Читать интересную книгу Покойник претензий не имел - Алексей Макеев

Но по мере того, как он вслушивался в слова невидимого собеседника, лицо его делалось все более жестким, замкнутым, и он все более становился похожим на себя, на того полковника Гурова, каким его знали друзья и враги – спокойным, целеустремленным и не ведающим компромиссов.

– Хорошо, я прямо сейчас выезжаю! – закончил он разговор и посмотрел на Марию строгим, слегка отстраненным взглядом.

Она прекрасно знала, что означает этот взгляд. В такие минуты для Гурова просто не существовало ни людей, ни обстоятельств, которые могли бы помешать ему выполнить свой долг. И, наверное, в глубине души сама Мария не могла до конца понять, что она испытывает в такие минуты – досаду или гордость за Гурова. В этом была главная проблема. Этот великолепный мужчина был ее мужчиной, но в то же время он никогда не принадлежал ей до конца – обстоятельство, которое ни одна женщина принять не может. Умная женщина в этом случае может сделать только одно – смолчать, и Мария поступала именно так. Она промолчала и на этот раз, а свои разочарование и раздражение похоронила где-то в тайниках души. Сейчас они могли только все испортить.

– В Тайнинском вышли на преступника, который предположительно совершил два последних убийства, – сообщил Гуров. – Я тебе про него рассказывал – он очень опасен. Сейчас доложили, что он тяжело ранил милиционера. Он засел в частном доме с оружием. Я обязательно должен быть там.

– Конечно, – покорно сказала Мария. – Только будь хотя бы осторожен.

– Опасности никакой нет, – рассеянно ответил Гуров, набирая телефонный номер. – Там будет ОМОН и вообще куча народу. Следователь тоже туда выехал. – Он улыбнулся. – Это тоже что-то вроде светской тусовки. Будет неудобно, если мы с Крячко вдруг не появимся.

Он созвонился с Крячко и сказал, что заедет за ним через десять минут. Крячко не удивился и даже не стал выяснять причин, по которым его подняли среди ночи. Ровно через десять минут он уже садился в «Пежо» Гурова, бодрый, пахнущий крепким табаком и морозом.

– Боюсь, как бы нам не опоздать, – озабоченно поделился с ним Гуров. – Туда уже наверняка нагнали столько вооруженного контингента, что одним залпом можно снести дом, в котором укрылся этот тип. Не дай бог, он начнет оказывать сопротивление, а наши затеют какой-нибудь штурм. Убийце терять нечего, и все может кончиться очень скверно, я уже не говорю о том, что оборвется последняя ниточка.

– А может, и хрен с ней, Лева? – спросил Крячко. – С ниточкой этой? Как говорится, на фига козе баян? С нас что спрашивают? Наказать тех, кто обидел господина Прокопова. Если этого последнего опознают свидетели – какая разница, живой он будет или мертвый?

– А Столяров? – возразил Гуров. – А пуля в моторе телевизионщика?

– А что пуля? – ответил Крячко. – Мало ли сейчас пуль по свету летает?

– А то, что эта пуля, по моему мнению, летела в убийцу, – сказал Гуров. – В этого ушкуйника с железным прутом. Да не долетела. Кто-то поручил ему грязную работу, а потом хотел обрубить концы. Не вышло. Но нам теперь, кровь из носу, нужно узнать, кто это такой умный, иначе наша работа теряет смысл. Если речь идет только о том, чтобы покарать преступника, так его и без нас, как показывает жизнь, покарают другие преступники, которые намного опаснее.

– Хорошо звучит, – сказал Крячко без особой убежденности. – Но пока у нас с тобой доказательств маловато.

– Времени у нас маловато, – вздохнул Гуров. – Проверить бы надо, кому Столяров мог перейти дорогу, что там у него с бизнесом, каковы отношения с бывшей женой… Но на все это надо время. Теперь вот еще водитель продюсера Тимошука пропал. То ли убит, то ли еще что-то… А начальству сейчас действительно важнее всего, чтобы у них в руках козел отпущения был – живой или мертвый, неважно. Мертвый даже в некотором смысле лучше. Боюсь, даже в случае, если сегодня не того поймали, поспешат доложить, что как раз того.

– Да, самое главное – правильно доложить, – поддакнул Крячко. – А тут мы со своей версией заказного убийства. Однако согласись, Лева, эти две морды, которые в розыск по убийству Прокопова объявлены, не похожи на киллеров.

– А ты согласись, что те же самые морды фигурировали, когда убивали Столярова, – возразил Гуров. – Того маленького, в шапочке, даже опознали свидетели первого убийства. В отношении личностей преступников никто уже не сомневается. Вот только действительно ли мотивом было банальное ограбление?

– Ну все-таки мы с тобой еще не видели сегодняшнюю личность, – заметил Крячко. – Вдруг это вообще не тот?

