– Везет же тебе, – покачал головой Синяков. – Давай я хоть за лекарствами в аптеку сбегаю.
– Ничего, со мной это часто бывает, – отмахнулась Дашка. – Заварю медуницу или чабрец. А еще лучше малину…
– Помогает?
– Нет. Так ведь и аптечные лекарства не помогают. А за них еще и деньги надо платить.
Наступило неловкое молчание. Дашка вытащила из рукава иголку и, ни слова не говоря, вернула ее Синякову. Это можно было расценивать как жест прощания.
– Ты, конечно, понимаешь… – неуверенно начал он.
– Все я понимаю, – ободряюще улыбнулась она. – Раз надо, идите. Бог даст, еще свидимся.
– Я хочу по официальным инстанциям пройтись. Насчет сына разузнать. А ты побудь здесь пока. – Синяков чувствовал себя весьма неловко, по-прежнему полагая, что является причиной всех несчастий, свалившихся на девчонку за последние сутки. – Под вечер вернусь. Вместе чая с малиной попьем.
– Возвращаться вас никто не заставляет, – Дашка приняла как можно более независимый вид. – Какой вам от меня прок? Крыши нет. Выпивки нет. Даже телес приличных нет. – Она потрогала себя за те места, где у женщин полагается быть грудям. – А обузой вам я быть не хочу. Уж лучше давайте расстанемся подобру-поздорову.
– Вдвоем как-то веселее. – Синяков старался не кривить душой, зная, что обязательно попадется на лжи.
– Тогда зачем мне здесь одной оставаться? – сразу оживилась Дашка. – От безделья я еще больше расклеюсь. Да и хозяин мой может за своим товаром явиться. Чем я, спрашивается, с ним расплачиваться буду?
– Поехали со мной, если хочешь. Только я за твое здоровье боюсь.
– Мне не привыкать, – Дашка с удовольствием чихнула. – Я сколько на свете живу, столько и болею. Если вы про все мои недуги узнаете, то на край света сбежите.
– Зараза к заразе не пристает, – вспомнил Синяков пошленькую шуточку из репертуара Нелки.
Прежде чем покинуть пожарище, Дашка углем написала на стене барака: «Я жива. Где меня искать, сам знаешь».
– Это я для братца оставила, – пояснила она. – Вдруг я ему понадоблюсь? Или он, черствая душа, мне помочь захочет.
Не прошло и часа, как они оказались возле уже почти обжитого Синяковым скверика, откуда открывался впечатляющий вид на желтые здания-близнецы, в одном из которых получали прощение все раскаявшиеся, а в другом карали и правых, и виноватых.
Некоторое время Синяков внимательно вглядывался в открывшийся его взору пейзаж, стараясь мысленно стереть все атрибуты человеческой цивилизации, возникшие здесь за последнюю тысячу лет. Затем, взяв Дашку за руку, он стал переходить с места на место, все время меняя точку обзора.
Нужный ракурс он нашел, только спустившись по боковой улочке вниз, к подножию холма, увенчанного одновременно и храмом веры, и обителью беззакония. Район этот с прежних времен был хорошо знаком Синякову. Слева от него располагался стадион спортивного общества «Трудовые резервы» (благодаря своему высокому забору прозванный «Зоной малолеток»), где он в свое время изрядно погонял футбольный мяч. Впереди – «Шмонькин лазарет», больница, в которой, кроме всего прочего, лечили и от венерических заболеваний. Сзади – нагромождение серых административных зданий «Рейхсканцелярия».
– Веришь, вчера я стоял именно на этом месте и созерцал вон ту горку, – для убедительности Синяков постучал каблуком по асфальту. – Правда, было все это в другом мире. Никаких построек и в помине не существовало, а вокруг лежали мертвые воины. Тут в древности какое-нибудь сражение проходило?
– Не знаю, – пожала плечами Дашка. – Я в истории не разбираюсь. Выдумки все это… Но место действительно неважное. Почти такое же, как и то, что ты ищешь. Хотя разница есть… Как между свежей раной и раной поджившей. Обе болят, однако по-разному.
– Подожди, сейчас выясним, – Синяков оглянулся по сторонам.
Вокруг шла бойкая торговля всяким мелочным товаром, в том числе и книгами. Выбор литературы был побогаче, чем на Дашкином, ныне уже не существующем лотке, зато и цены кусались.
– У вас что-нибудь о местной истории есть? – поинтересовался Синяков у продавщицы, седой дамы ученого вида.
– А как же, – ответила та. – Вот книга о детских годах Воеводы. Вот воспоминания его армейских сослуживцев. А это новинки, только вчера поступили. «Воевода и спорт», «Воевода и искусство».
– Нет, меня эпоха феодализма интересует. Век этак десятый-двенадцатый.
– Тогда лучше в библиотеку сходите. Соловьева почитайте или Ключевского. В крайнем случае академика Рыбакова. Он очень популярно излагает. – Заметив разочарование, отразившееся на лице Синякова, продавщица спохватилась: – А что вас конкретно интересует? Какой-нибудь эпизод? Или личность? Я, между прочим, тридцать лет в школе историю преподавала.
– Эпизод, эпизод, – кивнул Синяков. – Была ли здесь какая-нибудь битва еще до основания города?
– Вы, очевидно, имеете в виду побоище у Соборной горы, упомянутое в Радзивиловской летописи? – бывшая преподавательница профессиональным жестом поправила очки.
– Вот-вот, что-то такое, – кивнул Синяков. – Именно побоище… Кстати, а кто кого побил?
– Это была династическая распря между сыновьями князя Святослава Тетери, прозванного так за свою глухоту. Старшего сына звали Всеволодом, а младшего Глебом. Победил Всеволод, полностью уничтоживший дружину брата, составленную из ратных смердов. Но день спустя он сам умер на пиру, подавившись рыбьей костью. Есть легенда, что братьев-врагов похоронили в одной могиле, – дама говорила как по-писаному, слегка нараспев.
– Это, значит, и есть Соборная гора? – Синяков покосился на холм, крутой склон которого нависал над улицей.
– Предположительно. В Средние века здесь существовало еще несколько возвышенностей, которые были срыты во время строительства города.
– Ясно… – произнес Синяков задумчиво. – Стало быть, мы стоим сейчас на костях Глебовой дружины.
– Чего-чего, а костей здесь хватает. Немало сражений случилось и позже, – она стала загибать пальцы. – При Батыевом нашествии. В Ливонскую войну. В Северную. В Отечественную двенадцатого года. Ну и в нашем веке, конечно, всего хватило. При оккупации тут неподалеку гетто находилось. Каждый день людей уничтожали.
– Спасибо за консультацию, – вежливо поблагодарил ее Синяков. – Зря вы из школы ушли. Вам бы и дальше преподавать.
– Кто же меня, пенсионерку, обратно возьмет. – От комплимента Синякова дама буквально расцвела. – У нас молодым часов не хватает. Пенсия копеечная… Вот и приходится подрабатывать. Но надежды не теряем. Верим, что скоро жизнь вернется в прежнюю колею. Так обещает наш дорогой Воевода, – дама приосанилась, словно говорила о чем-то святом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});