Читать интересную книгу Все тёлки мимо - Джастин Халперн

– Привет, – я осторожно притронулся к ее плечу.

– Ой, привет! – она, лучезарно улыбнулась, приобняла меня.

– Как провела время?

– Все супер. А ты?

– Просто супер. Послушай., я тебе скажу одну странную вещь… я хотел пригласить на выпускной тебя.

Да, я все-таки это сказал. И дико сконфузился: такое ощущение, будто с меня штаны свалились.

– Серьезно? – спросила Николь.

– Да, – и я совсем оробел.

– А почему же не пригласил?

– Я думал, ты не согласишься, и тогда никто больше не захочет пойти со мной, все подумают, что для меня они – только запасной вариант. Но, честно говоря, я зря тебя не пригласил, правда?

Ну вот, признался. И сразу полегчало. Более того, нахлынули фантазии: что она ответит? Да, официально я пришел на выпускной с другой девушкой, но разве нам с Николь нельзя провести остаток ночи вместе? Может, у нас даже завяжутся серьезные отношения. Машина (мамин "олдсмобиль ачива") в моем распоряжении еще час самое малое. Осталось целых полбака бензина. Может быть, мы с Николь все-таки повеселимся, "как бешеные".

– О-о-о-х, – нежно сказала она и улыбнулась мне, и мое сердце запрыгало. – Но, знаешь, я бы не согласилась.

– Что-о?

– Прости меня, пожалуйста. Я просто не хочу врать. Ты вообще-то не в моем вкусе. Я не пошла бы с тобой на выпускной.

И тут какой-то стройный красавец с козлиной бородкой подошел к Николь сзади и обхватил руками ее талию. Вид у него был очень даже взрослый – вылитый студент.

– Ты готова? – проворковал он ей на ухо.

Николь кивнула, торопливо приобняла меня за плечи и ушла под руку со своим парнем.

А я сам себе подивился. Николь меня отвергла, почему же мне ничуть не больно? Я смог найти только одно объяснение: когда я ей признался, я впервые за весь вечер сделал то, что мне действительно хотелось.

Для тебя хорошо – тихо сидеть на месте

Осенью 1998 года я стал первокурсником ГУСД, Государственного университета Сан-Диего – учебного заведения, о котором мой папа обычно говорил "ГУСД – это Гарвард минус великие умы". Университет находился в жалких восьми милях от нашего дома, пятая часть моих одноклассников теперь сделалась моими однокурсниками… и все равно мне казалось, что начинается новая, кипучая жизнь. Скорее бы лекции!

– Я железно уверен: в школе никто даже не знал, как меня зовут, – сказал я своему лучшему другу Дэну (он тоже выбрал ГУСД), когда мы ехали на организационное собрание первого курса. Это было за несколько недель до начала учебного года.

– Хм… По-моему, тебя все-таки знали, – сказал Дэн, выруливая на Восьмой фривей. – Я тут сказал одному из нашей волейбольной команды, что мы с тобой сюда поступили. А он: "А, знаю, тот самый чел, который иногда на уроки в трениках приходил?"

– В идеале мне хотелось бы, чтобы меня знали по другим достижениям.

– Да ладно, всем фиолетово, что там было в школе. Все, мы теперь студенты. В университете нас никто не знает. Девушкам нравятся безбашенные чуваки. Ты будешь безбашенный тусовщик, идет? Или нет, лучше я буду безбашенный тусовщик, а ты будешь друг тусовщика.

И правда, я же могу полностью перевоплотиться: вычеркнуть все, что в себе ненавижу, начать с чистого листа… Соблазнительная мысль. Но разве сменишь имидж, живя в родительском доме? Аренда квартиры была мне не по карману: хоть я и работал все лето, к осени у меня осталось лишь неполных пятьсот долларов.

Мама понимала, что мне нелегко, пыталась помочь, чем могла.

– Если ты захочешь привести домой женщину и заняться любовью, я тебе обещаю: мы вас не потревожим, – сказала мама за ужином в один прекрасный вечер, недели через две после начала занятий на первом курсе.

– Только одно условие, можно? – вмешался папа. – Если какая-нибудь согласится кувыркаться с тобой в доме, где живет твоя мама… От таких девиц держись подальше.

Но я зря надеялся переродиться в отвязного тусовщика: на первом курсе я ни с кем не общался, кроме своих школьных друзей, и практически не заводил новых знакомств. Совсем как в школе. Понимаете, в области оттяга ГУСД – все равно что футбольная премьер-лига. Казалось, каждая средняя школа командировала в университет самых лихих раздолбаев, и теперь они старались перещеголять друг друга. Да, изредка я бывал на вечеринках, но всего лишь скромно стоял в уголке и перемещался на другое место, только если ко мне устремлялся кто-то, невероятно пьяный, и просил, например: "Эй… з-за-загороди меня, ик… отлить надо…" В общем, я был тих и застенчив.

