И японские интервенты, и белогвардейцы не стеснялись в обращении с мирным населением. Пытки и убийства без суда стали обычной практикой. Впоследствии многие сибиряки склонились к большевизму не из симпатий к коммунистической идее, а просто увидев то, что творилось в ходе интервенции. Даже те, кто склонялся к монархизму, шли в партизанские отряды — иного выхода, чтобы отстоять свою жизнь и честь, если уж не удалось спасти имущество, не оставалось. Японцы распоряжались на захваченной ими территории, как в собственной колонии.
Сейчас невозможно подсчитать точное число замученных, расстрелянных людей, нельзя сказать, сколько зверских физических расправ с русскими крестьянами сотворили белогвардейские бандиты. И среди «красных» оказалось достаточно тех, кто «наводил порядок» зверскими методами — все старались, как могли. «Красный» террор — такая же жестокая реальность, как и «белый», вряд ли в истории найдутся примеры больших зверств по отношению друг к другу. Но адмирала Колчака, чьи войска прошли через половину территории России при поддержке японских интервентов, в «безумные» 1990-е годы бывшие советские идеологи, вдруг ставшие «либералами», попытались представить и как крупного ученого, и как едва ли не спасителя страны. Они решили перевернуть все с ног на голову: «белые» стали хорошими, «красные» — сплошными извергами. Такие «перестроечники» правильно рассчитывали на то, что и у нас, а не только у японцев, есть такая черта, как сочувствие благородному поражению. Недаром «белогвардейская романтика» нашла столько последователей в те же 90-е.
О самой же интервенции перестроечные идеологи старались лишний раз не поминать, отлично отдавая себе отчет: полная история покажет очень некрасивую сторону событий, а превозносить окажется просто некого. Другие мнения — например, о зверских расправах над людьми со стороны «белых» — просто не учитывались в то время.
Разгром армий Колчака, Деникина и Юденича в 1919 г. фактически подвел черту под гражданской войной в России. Но не на Дальнем Востоке.
Партизанское движение вынуждало японцев и их белогвардейских союзников отступать. Партизанские отряды очистили Верхнеудинск, но атаман Семенов все еще занимал Читу. Интервенты все еще находились в Приморье — и убираться оттуда не собирались.
31 января 1920 г. во Владивостоке произошло восстание, власть захватило большевистское временное правительство Приморья во главе с С. Лазо. Советское правительство обратилось к Японии с предложением о переговорах, но ответа не было.
В марте того же года японские солдаты вступили в столкновение с партизанами в Николаевске-на-Амуре, при этом партизаны смогли разгромить их силы. Но «николаевские события» послужили предлогом для возобновления войны. В качестве компенсации Япония заняла север Сахалина, принадлежавший России. Там они намеревались обосноваться достаточно плотно, даже приступив к переименованию городов и улиц.
2 апреля 1920 г. японцы прибегли к своему излюбленному дипломатическому методу — выставили требования приморскому временному правительству. Они требовали обеспечения жильем, довольствием, транспортом, прекращения «угроз безопасности» Манчжурии и Корее и т.д. Переговоры оказались лишь прикрытием прямых военных действий: через несколько дней японские войска заняли ключевые пункты Владивостока и свергли правительство Приморья. С. Лазо и его товарищи были сожжены в паровозной топке, а в Приморском крае за волной «красного» террора последовал «белый».
Однако нового расширения интервенции не последовало. Советское правительство создало буферное независимое государство — Дальневосточную Республику (ДВР), отделявшую Советскую Россию от Японии.
Действия против ДВР
ДВР должна была включать территорию от Забайкалья до Владивостока. Правительство находилось в Верхнеудинске, и интервенты отказались считать его центральным для Дальнего Востока России, заявив, что это — всего лишь местная власть.
Первой задачей стала ликвидация белогвардейцев в Чите. Приморье и Амурская область все же объявили себя в составе ДВР. В апреле 1920 г. Народно-революционная армия ДВР начала наступление на Читу, где японцы открыто оказывали помощь белогвардейцам. Тогдашний командующий японской экспедицией прямо заявил, что он сотрудничает с семеновскими войсками. Но летом 1920 г. японским силам пришлось эвакуироваться из Забайкалья. Но они оставались во Владивостоке.
