— Комнату, — потребовал он. — Немедленно.
Трепет шелка, подобного крыльям бабочки, подсказал, что одна из девиц бросилась за мадам и, быть может, за вышибалой. Маледикт надеялся устроить Джилли поудобнее до их прихода. Он подвел друга к лестнице, и тот, полагаясь на механическую память, заковылял вверх по ступеням и безошибочно выбрал комнату. Слава богам, комната оказалась пустой. Шлюх можно подкупить — с клиентом было бы сложнее. И сколько прошло времени с момента его бегства? Успели ли выслать на улицы патруль?
Маледикт толкнул Джилли на постель, укутал одеялом, и сам уселся у него в изголовье.
— Ты даже это простишь ему? Даже попытку убить меня? — прошептал Джилли.
— Джилли, ты вовсе не умираешь. — До сих пор Маледикт гнал от себя эту мысль, но теперь, высказанная вслух, она зловеще повисла в воздухе. Маледикт сжал ладонь Джилли — пульс был ровный — и повторил: — Ты не умираешь. Ты просто ранен. Но обязательно поправишься. Уличных сорванцов в Развалинах гораздо сильнее избивают их собственные родители — а погляди-ка, какими они вырастают.
— Тогда прекрати плакать, — сказал Джилли, — раз я не умираю.
Маледикт провел ладонью по лицу: оно было мокрым; от слез, которых он не замечал, щипало щеки. Он всхлипнул, добавляя невыплаканное к нараставшему внутри напряжению.
— Я не прощаю его, — проговорил Джилли. — Даже если не умираю. — Он закрыл глаза, под которыми залегли тени изнеможения и перенесенных побоев.
— Я тоже, — прошептал Маледикт. — За то, что он сделал с тобой, ему не может быть прощения. — Дверь распахнулась, и на пороге возникла мадам, причем без вышибалы, которого ожидал увидеть Маледикт. Мысль о том, что не придется ни с кем сражаться, повергла Маледикта в смятение. Он сделал медленный вдох, принуждая Ани отступить.
— Девушки сказали, что здесь Джилли, — выпалила мадам, увидев сидящего на кровати Маледикта.
— Так и есть, — подтвердил Маледикт, отклоняясь, чтобы она разглядела распростертого на кровати Джилли.
— Это ты с ним сотворил такое? — спросила мадам. — Как и с моей Лизеттой?
— Я ни при чем ни в одном, ни в другом случае. — Я ищу безопасное место, где Джилли мог бы отлежаться. — Маледикту казалось, что он разговаривает с кем-то вдалеке, комната виделась ему словно через телескоп.
— Джилли пускай остается. А ты только попробуй — я тотчас же позову охрану.
— Я и не собирался, — сказал Маледикт. Джилли стиснул его руку, и юноша ответил на рукопожатие, повинуясь инстинкту. — Кстати, он ранен. И под действием «Сна». Ему надо наложить швы на голову и бальзам на все остальное. — Маледикт швырнул на пол горсть монет; мадам подобрала их и исчезла в дверном проеме.
— Ты не можешь уйти, — проговорил Джилли. — Куда ты отправишься?
— Прочь, — сказал Маледикт. — Похоже, убивать Мирабель было недальновидно, хотя это доставило мне чувство удовлетворения. Я не понимал, что внимание Ани распределено между мной и Мирабель. А теперь остался лишь я, чтобы потакать Ее прихотям. — Желчь жгла Маледикту горло, но он проглотил ее.
Джилли приподнялся на локтях, глаза его округлились — даже действие наркотика пошло на убыль.
— Мэл, я слышу Ее внутри тебя…
— Да, — отозвался Маледикт. — Ани возвращается. Я не могу оставаться рядом с тобой. Это небезопасно. — Он погладил Джилли по плечу, одновременно чувствуя, что другая его рука легла на рукоять меча.
— Мэл, — сказал Джилли. — Давай уедем из Антира. Давай отправимся в Прииски. Пожалуйста!
Да, думал про себя Маледикт, так все и будет. Подальше от королевства, подальше от тирании Ани и ее бесконечного мщения. Тут же Маледикт поперхнулся привкусом Ее перьев и Ее иссушающей ненависти.
Джилли коснулся шеи Маледикта, трясущимися пальцами начертал на его теле отводящий знак, остужая воспаленную кожу. Комок в горле исчез.
— Да, — сказал Маледикт. — Да, с этим покончено. С этой бесплодной местью, с пеплом в сердце, с… — Жар окатил его, взметнулся вдоль позвоночника к горлу, опалил желудок, руки; меч дернулся и мелко задрожал, требуя, чтобы Маледикт сбросил с себя оскорбляющие, творящие заклинания руки Джилли.
Маледикт застонал под тяжестью воли Ани, Ее громового голоса, требующего преданности, выполнения обещания, затмевающего любые другие мысли в его сознании. Тени потекли внутрь, ослепляя юношу.
«Только не Джилли, — взмолился он. — Позволь мне взамен исполнить предназначение. Ты богиня не только мести, но и любви. Пусть Джилли живет. Пожалуйста». Маледикт вспомнил слова Джилли о том, как Ани разрушила Развалины, когда Ее адепт отказался от Нее. Маледикт вздрогнул, стараясь не потерять из виду ускользавшую куда-то вдаль комнату. «Я принесу Тебе что угодно, — молил он. — Кого угодно». Ани склонила голову, прислушиваясь к его первой молитве, и Ее крылья ликующе затрепетали.
Маледикт встал, не снимая ладони с рукояти меча; мимо него тут же протиснулась Ма Дезире, которая ожидала, дрожа, на пороге, с охапкой чистых бинтов в руках. Последнее, что он помнил, было ее потрясенное лицо. И тут Ани окончательно овладела им.
Джилли сражался с плащом, с простынями, снова слыша приглушенный безумный визг, пытаясь высвободить непослушные ноги, чтобы броситься вслед за Маледиктом. Ма Дезире поспешила к нему и прижала спиной к кровати.
— Нет, пусть он катится в преисподнюю, туда ему и дорога. Ты не отправишься вслед за ним.
— Но… — пытался возразить Джилли.
Она прикрыла ему рот рукой.
— Ты ничего не сможешь сделать. Им правят крылья.
— Нет… — проговорил Джилли, и она что-то влила ему в открытый рот. Джилли закашлялся, узнав вкус «Похвального». За окном в ночном небе он видел еще более темные тучи: они неслись низко по небу, полные шороха грачиных перьев. Темная туча ночью, летящая через сердце города, вслед за своим хозяином. Им было по пути — они направлялись во дворец.
42
Маледикт очнулся за дворцовой оградой; он смотрел снизу вверх на кирпичную стену, весьма смутно представляя, как пробраться в королевскую резиденцию. Небо было темным, Маледикт знал это. Грачи заполонили все вокруг. Неужели он перелетел сюда на крыльях? Маледикт поднял руки и засучил рукава в поисках следов перьев, но обнаружил лишь чистую, незапятнанную кожу.
Его внимание привлек свет в окне; решетки на окнах подсказали, что это детская. Маледикт вложил меч в ножны и надавил пальцами на строительный раствор между кирпичами. Тот подался, образуя выемки, за которые можно было уцепиться. Раз за разом подтягиваясь на длину рук, Маледикт полз вверх. Над ним кружили грачи, укрывая его чернотой своих крыльев, отгоняя наступление утра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});