могли бы такое выдержать… — он посмотрел в глаза главы рода, — Заклинание, фактически, убило Вашего сына, мне жаль. Я, конечно, постараюсь обезболить его и привести в лазарете в чувство, чтобы вы могли попрощаться… Но Вы и сами знаете, что с такими ранами в энергетической структуре выжить практически невозможно. — Лекарь слегка коснулся руки Николая Фёдоровича и, как и всегда, сказал хоть и жестокую, но правду. — Мальчик умрёт от боли.
Отец погладил чуть наметившийся ёжик волос на голове своего сына,и сжал кулак с такой силой, что тот побелел:
— Я только что заново обрёл своего сына… Постарайся сделать всё, что возможно!
Лекарь поклонился:
— Обязательно! Но обнадёживать Вас не буду. Ведь с такими энергетическими ранами смерть наступает в девяносто девяти и девяти процентах случаях… А тот ноль один процент — скорее всего, просто байки.
— Знаю! Делай!
Лекарь молча подхватил тело парня на руки и вышел из полигона, оставив главу рода так и сидящим на своих коленях и бездумно смотрящим в одну точку.
Загородное имение рода Лесковых. Лазарет.
В сознание я вернулся рывком и открыл глаза.
Обвёл мутным взглядом всё вокруг, так и не поняв где именно нахожусь. Какие-то белые шторы или занавески со всех сторон, белый потолок, яркий белый свет.
Мой взгляд упал на кровать, на которой я находился.
А, всё, понятно. Это очевидно больница или что-то такое.
Прислушался к организму.
Меня всё ещё накрывала эйфория.
Уж не знаю, как так получилось, но я сроднился с ней настолько, что и правда мог вызвать в себе это чувство в любое время.
«Отключил» эйфорию и тут же почувствовал жжение, пробежавшее по всем венам моего организма. Особенно сильно жгло вены в правой руке. Да и сама правая рука болела очень сильно. Но это и не удивительно, она хоть и была обмотана бинтом, но я-то помню, что рука у меня обгорела кое-где прямо до костей.
Хмм, не, это я рано эйфорию отключил…
«Врубив» её обратно, почувствовал, как приятный холодок смывает все следы жжения в моём теле. Боль полностью прошла.
Вот, так-то лучше!
Тут же до меня донёсся звук открываемой двери, и через секунду, отодвинув занавеску в сторону, ко мне зашёл Семён Михайлович.
Он осмотрел меня встревоженным взглядом и спросил:
— Уже пришли в себя?
Вопрос был явно риторическим, так как, не дожидаясь очевидного ответа, лекарь «зажёг» зелёный свет вокруг своих ладоней и принялся водить ими над моим телом.
— Как самочувствие? Боли… сильные?
— Терпимо. Это ты про жжение в жилах?
— Да. — Он потянулся к тумбочке и достал оттуда пакет для капельницы. — Сейчас обезболим.
Я махнул рукой:
— Не надо.
И хотел подняться с кровати, но лишь только я свесил ноги с койки вниз, как Семён Михайлович расширил в шоке глаза и, бросив пакет от капельницы на пол, уложил меня руками обратно на кровать:
— Владимир Николаевич, Вам нельзя! — Затем, посмотрев на лежащий на полу пакет, нахмурился. — Ладно, новый возьму…
— Почему нельзя?
Лекарь вздохнул достаточно тяжело:
— Владимир Николаевич, если Вы… — После секундного молчания, лекарь тряхнул головой и посмотрел мне в глаза. — Вам сказать правду?
Я кивнул:
— Конечно.
— Вы почти уничтожили свои магические каналы.
Сказал и затих. Я смотрел на него, он смотрел на меня, и мы оба молчали.
Первым сдался я, подбодрив того ладонью:
— И-и-и?
— Точно! Вы же память потеряли… Тогда начну издалека…
Семён Михайлович подвинул табуретку, что стояла рядом с тумбочкой, поближе к моей койке и, усевшись на неё, продолжил:
— С самого рождения, у всех людей есть энергетическая структура — в виде колодцев магии и магических каналов. У магов активен первый, самый маленький колодец. Когда маг творит заклинание, мана из колодца поступает по магическим каналам в руки, или в ноги, или в голову. В зависимости от того, что именно за заклинание используются разные магические каналы. Когда поток маны мал — всё в порядке, трудности начинаются после того, как у мага пробуждается второй колодец. Маны становится так много, что ширины магических каналов не хватает, они начинают растягиваться, становясь постепенно шире. Но сам процесс, скажем так, не очень приятный. Когда каналы заживают после очередного воздействия на них — это сопровождается болью. И, чем большее воздействие было на магические каналы — тем сильнее боль. Вы же… — Лекарь опять тяжело вздохнул. — Владимир Николаевич, не знаю, как Вы смогли сделать заклинание богоподобного уровня, но Ваши каналы после этого заклинания разорваны в клочья. После разрушения, мана от Ваших колодцев шла потоком напрямую, просто рядом с ошмётками каналов…
Я уточнил:
— Вы сказали, что каналы заживают. Значит, они восстанавливаются?
Лекарь в очередной раз тяжело вздохнул:
— Да, они самовосстанавливаются со временем, но есть один очень большой нюанс… боль от восстановления энергетических структур организма очень тяжело купируется обезбаливающими. Не помогает даже введение пациента в коматозное состояние. Боли от энергетических повреждений не избежать даже в забытие. От неё нет спасения и со временем, она лишь нарастает. При таком количестве повреждений как у Вас, маги, увы, не выживают… Простите…
Я прислушался к своему организму — боли пока не было, но я, на всякий случай, подкрутил эйфорию чуть сильнее.
Перейдя на магическое зрение, глянул на своё тело. Нити каналов были видны, но выглядели, как будто, размазано. Понятно… обычным магическим зрением понять состояние каналов сложно, но раз лекарь говорит, что они в клочья, значит в клочья. Он, видать, своими зелёными руками это проверяет.
Из моих мыслей меня вывел голос Семёна Михайловича:
— Странно, Вы ведь ещё не под обезболивающим… — Он достал из нагрудного кармана фонарик и посветил им мне в один глаз,