Мы сочли такие условия вполне справедливыми, так что сегодня я приготовила на завтрак омлет с грибами, который всем очень понравился.
— Пойдем на медицинский осмотр сейчас? — спрашивает у меня Юма, допив свой чай.
Отрицательно качаю головой:
— Мне нужно связаться с матерью. После обеда она отправится на работу, а я очень хочу рассказать ей, что поступила и у меня все хорошо.
— У тебя есть артефакт связи?
— Что-то вроде того, — улыбаюсь я. — Только мне нужно подготовиться к звонку, чтобы ни мама, ни бабушка не смогли меня отследить, а то мало ли…
— Ничего себе! — радостно произносит Ланиэль. — Не думала, что жить в одной комнате с ведьмой так интересно. А мы можем остаться на время разговора?
— Только если пообещаете ни во что не вмешиваться и молчать.
— Обещаем! — хором произносят девушки.
Оттаскиваю в угол чемодан, который до конца так вчера и не разобрала, очерчиваю черным мелом круг на полу, внутрь которого могу с легкостью поместиться. По четырем сторонам света расставляю свечи, сваренные с добавлением трав, защищающих от сглаза: полыни, зверобоя, тысячелистника, душицы и крапивы.
Изнутри круг посыпаю солью и шепчу: «Ведьминские силы переведу, любую беду отведу. Как соль сыплю, так ваши злые деяния рассыплю, планы развалю, в прах обращу. Защити, сохрани, оборони, Зло и зависть людскую отведи. Вражью порчу назад обороти. Ни в тело, ни в душу заразы не пусти».
Затем достаю переговорное зеркальце и зажигаю свечи, приговаривая: «Огонь красный, огонь ясный защити меня от злых нападений. Поставь свой щит впереди, поставь щит позади, поставь щит по бокам, поставь щит по низам и по верхам. Зло от щита оттолкнется, ко мне больше не вернется. Да будет так!»
Наконец напоминаю подругам об обещании молчать, что бы ни случилось, мысленно представляю лицо матери, ее голос, ее запах и вглядываюсь вглубь зеркала. Сперва ничего не происходит, но уже через мгновение мое отражение начинает растворяться, а на смену ему приходит другое — черноволосой женщины с такими же, как у меня, фиалковыми глазами. Она яростно сверлит меня взглядом, а как только проявляется полностью, сразу же начинает орать:
— Ах ты, поганка! Да как ты посмела мне так долго не звонить! Я так волновалась! Я так переживала! Как ты могла даже на каникулы домой не вернуться! У тебя совесть, вообще, есть? У меня из-за тебя седой волос появился! Угораздило же меня родить такую неблагодарную!
Жадно рассматриваю лицо матери и не нахожу в нем никаких изменений, словно и не было этого года. Как же я рада ее видеть! Вклиниваюсь в монолог, когда она прерывается, чтобы набрать воздуха для следующей тирады:
— Мам, я тоже рада тебя видеть! Как тебе удается с каждым годом становиться все моложе и красивее?
— Правда? — гнев матери предсказуемо сдувается. — А мне показалось, что морщинки возле глаз начали появляться.
— Тебе показалось, — уверяю я. — С каждым днем ты становишься все прекраснее. Очень надеюсь, что в этом пойду в тебя. За меня не волнуйся — я поступила в Академию Магии. Теперь я первая ведьма, которая будет здесь учиться.
— Они там с ума посходили? — хмурится мама.
— Но у меня же тоже есть способности, — беззаботно улыбаюсь я. — Да, их источник — не магия, но я могу многое из того, что могут маги. В любом случае, если мне что-то не понравится, я всегда смогу отсюда уйти.
— Ты там не голодаешь? — озабоченно спрашивает мама. — Может, прислать тебе еды?
— У меня все хорошо, — ласково улыбаюсь я, оценив мамину попытку выведать адрес. — Еды здесь хватает, а денежки, конечно, лишними не будут — если пополнишь мой счет в гномьем банке, буду очень благодарна.
— А вещи? Ты же совсем мало с собой взяла. Зима скоро, а твоя кроличья шубка дома.
— Спасибо за заботу. Здесь зимы не такие холодные, как у нас — мне вполне хватает той одежды, что я взяла с собой.
— А в гости-то к тебе приехать можно? Я так соскучилась! Повидаться бы.
