Читать интересную книгу Железная леди - Кэрол Дуглас

– Без сомнения, благодаря вашему положительному примеру.

– Ну… – Я скромно улыбнулась. – Конечно, иногда я предлагала свои советы. Она прошла обучение оперному мастерству, поэтому страдает от избытка пылких эмоций и нуждается в умеренном человеке с более холодной головой. Очень удобно, что рядом находится Годфри, хотя иногда он так одурманен своей супругой, что его обычно щепетильная натура может поддаваться ее влиянию – конечно, только в мелочах. Если бы не я, кто знает, в какие сомнительные авантюры вовлекла бы его Ирен.

– Я уж определенно не знаю. – Люцифер устроился сбоку от больного и принялся вылизывать свой блестящий черный бок. Мистер Стенхоуп погладил кота по шелковистому загривку. – Вы настоящая Шахерезада, мисс Хаксли, со своими причудливыми сказками. Просто не верится, что вы та самая робкая, одинокая молодая особа, которую я знал.

– Вы не знали меня, мистер Стенхоуп. Гувернантка всего лишь на ступеньку выше служанки. И я не была одинока! Со мной находились мои воспитанницы, Шарлотта и Аллегра, – должно быть, теперь они уже выросли. Юные леди…

Мистер Стенхоуп эхом повторил мой вздох.

– Не могу вам сказать, сколько раз я думал о Беркли-сквер, когда был на чужбине, – с болью произнес он. – Дом стал символом невинной Англии в гораздо более опасном мире. Одно время меня завораживал тот жестокий, древний мир. И я даже полагал, что смогу стать своим среди тамошнего поразительного смешения противоположностей, драгоценных камней и жестоких нравов. Однако я все время грезил об Англии, а в особенности – о Беркли-сквер. Помните тот день, когда я удивил вас и девочек с их подружками? А маленькая рыжеволосая Мэри Форсайт – помните ее? Вы были не намного выше и старше их, когда вместе играли в жмурки. И на несколько минут я присоединился к вам. Вы вспоминаете тот день?

– Я… да, возможно, – пробормотала я, старательно вычищая черную кошачью шерсть с кремовой шерстяной юбки. Мне было трудно смотреть на собеседника, поэтому мой осуждающий взгляд переключился на Люцифера: – Это животное абсолютно безразлично к тому, что теряет. Возможно, я сделаю из его вылинявшей шерсти пряжу и часть ее применю с пользой в своем вязании. А в Афганистане прядут из кошачьей шерсти, мистер Стенхоуп?

Он смотрел на меня со странным выражением. Признаться, у меня на лице расцвел неожиданный румянец. Из женщины, повидавшей мир, которая, не бледнея, могла смотреть на труп или отражать провокации таких скандальных личностей, как Оскар Уайльд и Сара Бернар, я снова превратилась в бессловесную юную простушку не старше двадцати. И практически чужой человек расспрашивал меня о прошлом – только потому, что он видел, какой я была и какой больше никогда не буду, и не забыл об этом.

– Вы помните? – Он говорил с такой настойчивостью, что мне не хватило духу отрицать.

– Да, помню. Вас это… позабавило.

– Не позабавило – удивило. В обществе вы всегда казались такой серьезной и строгой, как маленький оловянный солдатик, который прибыл из отцовского прихода в Шропшире. Мисс Хаксли, чопорная и добродетельная гувернантка. И тут вы с завязанными глазами бегаете наугад по классной комнате, точь-в-точь как ваши воспитанницы. И как вы были потрясены, когда обнаружили, что я тоже участвую в игре!

– Да, верно. Вы сыграли со мной довольно… странную шутку. Я не рассчитывала, что кто-нибудь из членов семьи увидит меня в таком неприличном виде.

– Но это было очаровательно! Конечно, я знал о ваших обстоятельствах. Как после смерти отца вы остались сиротой; как хорошо вы справлялись с обучением моих дорогих племянниц. Но, должно быть, тяжело столь юной особе строгого воспитания заниматься с девочками, которые так близки вам по возрасту?

– Совсем не тяжело! Девочки были замечательные, а обстановка очень приятная. Я сама часто вспоминаю тот день… все те дни. Тогда мы были так невинны.

– Да. – К моему большому облегчению, он снова отвел в сторону требовательный взгляд карих глаз. – Тогда мы были так невинны, – повторил он грустно.

Повисло молчание, столь долгое и неловкое, что я в отчаянии принялась искать какую-нибудь безопасную тему для разговора или дело, которое не уходило бы корнями в прошлое, а оставалось в настоящем.

– Но вы должны рассказать мне о себе! – наконец выпалила я с фальшивой живостью.

