об искусстве», а также в «Петербургских сновидениях в стихах и прозе».
Жорж Санд упоминается в объявлении «Отечественных записок» в кратком очерке истории журнала: «Тогда же (в 40-х годах. — В. T.) „Отечественные записки“ познакомили русскую публику с Жоржем Сандом».
51
От нечего делать мы основали тогда натуральную школу. — Достоевский, как известно, был в глазах критики 1840-1850-х годов одним из виднейших представителей так называемой «натуральной школы», А. Григорьев ставил его даже во главе направления — школы сентиментального натурализма. Слова Достоевского скорее всего — полемический выпад против славянофильских пренебрежительных оценок натуральной школы — К. С. Аксакова, Ю. Ф. Самарина и др. Ю. Ф. Самарин в статье «О мнениях „Современника“ исторических и литературных» (Москвитянин, 1847, № 2), в частности, пророчил: «Не поддержанная ни одним сильным талантом, она (натуральная школа. — В. T.) должна исчезнуть так же скоро и случайно, как она возникла, как составлялись и исчезали на нашей памяти многие литературные кружки».
52
Господин надворный советник Щедрин… — На обложке и титульном листке «Губернских очерков» (M., 1857) было обозначено: «Губернские очерки. Из записок отставного надворного советника Щедрина. Собрал и издал M. E. Салтыков». Надворный советник — в табели о рангах — гражданский чин седьмого класса.
53
Он постиг назначение поручика Пирогова… — Герой повести «Невский проспект» (1835) Пирогов, по мнению Достоевского, один из вечных типов, созданных гением Гоголя. «Поручик Пирогов, — писал Достоевский в «Дневнике писателя» за 1873 г. (гл. XV, «Нечто о вранье»), — сорок лет тому назад высеченный в Большой Мещанской слесарем Шиллером, был страшным пророчеством, пророчеством гения, так ужасно угадавшего будущее, ибо Пироговых оказалось безмерно много, так много, что и не пересечь!» (XXI, 124).
54
он из пропавшей у чиновника шинели сделал нам ужасную трагедию. — Повесть Гоголя «Шинель» (1842) оказала огромное влияние на формирование художественного метода Достоевского, особенно значительное в Первом произведении писателя — «Бедные люди».
55
Он рассказал нам в трех строках всего рязанского поручика… — Эпизодическое лицо в «Мертвых душах»: о его приезде в город NN и помещении в шестнадцатом номере гостиницы сообщается в главе пятой; в главе седьмой ему уделено еще несколько строк.
56
Ему стоило указать на них пальцем — как называются. — Образ навеян повестью Гоголя „Вий“ (1835).
57
…сам г-н — бов посовестился бы назвать его альбомным поэтом. — Достоевский имеет в виду слова H. А. Добролюбова в статье «Стихотворения Ивана Никитина» (1860): «Читая такое стихотворение, так и припоминаешь себе альбомные побрякушки: „Я вас любил, любовь еще быть может…“, или „Нет, нет, не должен я, не смею, не могу“ и т. п.» (Добролюбов H. А. Собр. соч. Л., 1963. T. 6. С. 170). Добролюбов к «альбомному» роду поэзии относился пренебрежительно, принципиально отвергая любые стихи в этом роде поэзии, кому бы они ни принадлежали. В статье «Стихотворения Л. Мея» (1857) он так объяснял свою позицию: «Собственные произведения г-на Мея относятся более к разряду альбомных и могут быть интересны единственно для тех, кого они касаются» (Там же. Л., 1961. T. 2. С. 162). Отнесение Добролюбовым к разряду «альбомных побрякушек» лирических шедевров Пушкина вызвало отповедь «Времени». А. Григорьев возражал Добролюбову в статье «О постепенном, но быстром и повсеместном распространении невежества и безграмотности в российской словесности»: «Мы <…> огорчаемся до глубины души, когда альбомными побрякушками называют вещи Пушкина, которыми все мы некогда душевно жили и доселе еще жить способны: а ведь огорчения кровь портят!» (Время. 1861. № 3. С. 41). С нигилистической оценкой творчества Пушкина Добролюбовым Достоевский резко полемизирует также в статье «Г-н — бов и вопрос об искусстве».
58
Он любил нашептывать странные сказки — которое она получила. — Речь идет о «Сказке для детей» (1840) M. Ю. Лермонтова.
59
Он рассказывал нам свою жизнь — не то смеется над нами. — Достоевский, как и многие современники, рассматривал творчество Лермонтова преимущественно в автобиографическом аспекте, видя в главных героях «байронических» поэм, «Штосса» и «Героя нашего времени» отражение биографии и образа мыслей их творца. Ему были хорошо известны воспоминания E. П. Ростопчиной, писавшей о том, как Лермонтов „забавлялся тем, что сводил с ума женщин, с целью потом покидать и оставлять в тщетном ожидании, другая его забава была расстройство партий, находящихся в зачатке, и для того он представлял из себя влюбленного в продолжение нескольких дней; всем этим, как казалось, он старался доказать самому себе, что женщины могут его любить, несмотря на его малый рост и некрасивую наружность“ (M. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. M., 1964. С. 288). Эти слова Ростопчиной находят опору в отношении к женщинам Лугина — героя незаконченной повести «Штосе», чтение которой Лермонтов превратил в мистификационно-театральное представление, согласно тем же воспоминаниям (там же. С. 291).
60
Наши чиновники знали его наизусть — из департамента. — По мнению В. И. Левина, в этих словах уже заключена одна из главных тем «Записок из подполья» (Левин В. И. Достоевский, «подпольный парадоксалист» и Лермонтов // Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и яз 1972. № 2 С. 156). Достоевский развивает тему вырождения печоринства и мефистофельства на различных человеческих судьбах, продемонстрированную Салтыковым-Щедриным в «Губернских очерках» (раздел «Талантливые натуры»).
61
…«насмешкой горькою обманутого сына над промотавшимся отцом»… — Цитата из «Думы» (1838) Лермонтова.
62
И над вершинами Кавказа / Изгнанник рая пролетал — Цитата из «Демона» (1841) Лермонтова.
63
…он где-то погиб — бесцельно, капризно и даже смешно. — Лермонтов был убит на дуэли с H. С. Мартыновым 15 (27) июля 1841 г. недалеко от Пятигорска, на склоне горы Машук. О дуэли долгое время было запрещено писать (впервые печатно о гибели Лермонтова на дуэли было сообщено в мемуарах 1858 г. A. M. Меринского), что, естественно, создало благодатную почву для различных легенд и слухов, оказавших влияние и на мнение Достоевского о причинах и обстановке смерти поэта. Почти те же слова Достоевский употребляет в статье «Книжность и грамотность», говоря о «глупой, смешной, ненужной» смерти Печорина.