Она не оставляла ему никаких шансов скрыться. Ее старенький кабриолет уже выехал на ту дорогу Уолдсли, которая пересекала выезд от его дома. Ускользнуть от нее теперь не удастся. И она приехала на полчаса раньше, чем они договаривались. Похоже, леди Джорджина боялась, что он попытается улизнуть. А так как именно это он и планировал, ее ранний приезд раздосадовал его.
– Доброе утро! – Джорджина помахала ему рукой, светясь от счастья.
Ее красно-белое платье приковывало взгляд. Обычно красный цвет не идет рыжеволосым. Но только не леди Джорджине. На голове у нее была широкополая шляпа, надвинутая на лоб и высоко поднятая со стороны затылка, где красовались ее густые волосы. Она выглядела изысканно и аристократично, будто собралась на пикник.
– Я попросила повара упаковать для нас завтрак, – сказала она, подъезжая.
Худшие его опасения оправдались. Гарри едва удержался от раздраженного возгласа. Помоги мне Господь.
– Доброе утро, госпожа.
Начинался очередной унылый серый день. Без сомнения скоро пойдет дождь.
– Будете править сами? – Она подвинулась, освобождая для него место.
– Если не возражаете, госпожа. – Он вспрыгнул на козлы так, что кабриолет запрыгал на своих огромных колесах.
– Конечно, не возражаю.
Собирая повод, он почувствовал на себе ее взгляд.
– Вообще-то я умею управлять подобным транспортом. В конце концов, я ведь смогла доехать до вас. Но мне больше нравится любоваться пейзажами и не следить за дорогой и лошадьми.
– Вы правы.
Леди Джорджина слегка подалась вперед. Щеки ее порозовели от ветра, рот приоткрыт, как у ребенка в предвкушении приключения. Он невольно улыбнулся.
– Куда мы сегодня поедем? – спросила она. Он посмотрел на дорогу.
– Хочу объехать остальных фермеров, у которых были отравлены овцы. Надо выяснить, от чего именно они погибли.
– А разве не от какого-то ядовитого растения?
– Это возможно. Но никто из тех, кого я опросил, не смог ответить, от какого именно. Есть несколько версий. Это мог быть борец,[7] но он редко встречается в этих местах. Некоторые выращивают белладонну и наперстянку – и то и другое опасно для животных и даже для людей. Есть еще сорняковые растения, например пижма, которые в обилии растут на пастбищах. В большом количестве они тоже могут быть смертельны.
– Я и не предполагала, что здесь растет такое количество ядовитых растений. Просто мурашки по коже. А что использовали Медичи?[8]
– Медичи?
Леди Джорджина устроилась поудобнее.
– Это такие страшные итальянцы, которые хранили яд в перстнях и убивали всех, кто косо на них смотрел. Так что они могли использовать?
– Не знаю, госпожа.
И что только творится у нее в голове?
– Жаль, – разочарованно протянула Джордж. – А мышьяк? Он очень ядовитый?
– Очень. Но это не растение.
– Нет? А что же тогда? Он понятия не имел.
– Разновидность морской раковины. Ее растирают в порошок, госпожа.
Она помолчала, будто обдумывая. Гарри затаил дыхание. Боковым зрением он увидел, как она подозрительно покосилась на него.
– Это ваши выдумки?
– Что выдумки, госпожа?
– Что мышьяк – это растертая в порошок морская раковина. – Последние слова она произнесла тихо, подражая ему.
– Уверяю вас, – ответил Гарри, пытаясь сохранять серьезный тон, – это розоватые ракушки, обитающие только в Адриатике. Местные жители собирают их при помощи решета и длинных грабель. Ежегодно устраивается праздник, посвященный улову. – Он уже едва сдерживал смех. – Ежегодный праздник адриатического мышьяка.
Джордж молчала. Она была потрясена, он видел это. Гарри даже почувствовал гордость: далеко не каждый мужчина мог лишить леди Джорджину дара речи.
Однако молчание длилось недолго.
– С вами надо быть начеку, мистер Пай…
– Простите?
– …потому что вы злой. – Голос ее дрожал, но не от обиды, а от смеха.
Он улыбнулся. Давно он не чувствовал себя так легко. Они подъезжали к реке – естественной границе двух владений. Гарри остановил лошадь и оглядел другой берег. Дорога была пуста.
– Вряд ли лорд Грэнвиль окажется столь безрассудным, чтобы напасть на нас прямо здесь.
Он поднял брови. Джордж нахмурилась, выражая нетерпение.
– Вы все время поглядывали на холмы, когда мы подъезжали к реке.
Значит, она все понимает. Он напомнил себе, что не стоит недооценивать леди Джорджину, даже если она кажется аристократкой, далекой от реальной жизни.
– Надо быть безумцем, чтобы осмелиться вот так просто на нас напасть, – продолжала она.
Но ведь он и был безумцем.
Справа жнецы молча собирали ячмень. А ведь обычно они поют во время сбора урожая.
– Лорд Грэнвиль заставляет их работать в такое ненастье, – заметила леди Джорджина.
Гарри только сжал губы, чтобы удержаться от комментария по поводу подхода Грэнвиля к сельскому хозяйству.
Внезапно одна мысль осенила Джордж:
– А на моих полях я не видела ни одного жнеца с тех пор, как приехала сюда. Вы боитесь, что они простудятся?
Гарри удивленно посмотрел на нее. Ну конечно, она же ничего не знает.
– Зерно слишком сырое. В таком состоянии его просто нельзя собирать. Только идиот выгонит жнецов собирать урожай в такую погоду.
– Но разве ячмень не должен быть собран до наступления холодов? – спросила она, сдвинув брови.
– Должен, конечно. Но сырое зерно бесполезно собирать. Оно сгниет в амбарах, – сказал он и покачал головой. – Эти рабочие кладут свои силы на сбор урожая, который все равно пропадет.
– Понятно, – ответила она и на минуту задумалась. – А что вы собираетесь делать с урожаем Уолдсли?
– Единственное, что сейчас можно сделать, госпожа, это молиться, что дожди прекратятся.
– Но если урожай пропадет…
Он резко выпрямился.
– Боюсь, что ваш доход с земель сильно сократится в этом году, госпожа. Если прямо сейчас погода исправится, мы успеем спасти урожай. Но с каждым дождливым днем шансы уменьшаются. Фермерам нужен этот урожай, чтобы прокормить свои семьи. Но после выплаты арендной пошлины у них вряд ли что-то останется…
– Я совсем не об этом! – оскорблено воскликнула она. – Неужели вы думаете, что я такая… скупердяйка, что возьму с них пошлину, когда им нечем будет кормить детей?!
Гарри не знал, что ответить. Все землевладельцы, с которыми он имел дело, больше заботились о своем доходе, чем о благополучии людей, возделывающих их земли.
Леди Джорджина продолжала:
– Я откажусь от пошлины в этом году, если урожай пропадет. И я предложу займы на разумных условиях для всех, кому это будет необходимо, чтобы протянуть до конца зимы.