Почему у кого-то доброго и заботливого, кто работает волонтером и прижимает к себе спасенных щенков, не может быть его внешности?
Я подъезжаю к дверям, и Эльвира, одна из работниц детского сада, встречает нас с удивленным лицом:
— О, Дарья. Я не знала, что это вы. Новая машина? — спрашивает она и помогает Вике спрыгнуть вниз.
— Ах, хотелось бы. Она принадлежит моему начальнику, — говорю я, чувствуя, что проще оставить все, как есть. Говорить, что у меня есть служебная машина, — немного чересчур, а объяснять, что мне дали надежную машину для поездок, чтобы я могла быть в полном распоряжении Александра, — слишком унизительно. Эльвира протягивает руку Полине, которая обхватывает себя руками и качает головой.
— Что случилось, Полиночка? — спрашивает Эльвира. Она так хорошо ладит с детьми, и они ее тоже любят. Это одна из немногих вещей, которые заставляют меня чувствовать себя лучше, когда я привожу их сюда каждое утро.
— Я скучаю по маме.
Эльвира еще ближе наклоняется к машине.
— У меня есть идея, но ты не рассказывай маме, хорошо? — говорит она шепотом. — Я только что открыла совершенно новую коробку цветных карандашей. Как насчет того, чтобы нарисовать супер-особенную картинку для мамочки?
Полина шмыгает носом:
— Хорошо.
— Спасибо, — говорю я Эльвире, смаргивая собственные слезы. Я еще раз обнимаю и целую каждую девочку перед отъездом. Я так расстроена, что не понимаю, что опаздываю, пока не заезжаю в гараж на работе. Моя старая машина все еще стоит на том же зарезервированном для меня месте, а я подъезжаю к гораздо более близкому, зарезервированному для помощника Александра.
Я буквально бегу к лифту и так быстро, как только могу, пересекаю вестибюль и вхожу в другой лифт. Сейчас восемь пятьдесят четыре, подъем на четырнадцатый этаж занимает около минуты, ну, если мы не будем останавливаться на каждом этаже.
Именно это и происходит. Ладно, не на каждом этаже, но мы останавливаемся на этаже номер пять. И семь. И десять. И двенадцать. Я выхожу из лифта, когда мы добираемся до моего этажа, и врываюсь в офис, не переводя дыхания, пока двери за мной не закрываются. Сейчас восемь пятьдесят семь. Я не опоздала.
— Привет, — говорит Матвей, когда я прохожу мимо.
— Привет, как дела?
— Хорошо. Сегодня пятница. У тебя большие планы на выходные?
Я качаю головой.
— Я провожу время со своими детьми. Так что ничего сумасшедшего, насыщенного событиями, но я с нетерпением жду этого.
— У тебя есть дети? — Он поднимает брови. — Ты так молода. Без обид или чего-то в этом роде, я просто предположил, что мы примерно одного возраста.
— Вероятно, так оно и есть. Мне двадцать пять, и у меня шестилетние девочки-близняшки.
— Близнецы? Ты выглядишь потрясающе для того, кто родил двоих детей.
— Это было шесть лет назад, — смеюсь я, не добавляя, что стресс от того, что я мать-одиночка и не могу сама покупать достаточное количество продуктов, помог мне сбросить вес. Женщины выращивают внутри себя человеческих существ. Кого, черт возьми, волнует, если мы наберем несколько килограммов, у нас появятся растяжки или обвиснет кожа на животах?
Позвольте мне сказать это еще раз: женщины выращивают внутри себя людей. Это не что иное, как чудо, и внешность меркнет в сравнении с ним. Мне снова и снова говорили, как мне повезло, что у меня не появились растяжки, а я горжусь своим шрамом от кесарева сечения. Из меня вышел не один, а два крошечных человечка. Это чертовски круто.
— Ну, тем не менее ты выглядишь потрясающе.
— Спасибо, — говорю я с улыбкой. Этот комплимент был как раз тем, в чем я нуждалась, чтобы уменьшить боль в моем сердце из-за того, что я отправила девочек в детский сад. Я направляюсь к своему рабочему месту, бросаю сумочку и заглядываю в кабинет Александра Андреевича.
Он разговаривает по телефону, и, черт возьми, Александр сегодня прекрасно выглядит в темно-сером приталенном костюме. Действительно, странно, что большая часть его тела прикрыта, и тем не менее я нахожу, что он излучает сексуальную привлекательность. Он поднимает голову и ловит мой взгляд. Я слегка машу рукой и улыбаюсь, а затем направляюсь в комнату отдыха, чтобы взять кружку черного кофе на случай, если Александр снова захочет его.
Этим утром в комнате отдыха настолько много еды, что я останавливаюсь и моргаю, чтобы убедиться, что мне это не почудилось. Тут имеется даже повар в белом халате, и я почти уверена, что эти бокалы полны настоящего шампанского.
Почему я не начала работать здесь раньше?
— Доброе утро, — говорит парень двадцати с чем-то лет, входя в комнату. — Я — Петр, ассистент Дениса. Ты — Дарья, верно?
— Да, — отвечаю я, не отрывая взгляда от кофе. Я не хочу пролить ни капли. — Приятно познакомиться. Ты давно здесь?
— Не слишком. Всего семь месяцев. — Он берет стакан с апельсиновым соком. Все парни подкалывают меня и говорят, что это девчачий напиток, но я люблю хорошую Мимозу. Хочешь одну?
Слава богу, он это сказал, иначе я бы выпила залпом, прежде чем почувствовать алкоголь.
— Может быть, позже. Я не часто пью и еще не завтракала.
— Возьми одну, пока они не закончились.
— Так вы, ребята, часто этим занимаетесь? Едите яичницу с сосисками, выпивая?
Он кивает и протягивает повару тарелку, чтобы тот наполнил ее.
— Каждую пятницу. А в первый понедельник месяца мы ходим на массаж. Рад познакомиться с тобой, Дарья.
Я бросаю долгий взгляд на горячие блюда и заставляю себя оторваться от них. Надеюсь, смогу отнести Александру кофе, а потом прокрасться обратно за тарелкой завтрака для себя.
Он все еще разговаривает по телефону, поэтому я ставлю его кофе на свой стол и сажусь, просматривая календарь на день. Проходит несколько минут. Я оглядываюсь каждые тридцать секунд, чтобы посмотреть, говорит ли все еще Александр по телефону. Наконец дверь открывается, и он стоит на пороге. Я сразу включаю режим написания рассказа и представляю, как он срывает с себя рубашку и заводит кого-то — кто чисто случайно похож на меня — в тайную комнату в офисе, чтобы заняться страстной любовью.
Но потом я чувствую, как от него волнами исходит гнев.
— Доброе утро, Александр Андреевич.
Я встаю и беру чашку с кофе.
— Что ты делаешь? — спрашивает он.
— Принесла для вас кофе, — медленно произношу я, осознавая, что на нас пялится не один стажер. — А на что это похоже? — спрашиваю я с легким смешком и улыбкой. У меня приятная улыбка. Мама говорила, что это заразительно, и я могу перевернуть любую хмурость