Читать интересную книгу Сияющий вакуум (сборник) - Александр Бородыня

— Кто там? — спросил сонно Филипп.

— Откройте окно. Впустите меня, — прошептали снаружи. — Это Иван Лопусов. За мной гонится патруль. Если вы теперь же не откроете, они возьмут меня и я вас выдам.

Капитан шагнул через подоконник в невыносимо ярком сиянии искусственных солнц и втянул за собой длинную веревку, на которой, оказывается, висел.

— Мы вынуждены прятаться на кровлях, — пояснил он, складывая пыльную веревку кольцами посреди маленькой уютной спальни. — В доме есть чужие?

Капитан снял защитные очки и перчатки. Он выглядел очень усталым. Синяя военная форма казалась черной. Она вся была в угольных следах.

— Никого. Жены спят. — Филипп пожал плечами. — В комнате для гостей сутенер один. Эдуард засиделся у меня, настал день, и я решил оставить его. Больше никого нет.

— А тарелочка, как я понимаю, из той самой комнаты графа Алтуфьева? Интересная тарелочка. — Лопусов прошелся по спальне, оставляя на желтом ковре черные отпечатки своих ног, и, протянув руку, кончиками пальцев дотронулся до фарфоровой тарелки. — Вы, Филипп Аристархович, действительно отмеченный Богом человек, — сказал он. — Мы ждали вас больше ста лет. Но на такую удачу даже и не рассчитывали. Вы знаете, что это такое? — Ноготь капитана чиркнул по медальону на груди пастушки, по монограмме. — Не знаете?

Филипп отрицательно покачал головой, он все еще не мог проснуться. Он все еще не мог осознать, что его спокойной счастливой жизни по чужим документам пришел конец.

— Мы искали подземную комнату все последние пять лет, — сказал Лопусов. Он присел в кресло и закурил сигару. — Монограмма на медальоне — это ключ к спасению. — Он говорил медленным голосом очень уставшего человека. — Не исключено, что при помощи этой монограммы нам удастся наконец уточнить формулу и укрепить солнечный фильтр. Вы понимаете, что это значит?

Сквозь черные клубы дыма Лопусов вопросительно смотрел на Филиппа.

— Это значит, что нам удастся избавиться от посевов. Но как? При чем здесь я?

Иван Лопусов положил сигару на край туалетного столика и постучал пальцем в свой висок.

— Вы, Филипп Аристархович, — сказал он медленно, — единственный человек на Земле, в мозгу которого прижился ЛИБ. Вы можете управлять, и вы можете спасти человечество…

— Не понимаю! — резко оборвал его Филипп. — Прибор в моей голове способен воздействовать только на земные организмы… — Он с трудом скрывал свое раздражение. — И даже это не совсем так. ЛИБ не работает. Я не умею им управлять. Я не знаю, как им пользоваться…

Лопусов смотрел на него задумчиво.

— Конечно, конечно, вы не знаете! Пока не знаете! Прошу вас, успокойтесь, Филипп Аристархович.

Я уверен, у вас все получится. Поверьте, у вас получится!

— Завтра, между прочим, выборы, — сказал после продолжительной паузы Филипп и, осторожно взяв чужую сигару, затянулся. — В каком смысле получится? — спросил он. — Что вы имеете в виду?

— Тише! — Лопусов приложил палец к губам. — Прошу вас, говорите тише, нас могут подслушивать.

На боку у капитана висел армейский пистолет, и достаточно было Ивану Лопусову вытащить оружие и выстрелить в самую середину стены, обитой голубым шелком, все могло бы сложиться совсем иначе. Пистолет капитана, в отличие от пистолета Филиппа, принесенного из прошлого и теперь завернутого в надушенный платочек и лежащего в верхнем ящике туалетного столика, был заряжен разрывными пулями. Правильный выстрел уж наверное снес бы полголовы Эдуарда Разина.

Далеко не случайно задержавшийся на день сутенер как раз в эту минуту прикладывал к теплому шелку маленькое ухо и морщился. Он все хорошо слышал, переборка была совсем тоненькая, но ухо колола собственная серьга.

Через час Иван Лопусов вынужден был покинуть квартиру Филиппа. Проскочить незамеченным до одной из бетонных опор и подняться наверх можно было лишь в перерыве между двумя дневными зачистками города.

Веревку Филипп Костелюк спрятал на антресоли.

ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА

Тем же вечером вместе с Эдуардом и своими женами Филипп Костелюк, как добропорядочный гражданин, отправился на пункт голосования. Женщины в чадрах мило щебетали за спиной на заднем сиденье, Эдуард сыпал анекдотами, а Филипп все никак не мог избавиться от тревожного чувства. Накануне договорившись с Лопусовым о встрече, теперь он испытывал сильнейшее беспокойство. Он никак не мог точно определить причину этого беспокойства. Оно крылось вовсе не в армейском капитане и не в предстоящей встрече в гранд-отеле на Минском шоссе. Еще какая-то опасность подстерегала Филиппа.

По всему городу в честь выборов были приспущены флаги, звучала музыка. Кругом полно нарядных солдат, на улицах шумно и весело.

Филипп знал, что политическое устройство двадцать второго столетия в корне отличается от знакомого ему политического устройства двадцать первого столетия. ООН больше не существовало, так же как канули в Лету и Совет Европы, и СНГ. Под давлением космической угрозы сбылась вековая мечта человечества, оно объединилось в единый цельный государственный организм.

Это были первые в истории объединенные выборы. Голосовать предстояло одновременно за нового мэра Москвы и за президента Всемирного Банка, заменившего собой все ранее существовавшие государственные и международные институты власти.

Процедура голосования мало чем отличалась от привычной: тот же буфет, то же пиво, те же бутерброды, те же вежливо улыбающиеся чиновники, однако никто не вручил Филиппу ни бумажного бюллетеня, ни магнитной карточки, а шагнув за алую занавесь, вместо урн для голосования он увидел перед собой одиннадцать узких мужских портретов.

Филипп Костелюк замер в недоумении. Дело спас подоспевший Эдуард.

— Плюнь! — сказал он. — Плюнь в того из них, кто тебе больше нравится!

Оказалось, что на протяжении многих лет правительства Земли пережили не одну мучительную модель голосования, оттачивая систему выборов и пытаясь избавиться от возможных фальсификаций.

Сначала бумажные бюллетени, потом электронные карты, потом каждый гражданин должен был приложить к специальному листку проколотый палец, оставляя кровавый отпечаток, по которому можно было бы точно сыдентифицировать личность проголосовавшего, и вот теперь перед Филиппом было само совершенство — избирательная плевательница.

И быстро, и надежно. Голос избирателя невозможно было подделать. Подсчет производили по составу слюны, мгновенно считываемой с портрета специальным анализатором. И невозможно было проголосовать дважды.

Филипп собрал слюну во рту и разглядывал эти поблескивающие мужские лица. Он никак не мог выбрать. Ни одно из этих лиц ему не нравилось. Только на одно мгновение взгляд его приковало второе лицо справа: Измаил Кински. Лицо было столь же невыразительно, как и прочие лица, но имя запало в памяти.

— А кто этот? — спросил Филипп, показывая пальцем.

— Страшный! Страшный человек! — поморщился Эдуард. — Настоящее чудовище! — И добавил шепотом: — Говорят, что он из зерна.

Последовав примеру сутенера, Филипп Костелюк выпустил слюну в небольшую серую раковину, таким образом отдав свой голос против всех.

Гордо он отдернул занавесь и вышел в коридор.

«Как же человек, вышедший из зерна, может баллотироваться в президенты Всемирного Банка? — подумал он. — Тут что-то не так».

Эдуард что-то спросил, но Филипп не. ответил. Он уже забыл о неприятном лице на портрете-плевательнице. Филипп ощутил знакомый запах, и сердце беглеца сильно стукнуло в груди. Очень осторожно Филипп Костелюк обернулся и увидел слева от себя то, чего более всего опасался все эти месяцы. В проеме распахнутой двери в одной из комнат он заметил желтую сигаретку, скрученную из грубой бумаги, зажатую в узловатых пальцах. Запах знакомого табака окатил его. Это был тот самый следователь. Припомнилась и фамилия: Дурасов. На счастье, Дурасов сидел спиной к двери. Но тут не перепутаешь: эта рука, эта вонючая сигаретка, эта лысая голова без электрода.

«Все-таки они вычислили меня», — подумал Филипп.

* * *

Уже через несколько часов, запершись у себя дома в ванной, он попробовал получить информацию о своем старом знакомом.

Михаил Алексеевич Дурасов. Полковник спецподразделения «Темп», профессор Московского университета. Диссертацию защитил по теме: «Психология творчества серийных убийц». Член-корреспондент Международной Ассоциации Политического Сыска (МАПС). Специализируется на поиске особо опасных преступников во времени. Пятьдесят лет. Семьи не имеет. Пунктуален. Интеллектуальный коэффициент выше среднего. Курит. Замечен в изощренной жестокости. Дважды был награжден. Первая награда: медаль-портрет за особые заслуги в борьбе против коррупции, вторая — орден Всемирного Банка второй степени.