Семенов умолял японские власти отсрочить эвакуацию. Видимо, он плохо представлял, что означает «бусидо для своих», сам не будучи «своим». Его поблагодарили за деятельность по «наведению порядка». Больше человеческое спасибо было, собственно, всей оказанной ему помощью. Х.Т. Эйдус в работе по новой и новейшей истории Японии цитирует ответ японских властей: «Ваше влияние среди русского населения становится с каждым днем все слабее, и ненависть, которую оно питает к Вам, не поможет нам в нашей политике…»
Вот здесь японцы были полностью правы! Самую настоящую ненависть питали люди и к белогвардейцам, которые вели себя, как оккупанты, и к интервентам, которые оказались не лучше бандитов.
Япония приняла решение сворачивать операцию. 4 августа японское правительство приняло решение: «Настоящее положение вынуждает нас отказаться на некоторое время от оккупационных планов в Сибири….»
В октябре был освобожден Хабаровск, семеновцев отбросили в Манчжурию и в Монголию. В последней в 1921 г. началась революция, в результате которой Советская Россия получила союзную ей Монгольскую Народную Республику. Вскоре появилась и Танну-Тувинская Народная Республика, которая окончательно вошла в состав СССР лишь в 1940-е гг.
Весной 1921 г. ситуация вновь обострилась. С помощью интервентов во Владивостоке произошел очередной переворот, власть захватило белогвардейское правительство Приморья. Летом должно было начаться широкое наступление белогвардейских частей на ДВР, но планы были сорваны. В самой Японии ситуация стремительно ухудшалась и из-за продолжающейся войны, и из-за мирового экономического кризиса, который ударил по ней. Настало время уходить…
В конце августа 1921 г. в Дайрене начались переговоры между Японией и ДВР. Требования японцев оказались велики, но сейчас-то они имели дело не с Юань Шикаем. И мирная конференция затянулась до апреля 1922 г.
В ноябре 1921 г. при содействии японцев была предпринята последняя попытка решить «сибирский вопрос». «Белоповстанческая армия» при содействии интервентов смогла начать действия и даже занять Хабаровск, но к 22 декабря наступление приостановилось, а в феврале 1922 г. «красные» перешли в контрнаступление. Решающее сражение произошло 12 февраля под прославленной в песне станицей Волочаевка. А 14 февраля освободили Хабаровск. Последним правителем Приморья стал генерал Дитерихс, сподвижник Колчака. Но он уже ничего не мог сделать: 19 октября 1922 г. войска ДВР подошли к Владивостоку. И японцам оставалось лишь подписать соглашение об уходе 25 октября. Иностранная интервенция завершилась бесславно, но за север Сахалина оккупанты держались до 1925 г. — до момента установления дипломатических отношений между возникшим в том же 1922 г. СССР и Японией.
Ухудшение внутренней ситуации в годы Тайсё
Конечно, старые пособия приписывают любое народное выступление в Японии или других государствах в 1918–1925 гг. «влиянию Великого Октября». Влияние и в самом деле имелось, но ire столь выдающееся, как принято считать. Социалисты, анархисты и образовавшаяся впоследствии Компартия Японии, выступавшая за отмену монархии, вряд ли могли иметь широкий успех в стране, где правил потомок солнечной богини.
Зато разорение широких масс народа, а заодно то, что довольно много японцев к тому времени посмотрели на мир (даже из числа тех самых «послушных крестьянских парней») не могло не сказаться на ситуации.
Вот лишь некоторые примеры. В 1918 г. в стране начались широкие «рисовые бунты», которыми столь печально прославилась эпоха правление клана Токугава. Причина, как следует из названия — чрезвычайная дороговизна основного продукта питания — риса. Как всегда, жертвами стали рисовые спекулянты и ростовщики. Но в сравнении с эпохой Токугава появилось и нечто новое. В годы Мэидзи в Японии появились крупные монополии — дзайбацу. Такие концерны мы знаем по именам: «Мицубиси», «Судзуки», «Ясуда» и т.д. Конторы некоторых их них, тоже участвовавших в спекуляции рисом (например, «Судзуки») тоже подверглись разгрому. «Рисовые бунты» даже привели к отставке правительства Тэраути. Заметим: при «ценовых сговорах» простые японцы, невзирая на все послушание, не собирались отсиживаться по домам. Не в этом ли кроется одна из причин процветания их страны в конце XX века?