Би-плазму!
— Тихо! — гаркнул, подойдя на шаг ближе, один из охранников в экзоскелетах. — Не задерживать отлёт!
— Что не так с Би-плазмой? — насторожился Иджес. Охранник скривился, хотел сплюнуть, но помешал лицевой щиток.
— Что тебе от меня надо⁈ Приказ вашего координатора. Ему расскажи, как тебе тошно! Как будто нам тут не тошно…
Иджес и Гедимин переглянулись.
— Иди в ангар, — сказал старший механик. — Я за едой.
В столовой было людно — морозы загнали всех, кроме двух-трёх самых стойких охранников, под крышу. Чашки с дымящейся тёмной жидкостью стояли на столах, люди усердно дули на горячее вещество — и торопились заглотить его, пока не остыло окончательно. Его запах был немного похож на испарения оплавленной изоляции.
— Хочешь кофе? — спросила самка за стойкой; она наполняла чашки, не дожидаясь, пока за ними кто-нибудь подойдёт. — Забавно, как вы синеете на холоде!
— Ваша реакция более разнообразна, — Гедимин взял двумя пальцами слишком маленькую ручку и сделал глоток. Жидкость была горячей — это всё, что он мог о ней сказать. Запах был сильнее вкуса.
— Ты говоришь, как лаборант, — фыркнула самка. — Такой заучка в белом комбинезоне. Так и ждёшь, что он ткнёт в тебя анализатором! Ты был до войны кем-то из них, верно?
Гедимин качнул головой.
— Я хочу стать учёным. Но это считают опасным. Я пойду в ангар.
— Жаль, — вздохнула одна из самок за столиком. — Приятно было посмотреть на твою спину.
Сидящий по соседству самец побагровел и надулся.
Каждый контейнер с Би-плазмой был отмечен жёлто-чёрным значком. Отдав Иджесу его порцию, Гедимин заглянул в поясняющую листовку и сузил глаза.
— Повышение фертильности⁈ Уран и торий…
— Я сейчас скажу про спаривание, — буркнул Иджес. — Сейчас это будет к месту.
Гедимин кивнул и продолжил чтение, стараясь не вслушиваться в слова напарника и — тем более — не пытаться себе представить описываемые действия. «Они хотят нас спаривать,» — угрюмо думал он, борясь с желанием вылить Би-плазму в мусорный ящик. «Вместо того, чтобы самим построить нормальный клонарий, навязывают нам свой нелепый способ размножения. Пятнадцать лет вместо двух месяцев… Какая чушь!»
…Синтезирующий реактор стоял на дне смотровой ямы; всё лишнее из неё и её окрестностей было убрано, капли пролитого топлива смыты.
— Иджес, уйди под защитное поле, — попросил Гедимин, подключая кабель.
— Ты поосторожнее, — покачал головой ремонтник, отходя к «сивертсену».
«Линкен не увидит,» — досадливо сощурился Гедимин, щёлкая переключателем. Внутри бака не было ничего, кроме измельчённой смеси разнородных фрилов и подведённых к ней электродов — и сейчас начался её нагрев. Ещё три секунды — и треск электрических дуг стал непрерывным, а в ладонь, поднесённую к баку там, где находилось верхнее, подвижное, дно, ударил горячий воздух. «Двадцать восемь, двадцать девять… Attahanke!»
Он метнул прут с небольшим утолщением на конце в прорезь под баком и отскочил назад, падая на пол и перекатываясь через край ямы. Над ним с грохотом взлетел бак — и тут же рухнул обратно. На ощупь выдернув кабель, Гедимин прикрыл ладонью лицо — то, что виднелось между респиратором и защитной маской — и осторожно заглянул в яму. Бак, слегка дымясь, лежал на дне, отброшенный ударной волной прут торчал из пола — его вколотило на сантиметр, дальше он раскололся. Насколько мог видеть Гедимин, реактор был цел — внешний корпус мог сгодиться для ещё одного использования.
— Ты вот это вот хотел проделать в бараке? — спросил, не высовываясь из-под защитного поля, Иджес. — Ты псих!
— Опасность минимальная, — буркнул Гедимин, разглядывая дымящийся бак. Гореть в яме было нечему, а слишком быстрое охлаждение могло бы повредить содержимому реактора. Сармат отошёл от ямы и кивнул Иджесу:
— Испытания окончены. Можешь вылезать.
Через полтора часа он рискнул перевернуть бак, прислушиваясь к звукам внутри. Ничего не хрустнуло, даже когда он вскрыл корпус и вытащил две внутренние перегородки, взрывом склеенные в одну. Они, почти не остывшие под защитой корпуса, обжигали пальцы сквозь перчатку, и Гедимин, осмотрев их, оставил лежать на дне ямы, а сам забрал опустевший бак и отнёс его на верстак. Опоры перенесли прыжок удовлетворительно, только одна немного погнулась — видимо, это и заставило реактор упасть на бок; верхняя крышка, до испытаний плоская, выгнулась наружу, болты сдвинулись с места и проехали полсантиметра в стальном листе, разрывая металл, но всё это было легко исправить.
Ещё через час — за это время он трижды потыкал тонким прутом в остывающие перегородки, и все три раза нашёл их слишком горячими — он подобрал остывшие части реактора и не без усилий разделил их. Из покорёженного металла заблестела светло-синяя капля диаметром в сантиметр, из расправленных складок выпали ещё две такие же и девять крошечных, миллиметровых.
— Покажи! — Иджес оперся двумя руками о верстак и навис над кристаллами. — Етижи-пассатижи… Получилось, нет⁈
— Трудно сказать без анализатора, — пробормотал Гедимин, поднося к синим каплям увеличительное стекло. По всем внешним признакам это был сивертсенит, неотшлифованный и не вполне прозрачный… по крайней мере, для видимого света. «Без шлифовки работать не будет,» — тихо вздохнул Гедимин, надевая респиратор и закрепляя самую большую линзу в тисках. Шлифовать такие маленькие предметы ему ещё не приходилось, но надо было с чего-то начинать…
К ночи поднялся ветер; снега не было, но мелкие ледяные кристаллы, сдутые с земли, летели в лицо, неприятно царапая кожу. Из-за обогатительного комбината доносился приглушённый расстоянием вой — волки перекликались в лесах, и охранники, столпившиеся в вестибюле информатория, обсуждали, не пойти ли им на охоту.
Хольгер сидел у окна, в стороне от шумных игроков в «Космобой», и задумчиво следил за куском ландшафта на экране. Там из грязевой лужи нехотя выбиралось на столь же вязкий и топкий берег рыбоподобное существо.
— Sa taikka, — тихо сказал Гедимин, тронув его за плечо. Хольгер, вздрогнув, развернулся к нему.
— Что?..
— Линзы готовы,