Райан, мой друг, а теперь и однокурсник, тоже разочаровался в веселой студенческой жизни. Я не очень удивился, когда в середине второго семестра он преддожил мне свалить куда-нибудь на все лето. По его подсчетам, на деньги, которые мы заработали честным трудом (целый год прибирались на яхтах), можно было повидать всю Европу. Если ночевать в хостелах, конечно.

– Все мои знакомые – ну, не все, а те, кто там бывал, – говорят, что склеили уйму телок, – сказал мне как-то Райан, когда мы возвращались с занятий.

– И много твоих знакомых ездило?

– Э-э-э… Из тех, с кем я реально знаком, – кажется, только один. Но он так и сказал, слово в слово.

Этот отзыв эксперта внушил мне доверие. А Райан, по моему разумению, был идеальным попутчиком: я знал его с моих пяти лет. Правда, Райан учился на класс старше, и по-настоящему мы сдружились только в университете, где часто пересекались на лекциях. Райан – тощий, жилистый, с копной совершенно белых волос: вылитый безумный гений, по совместительству гениальный серфер. Другого такого позитивного человека я не знаю, но и другого такого чудака, пожалуй, тоже. Как-то в школе он отвел меня в сторонку и шепнул: "Вероятность пятьдесят на пятьдесят, что Луна – на самом деле инопланетный звездолет. Ее запустили, чтобы за нами следить". Но он способен говорить убедительно – по крайней мере когда речь идет о простых земных радостях. Итак, мы вместе забронировали авиабилеты в Европу (вылет – в июле, возвращение – в начале августа) и безлимитные железнодорожные проездные EuroRail.

Собираясь в путь, я радостно набил рюкзак трусами и презервативами – запасся по максимуму. Не сомневался: Европа избавит меня от постылой девственности. Это была моя вторая заграничная поездка (а первую я совершил в возрасте трех лет, она не считается). Весь остаток семестра я только и думал, что о путешествии. Наконец-то настоящее приключение! Правда, слово "приключение" я старался не употреблять после того, как брат меня одернул: "Так скажет только полный задрот, понял?" И все равно меня распирал нескрываемый восторг.

Накануне отъезда, когда я пытался запихнуть зубную щетку в кармашек на лямке неподъемного рюкзака, ко мне зашли родители.

– Спокойно, я быстро, на пару слов, – сказал папа и присел на стул. – Помнишь, как меня бесит, когда у нас в Сан-Диего какой-нибудь полудурок на арендованной машине перестраивается попусту, не знает, куда ехать?

– Ну да, – сказал я.

– Что ж, там, за океаном, уже ты будешь полудурком на арендованной машине. Уважай людей и их культуру, хорошо? Мне неохота вытаскивать тебя из всяких секретных тюрем, если ты спьяну справишь нужду на ихнюю святыню.

– Я же не один еду, я с Райаном, – успокоил я папу.

– С этим? У него от рождения мозги вывихнуты! Еще немножко, и начнет собственные какашки жрать. Придумай аргумент получше.

– Звони нам хотя бы раз в две недели. Мы должны знать, что у тебя все в порядке, – вмешалась мама.

– Ну… не знаю, если телефон-автомат подвернется…

– Ты что, бля, ведешь экспедицию в Антарктику? Найдешь телефон и позвонишь, – велел папа.

На следующий день мы с Райаном вылетели в Лондон с пересадкой в Нью-Йорке. И спустя восемнадцать часов, прямо на рассвете, скинули рюкзаки в тесном номере грязного хостела близ Трафальгарской площади. Позавтракали в соседнем пабе. Райан ел, уставившись в путеводитель. Казалось, зубрил его наизусть, точно Тору к бар-мицве.

– Ибица! – воскликнул он, точно сыщик, нашедший ключевую улику.

– А что это? – спросил я, уплетая пережаренную яичницу.

– Остров. Около Испании. Если я правильно понял, остров круглосуточного оттяга, – Райан жадно впился глазами в книгу. – Ух ты. Знаешь, что тут пишут? "Коронная фишка одного из клубов – в центре танцпола пара занимается сексом всю ночь напролет".

Вот оно! То самое, что манит меня в Европе! На Ибице я не смогу откосить от веселья – хочешь не хочешь, придется забить на комплексы! Уж там-то оттянусь по полной – жизнь заставит. Ибица, я иду к тебе!

Несколько дней мы смотрели Лондон: Букингемский дворец, Тауэрский мост, перепалка с одним лондонцем (Райан сказал ему, что Биг-Бен не такой уж и большой, надо его переименовать в "Так-Себе-Бен"). Обежали все достопримечательности, какие успели, и поехали в Париж, где еще пару дней носились по музеям и поедали все, что можно намазать сливочным маслом. Несколько дней провели в Швейцарии.