Читать интересную книгу Паутина. - Александр Конторович

— Ну, ладно… Мало ли таких проповедников светлого будущего было? И где они все сейчас?

— Да и хрен бы с ними со всеми! Колька-то тоже не сразу ушел. Сначала он нам с Ириной мозги компостировал, соседей агитировать пробовал… Да, только дураков и там не нашлось. Вот он и исчез. И карточку мою с собой прихватил. Я особо этому внимания не придал, побегает и вернётся. Больших денег он снять не мог, банк с меня всегда СМС-подтверждения в этом случае требует. А по мелочи, ну там попить-поесть, проблем не возникло бы. Но в первый же день мне пришел запрос — едва ли не на всю сумму, что там имелась. Хоть и не очень много, но для нас и это — до фига! Ясное дело, я подтверждения не дал.

— А что, Колька об этом не знал?

— Нет. Он такими вопросами и не интересовался никогда.

— Ясно. — Так вот, через полчаса пришел новый запрос — на этот раз уже на всю сумму. Я рассвирепел — и карточку заблокировал. И тогда он мне перезвонил… — Вадим присаживается к столу и наливает холодного чаю и себе. — Да… В общем, мы с женой наслушались… Мол, то, что мы ретрограды и обезумевшее старичьё — это ещё самое мягкое было. Я уж пробовал ему объяснить, что деньги эти мы матери на операцию собираем уже несколько лет, но — как об стенку горох. «Светлое будущее» требует жертв! Только вот, никому из нас этими жертвами становиться неохота. Хватит с меня трех ранений и Иринкиных болячек! И деньги, за несколько лет собранные, политическим проходимцам я отдавать не хочу! Сами пускай зарабатывают, коли такие умные!

— А могут?

— Щас! Их главный говорун, Павел Андреевич Погонин, в советское время где-то в НИИ пахал, инженером. Как грянула перестройка — рванул в Штаты. Но долго за океаном не засиделся — болтунов кормить и там перестали. Вот и вернулся к ним — ныне он «политический деятель». Во как! Так что вся его работа — непрерывное балабольство на публику. Он, хоть и пропагандирует, на первый взгляд — вредные для власти идеи, однако ж особо от того не страдает. Гнать его — не гонят, и болтать не мешают. На чем он деньги делает — бог весть! Но и подобными методами его компашка ничуть не гнушается.

— Понятно… И что ж ты теперь делать хочешь? В полицию заявил?

— Сына посадить? За попытку кражи денег?

— Хм… да, действительно… А что тогда?

— Ну… зацепка у меня есть. Ему ещё шестнадцати лет не исполнилось и по нынешним законам, вступать в какие-либо политические шарашки он может только с моего письменного согласия.

— Которого, ты ему, разумеется, не дашь.

— Ясен пень! Но у этих гавриков есть какие-то ихние поселения — типа, лагеря отдыха. И вот туда они его запросто могут отправить. Вроде бы, как на отдых, а на самом деле мозги ему там промоют окончательно. Продержат Кольку там подольше, пока я его разыскивать стану, вот времечко-то и пройдёт… Стукнет ему шестнадцать — и подаст на раздел имущества. Ибо тут все по закону. И тогда уже, эта компашка его деньги прикарманит на совершенно законных основаниях. Как добровольное пожертвование. Опять же, полиция лезть не станет — не тот случай. Бытовые разборки — иди в суд и хоть до посинения там бодайся.

— И ты хочешь выдернуть парня до того, как они его туда увезут?

— Да. Вот и хотел, чтобы Олег мне своего адвоката одолжил — тот черт изворотливый, найдёт какую-нибудь зацепку.

— Угу, только пока хозяин наш проспится, да пока этот адвокат доедет…

— Ну да! — стукнул кулаком по столу Вадик.

— Вот что… Где Колька сейчас?

— Я его мобильник отследил — стоит там программка… Есть у этой гопы поганой кубло, где они тусуются. Адрес знаю.

— Вот что — поехали туда! С дороги Олегу позвоним, а я ему ещё и записку напишу. По крайней мере, не дадим парня никуда увезти — на это твоих полномочий, как отца, вполне достаточно.

— А как внутрь… О, господи! Совсем уже из ума выжил…

Машинка у Вадима была старенькая, но вполне себе, резвая. До Москвы мы долетели относительно быстро, и вскоре припарковались около обшарпанного здания, где-то в Печатниках. Из того, что мне успел рассказать Мишунов, следует, что кабинет главного болтуна расположен прямо напротив входа, на первом этаже. Стало быть, сидя около него, вполне возможно контролировать вход. Вот этим, пусть Вадим и занимается.