— Мама, — укоризненно произношу я. — Я же только поступила. Сейчас мне нужно сосредоточиться на учебе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пламя свечей вспыхивает ярче и лицо матери на мгновение кривится в болезненной гримасе. Прячу торжествующую улыбку и ласково произношу:
— Мамочка, мне пора! Люблю и скучаю!
Свечи начинают прогорать в ускоренном темпе. Сыплю соль на зеркало и быстро заворачиваю его в ткань с травами, которые прячут от нежелательного внимания. Пламя свечей снова становится нормальным и теперь горит так, как и положено. Облегченно выдыхаю и вытираю пот со лба. Усмехаюсь — все еще злится. Нужно дать ей больше времени.
Задуваю свечи и выхожу из круга.
— Обалдеть, — произносит Ланиэль. — Я смотрела магическим зрением и уверена совершенно точно, что вы не использовали магию! Но я слышала голос твоей матери и видела свечи. Поразительно! А почему ты не захотела, чтобы она приехала в гости?
— Если бы в гости, — вздыхаю я. — Все чего она хочет, это чтобы я вернулась домой. Если узнает, где я, примчится и попробует вернуть силой.
— Ого! Суровая у тебя мама.
— Она такая, — нежно улыбаюсь я. — Пойдем на медицинский осмотр?
— Только давай наденем мантии — не хочу, чтобы кто-нибудь читал мои мысли, — ежится Юма.
Клубок приводит нас к одноэтажному длинному зданию, увитому плющом, залетает через центральный вход и, свернув в длинный коридор, останавливается возле двери, у которой уже ожидают трое наших одногруппников. Радуюсь, что хотя бы того противного блондина среди них нет. Пока ждем, с интересом прислушиваюсь к разговору парней, которые обсуждают свою комнату и решают, что нужно в нее приобрести. Из их слов становится ясно, что им не так повезло, как нам, и в комнате только столы, стулья и кровати — никаких занавесок, стазисного шкафа, ковра и тумбочек.
Осмотр проходит довольно быстро — дольше пяти минут никого не задерживают. Когда открываю дверь в кабинет, попадаю в небольшое светлое помещение с окнами, выходящими на клумбу с цветами. Меня встречает характерный запах лекарств. Женщина с роскошными рыжими волосами просит присесть напротив нее и протянуть руку. Сидит две минуты, касаясь запястья кончиками пальцев, затем кивает каким-то своим мыслям и еще три минуты водит рукой над клубком. Это кажется непривычным — раньше на него записывали информацию гораздо быстрее. После того, как она заканчивает и сообщает, что я могу быть свободна, взволнованно спрашиваю:
— Со мной же все в порядке?
— Да, — усмехается она. — Если бы было не в порядке, я бы выписала тебе лекарства, а в самом худшем случае — положила бы в палату для лечения. Но у тебя, на удивление, все хорошо.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Когда мы с Юмой покидаем здание, уточняю:
— Пойдем разбирать оставшиеся вещи?
— Может, лучше походим и посмотрим, что тут есть?
— Ты же предупредишь меня, если унюхаешь Лусана?
— Конечно.
— Тогда пойдем.
Мы настолько увлекаемся исследованием новой территории, что даже про обед забываем. Чтобы не остаться голодными, заходим в продуктовый магазин за хлебом и колбасой и, вернувшись в комнату, с аппетитом уплетаем бутерброды, запивая их травяным сбором.
Вечером берем принадлежности для мытья и впервые все вместе идем в душ. В подвале проходим мимо двери с табличкой «мужская душевая» и входим в следующую, обозначенную как «женская душевая». Из небольшого коридорчика попадаем в раздевалку со шкафчиками.
— Можете оставить вещи здесь, — сообщает соседка и подает пример, стягивая платье через голову, — полотенца берите с собой — там внутри гвоздики, на которые их можно повесить.
Следую примеру и раздеваюсь, только в отличие от Ланиэль до душевой иду завернутая в полотенце. Кабинки меня впечатляют — стены у них есть, а вот двери отсутствуют. Похоже, у местного руководства совершенно отсутствует понятие о личном пространстве. С другой стороны, хорошо, что хоть перегородки есть и что парни моются отдельно. Пожалуй, лучше после тренировок смывать пот в душевой раздевалки, если будет такая возможность, или приходить сюда, когда все спят.