– Ты можешь уйти восвояси и больше не возвращаться. Конечно, если тебе не в радость быть на побегушках у Лэпторна.
– Мне? В радость? Да я бы ему с огромным удовольствием кишки по дюйму вытянул. Но повторяю: я вынужден выполнять его приказы.
– И чего же он требует?
– Приносить драгоценные камни. В некоторых странах из-за этого возникают волнения. Я же не из воздуха эти самоцветы делаю. Мне прямо-таки неловко, поскольку среди элементалей воровство не приветствуется, как и среди людей.
– А если я найду способ тебя освободить?
– Я был бы этому безмерно рад. Но ты не сможешь.
– А вдруг получится?
– Если получится, я обязательно воспользуюсь шансом убраться отсюда.
– Какие первые слова произносит Лэпторн, когда призывает тебя?
– «Каспардутис, приди ко мне». Вот так он говорит. Еще, конечно, много всякого, заклинания и прочее, но заканчивает он всегда тоже этими словами.
– И что ты делаешь?
– Чем бы ни занимался, бросаю все и являюсь в пентаграмму, где лежит тело этого мальчика.
– Тебе кто-нибудь указывал, что надо войти в пентаграмму?
– Нет, но мне это кажется логичным.
– И все же тебе не велят поступать именно так? То, что ты входишь в пентаграмму, – это твое личное решение и твоя собственная трактовка команды?
– Думаю, что да, если смотреть на это глазами адвоката.
– А какими еще глазами следует рассматривать детали соглашения?
– Ну… ладно, я тебя понял. Но какая разница, где я появлюсь – в пентаграмме, в другом углу комнаты или даже в хлеву?
– Никакой, насколько я понимаю. Ты можешь отвечать на его призыв, материализуясь, где сочтешь нужным. Захочешь – далеко, захочешь – совсем близко.
– Совсем близко? На что это ты намекаешь, господин Эмер?
– Да, действительно, на что! – прогремело в дверях.
– Ну, дальше ты сам, – сказал Каспардутис. – Я сматываюсь!
И глаза идиота снова стали пустыми.
Высокий, худой, как огородное пугало, Лэпторн решительно вошел в комнату. Лоснящиеся черные волосы падали ему на глаза. Шрам на щеке побагровел от гнева.
– Ты посмел без приглашения заявиться в мой дом?
– Именно так, – сказал Эмер.
– И узнал мои секреты, Крафтер?
– Я узнал то, что мне надо было узнать. Вы держите в рабстве ребенка, Дугласа. Сделали его вместилищем для элементали, которая именует себя Каспардутисом. Это, сэр, против законов Божеских и человеческих. Более того, вы обогатились за счет жителей Рок-Харбора. Ваш нечестивый промысел приманивает злых духов и навлекает на город множество несчастий. Вы виновны в гибели людей, сэр.
Лэпторн пожал плечами и улыбнулся:
– Эти жалкие людишки не в счет, мой дорогой Эмер. Простой народ всегда рискует, когда в дело идет магия. Ты прекрасно это знаешь. Ты ведь и сам колдун. Мы служим одному господину.
– Это неправда, – сказал Эмер. – Я не служил Сатане и никогда не буду. Я представитель древней гильдии благородных алхимиков. Мы исследователи тайных законов вселенной, мы не практикуем черную магию.
– Что ж, тем хуже для вас, – сказал Лэпторн. – Если, сэр, вы не служите черной магии, она обслужит вас, как только что обслужила вашу потаскуху-жену!
– Самона? Что ты с ней сделал?
– Она пыталась увлечь меня подальше от дома, чтобы дать тебе время навредить мне, если только ты вообще на это способен. Но я разгадал ваш нехитрый план и поступил с ней так, как и должно поступать с красивыми, но вероломными шлюхами.
Лэптон хмыкнул и отвернулся. В жилах Эмера вскипела кровь. Если этот нечесаный выродок прикоснулся хотя бы к волоску на голове Самоны… Исторгая из горла жуткий рык, похожий на треск разрываемого металла, Эмер, как барс, кинулся на Лэпторна…
И в следующую секунду обнаружил, что летит через всю комнату.
Пошатываясь, Эмер встал на ноги и с радостью отметил, что ничего не сломал при столь жестком приземлении. Но в то же время он ощутил собственную беспомощность. Сила удара о пол уничтожила его физическую защиту. Эмер вспомнил изречение, которое справедливо как для науки, так и для магии: «Сила всякого действия равна силе противодействия».
Эмер понял, что его провели. Лэпторну удалось спровоцировать противника на необдуманное нападение.
На восстановление сил нужны были часы и даже дни. Лэпторн не собирался давать своему врагу передышку.
Тут скрипнула дверь. Мужчины обернулись. Дверь медленно отворилась и впустила в дом вечернюю прохладу.
А потом вошла Самона.
Спокойная и прекрасная, безупречно одетая и причесанная; и каждый волосок на месте.
– Господин Лэпторн, – сладким голосом сказала Самона, – вы не стали ждать, пока я схожу домой за шалью?
– Едва мы расстались, – ответил Лэпторн, – я разгадал ваш план и поспешил домой. И обнаружил его. – Он указал на Эмера.
– Вы были с ним грубы, – заметила Самона.
Она прошла через комнату и встала рядом с мужем.
– Я только начал. Когда покончу с ним, я и с вами разберусь, мастерица обмана.
Самона положила руку на плечо Эмера. Он почувствовал, как в его тело перенесся импульс жизненной силы. Эмер взбодрился, расправил плечи. Но для продолжения борьбы он был слишком слаб.
Лэпторн оглядел супружескую пару, нахмурился и немного отошел назад.
– Я с обоими справлюсь. Вот только зачем утруждаться, если я могу приказать – и из ваших тел вырвут все кости, а души перенесут в специальный ад, который ждет всякого, кто попытается перейти дорогу магу? Каспардутис, приди ко мне!
В комнате было очень тихо, только тикали старинные напольные часы. Дуглас, маленький идиот, безучастно сидел на низком табурете. Ни его лицо, ни тельце не выказывали признаков чужого присутствия.
– Каспардутис! Слышишь меня? Как хозяин печати Соломона, я приказываю тебе немедленно явиться!
Лэпторн встал перед пентаграммой, воздел руки к потолку и запрокинул голову. Было слышно, как расщепляется энергия. Тлевшие в камине угли вспыхнули сине-голубым пламенем. Лэпторн пошатнулся, но сразу восстановил равновесие.
На его лице отразилась тревога, которую быстро сменил ужас.
– Что ты наделал? – Ювелир схватился за виски. – Убирайся оттуда! – завопил он.
Самона повернулась к Эмеру:
– Дорогой, что происходит?
– Просто смотри, любовь моя. – Эмер погладил жену по руке.
Лэпторн, держась за голову и сгибаясь в три погибели, забегал по комнате. Он натолкнулся на стол, отпрянул и врезался в кресло, едва не перекувырнулся через него, но устоял, а потом завертелся, как дурная собака в погоне за собственным хвостом. Потом Лэпторн опрокинул буфет с китайским фарфором и растянулся на полу посреди осколков. Он бился в судорогах, как выброшенная на берег форель; он рвал на себе волосы и колотил пятками по дощатому полу. Но вот по телу пробежала последняя конвульсия, и он затих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});