— Ага! Вот это, стало быть, и есть ихнее обиталище… — оглядываю трехэтажный дом. — А нехило они здесь устроились! Снять такой домик, пусть и на окраине — бабла неслабо надобно потратить! Вот что… давай-ка топай в лобовую. Охрана у них на входе стоит, так и залей им что-нибудь, мол, к сыну иду, денег он просил привезти… Тебя ли учить? Одного человека, да ещё с деньгами, они пропустят — невелика угроза. А за двумя уже будут внимательно смотреть, ещё и подкрепление вызовут. Оно нам надо?

— А ты?

— Не парься! Пока будешь им мозги конопатить, я уже внутри окажусь… подстрахую на всякий пожарный. Мало ли… станут Кольку черным ходом выводить, а тут их и встретят! Звякну тебе по телефону — скорректируем действия. На крайняк — подниму внутри бучу, отвлеку внимание, ты уж тогда не зевай!

Самоуверенно?

Ну… это, как сказать…

Ещё когда наша машина объезжала дом, срисовали мы мусоровоз — он как раз задом к зданию сдавал. Всё логично. Если в здании бывают, хотя бы, несколько десятков человек (а иначе, зачем им такой большой дом?), то и мусора они оставляют соответственно. В руках не унести. И через парадный вход таскать мешки никто не станет.

Так оно и оказалось.

Забежав за угол, вижу искомое — открытую дверь. А над моей головой на кронштейне висит видеокамера, которая эту самую дверь и контролирует. Ну-ну… стало быть, снаружи охранника нет… А у меня в кармане куртки спринцовка — прихватил у Петряева в гараже. Зачем? Ну, знаете ли…

Сантиметров на тридцать-сорок масляная струйка из неё летит очень даже хорошо. И попадает. Аккурат в объектив камеры — на такую высоту, да вытянув руку… вполне возможно достать. Так что ничего-то там толком не разглядят. Изображение какое-то есть… расфокусированное и нечеткое. Но камера работает, автоматика тревоги не поднимет.

Вот и дверь — в неё, пыхтя и отдуваясь, протискивается полноватый мужичок с полиэтиленовым мешком в руках. Вежливо пропускаю его мимо себя и захожу внутрь. И сейчас, как в киношном боевике, поскачу по лестницам и коридорам… щас! Кто так полагает — может из кино и не уходить. Там всё это красивее покажут. Никуда я не скачу, а ворчливо окликаю второго мужика, который ворочает оставшиеся мешки.

— Коробки чего не взял? Мне их, что ли, таскать за вас?

— Так не было же здесь ничего! — удивляется тот, разводя руками.

— Вот, мать их за ногу! Не принесли! Фартук дай, притащу. Только уж на улицу их сами выносить будете!

Мужик безропотно снимает с себя прорезиненный фартук мусорщика и протягивает его мне. Соответствующие городские службы сейчас одеваются в форменную одежду — комбинезоны серого цвета. А в тех местах, где они постоянно забирают бытовой мусор, частенько висят на вешалках такие вот фартуки. Ими, наравне с мусорщиками, пользуются местные уборщики помещений, которые стаскивают этот самый мусор в помещение, откуда его увозят уже городские службы. И оттого-то идущий по коридору человек в прорезиненном фартуке никаких нездоровых ассоциаций не вызывает. Привычная картина, обыденная деталь пейзажа. Висящие на стенах камеры лениво провожают меня своими поблескивающими объективами.

Всё, кончились узкие коридорчики. Здесь уже фартук привлечет ко мне ненужное внимание — что делает уборщик в помещениях в разгар рабочего дня? Сюда они приходят по вечерам, когда нет работающих людей. Поэтому запихиваю спецодежду за шкаф и подхватываю с пола картонную коробку с неведомым содержимым. Тащу её по коридору вперед, попутно выглядывая удобное место. Одетые в хорошие костюмы, обитатели офисов меня не замечают — здесь рабочие кабинеты серьёзных людей, они коробок не носят — не их уровень. Человек, несущий что-то, автоматически им безразличен — обслуга…

Второй этаж, укромный уголок.

Телефон прыгает мне в руку.

— Вадик? Ты где?

— Сижу в приемной. Босса нет, он сейчас на собрании. Кольку мне не показали — но он тут! Мой телефон показывает, что его аппарат где-то рядом. А ты как?

— Второй этаж. Тут какие-то офисы, неплохо эти гаврики развернулись! И костюмчики у них… если так все коммунары выглядят!

— Не, они просто одеваются. Мой провожатый вообще в рабочем комбинезоне сидит.

— А эти тогда кто? Ладно, хрен с ними! У нас своя задача есть. Олегу дозвонился?

— Да. Он меня матом покрыл, говорит — едем к вам!

— С адвокатом?

— Да.

— Ты вход видишь?

— Да, если через него пойдут, засеку.

— Отлично. А сюда, похоже, тоже только один проход есть. Не думаю, что обитатели офисов шибко горят желанием видеть здесь ещё кого-то. Не должны они пересекаться — нелогично это.