Взгляд его светлых, пронзительных карих глаз кольнул меня, как вязальная спица пронзает клубок пряжи:

– Разве должен?

– Но ведь так… обычно поступают старые знакомые: вспоминают прошедшие времена и рассказывают о недавних событиях. Я просто хочу поддержать разговор.

Он нахмурился, подозрительно глядя на меня:

– Почему же вы сейчас хотите просто поддержать разговор? В прошлом вы не тратили время на столь легкомысленные занятия.

– Очевидно, с тех пор я привыкла к легкомыслию.

– Пожалуй. – Он иронически скривил губы: – Вижу, вы сильно изменились. Да и я тоже. Нет смысла устраивать тур Кука[17] по моим преображениям, они и так очевидны благодаря внешности и моему нынешнему положению.

Я наклонилась вперед, желая переубедить его:

– Но вы покинули Англию молодым офицером перед началом опасного военного приключения! У вашей семьи были большие связи, а вас ожидало многообещающее будущее… Э-э… В смысле, я не хочу сказать, что теперь оно вас не ожидает. Я просто имею в виду…

– Имеете в виду, что мисс Хаксли желает знать всю глубину моего падения с высоты, которую в мире называют положением, а некоторые могут именовать «честью». Вы желаете удовлетворить свое любопытство и понять, как я оказался в самом низу.

– Нет! Нет! Я ничего не хочу знать обо всяких гадких вещах. Хотя ваши… э… обстоятельства, конечно, вовсе не гадкие. Я лишь хотела проявить заботу, как человек, который знал вас в те времена, когда… когда…

Моя вздорная болтовня наконец заставила его ответить мне. Его смуглая, удивительно теплая рука сжимала мою, пока он исповедовался мне:

– Моя дорогая мисс Хаксли! Вы должны простить того, кто вел трудную жизнь среди чужеземцев, за то, что не смог оценить христианскую заботу как единственную причину ваших вопросов. Конечно, я понимаю, что долг заставляет вас узнать обо мне как можно больше, чтобы было легче спасать мою развращенную душу. Но предупреждаю вас, мои откровения могут чрезвычайно шокировать. Есть несколько историй о гареме эмира Берейда и о разнообразных обрядах в племенах кафиров[18], связанных с ритуалами поклонения мужской силе…

– Нет! – Я выдернула свою руку, хотя его хватка оказалась неожиданно сильной. – Я ничего не хочу знать о подобных вещах. Это Ирен испытывает неутолимый аппетит и жаждет получить информацию, а не я.

– Неведение – блаженство, – произнес он.

Я заметила неожиданную лукавинку в его тоне, но предпочла проигнорировать ее.

– Неведение – спокойствие ума, – заметила я.

– Но вы меня потрясли, – продолжал Стенхоуп.

– Я? Как я могла вас потрясти?

– Вы себя недооцениваете. С одной стороны, похоже, вы полностью контролируете эту американку…

– Неправда!

– Однако вы шпионите для нее.

– Я только интересуюсь положением вещей ради вашего же блага. Как вы можете ждать от нас помощи, если не желаете открыться!

– Я не жду помощи, – заявил он категоричным тоном, от которого холодок пробежал у меня по спине. Не осталось и следа от веселого юноши, который когда-то присоединился к детской игре. Полагаю, говоривший сейчас мужчина был способен на убийство, и его больше не могло позабавить общение со мной. – Я не просил привозить меня в этот милый коттедж, – продолжал он, – чтобы за мной милосердно ухаживали и немилосердно меня допрашивали. Подозреваю, у вас нет во мне никакой личной заинтересованности.

Я покраснела, но на этот раз от слишком знакомой мне эмоции – стыда.

– Я не собиралась выспрашивать, но Ирен намерена помочь вам. Она настаивает, что нужно помогать любому, кто попал в загадочный клубок обстоятельств и не в силах разобраться в нем. Нет смысла противостоять ее напору.

– Ирен, Ирен!.. Вы ссылаетесь на нее с той же легкостью, как викарий цитирует Писание по воскресеньям. Разве вы не можете говорить за себя, мисс Хаксли?

Я выпрямилась:

– Вы не понимаете характер наших отношений. Я иногда… помогала Ирен в ее добрых делах – назовем их так, – но ни минуты не колебалась, когда нужно было дать честный и полезный совет или высказать мнение по любому вопросу.

– Я уверен, что у нее это лучше получается, – пробормотал он. – Значит, вы признаете, что, хоть вы ищете секреты в моем прошлом по просьбе подруги, ваше собственное любопытство – или, я бы сказал, чувство долга – заставляет вас выяснять правду?