– Сейчас увидим, – сказал Гуров.

В Тайнинском на окраине поселка было не по времени оживленно. Район был оцеплен взводом ОМОНа, и посторонних туда не пускали, хотя, по правде сказать, в такой час даже самые беспокойные посторонние предпочитали сидеть по домам.

Наверняка предпочел бы сидеть дома и следователь Курагин, который в окружении милиционеров и людей в штатском стоял на углу квартала, метрах в сорока от невысокого частного дома, который со всех сторон был освещен лучами автомобильных фар. В белом слепящем свете этот ветхий домишко казался мертвой декорацией.

Злой и озабоченный Курагин небрежно поздоровался с Гуровым и Крячко и тут же сказал:

– Ну что, Лев Иванович? Поймать преступников обещал ты, а ловить приходится мне? Хорошо ты устроился!

– Обидеть подчиненного – дело нехитрое, – заметил Гуров. – Обещал, значит, поймаю. А нет, значит, вместе ловить будем.

– Вот то-то, что вместе, – хмуро сказал Курагин. – Этот урод в доме заперся – с пистолетом. Там у него какая-то баба. Грозится поджечь ее и себя… Вот такая предновогодняя сказка…

– Как на него вышли? – спросил Гуров.

Курагин обернулся, поискал вокруг глазами и махнул кому-то рукой.

– Давайте их сюда!

В сопровождении милиционеров подошли двое мрачных, плохо выбритых мужиков – один в полушубке из овчины, другой в телогрейке. От них резко пахло перегаром, а лица были покрыты свежей синевой кровоподтеков.

– Вот эти два артиста сегодня с ним выпивали, – сказал Курагин. – Он им навешал, а они обиделись и вспомнили, что видели похожее на него лицо по телевизору. Так, что ли, было? Чего молчите? – обернулся он к побитым мужикам.

– Ну а чего? Все правильно, – шепелявя, ответил тот, что был в телогрейке. – Мы сегодня к Екатерине зашли – может, думаем, сто грамм нальет…

– Тут у нас в поселке настоящая язва, – вмешался милиционер с тремя звездочками на погоне. – Катерина эта самая. Не работает, живет чем – неизвестно, с утра до вечера пьянь у нее разная толчется. Вот эти сезонники тоже…

– Гастарбайтеры? – заинтересовался Крячко. – Непрописанные?

– С этим у нас строго, – гордо ответил старлей. – Регистрация у каждого. Но все равно беспорядку от этих работяг больше, чем пользы. Понаехали со всех сторон, пьют, безобразничают, теперь вот, говорят, убийцы завелись… Да чего там – он сегодня нашего Кружкова грохнул! В упор из пистолета. Мы к этой суке приехали, а он нас на пороге встретил…

– Значит, если я правильно понял, – перебил его Гуров, – вы явились в этот самый дом? С какой целью?

– Да с какой целью? Заявление поступило, – сердито ответил милиционер. – Тут вечером у подростков мобильник отшакалили. Они нам описали грабителя, ну, мы по свежим следам решили злачные места проверить. К Екатерине заглянули – и вот такая беда.

– А эти двое откуда? – кивнул Гуров на мужиков.

– А эти еще раньше к нам в отделение наведались, – сказал старлей. – Якобы видели они человека, который в розыск объявлен. Мы их на всякий случай в трезвяк отправили, но, честно говоря, большого значения их словам не придали, потому что оба лыка не вязали, и вид у них был аховый…

– Вид у них и сейчас не очень, – заметил Гуров. – Почему же вы о них вдруг вспомнили?

– Сопоставили факты, – скромно сказал милиционер. – Получается, что и мобильник тот же тип отобрал. Мы подростков опрашивали – они похожий портрет обрисовали. Этому гаду позвонить срочно понадобилось!

– Значит, вы общались сегодня с человеком, который похож на объявленного в розыск преступника? – спросил Гуров у избитых мужиков.

– Да он это! – с жаром сказал все тот же разговорчивый в телогрейке. – Будила! Кликуха у него такая. Будилин Николай. Он каменщик у Газаряна. А мы с Мишкой плотничаем. А Будила – он вообще бешеный. Они с Фертом – есть у него тут корешок, хохол – они с ним давно уже не работают. Чем занимаются, никто не знает. Где-то деньги сшибают, наверное. А потом по телику двоих показали – словесные портреты, значит. Ну вылитые Будила и Ферт! Мы и подумали…

Что они подумали, плотник, однако, постеснялся говорить, видимо, вспомнив, что намерение сдать Будилу появилось у них с товарищем далеко не сразу. Чтобы перевести разговор, он торопливо сказал:

– Видно, при деньгах Будила-то! Пришел сегодня к Катьке с водярой, с пакетом жрачки всякой… Банкует, короче, человек. Мы с ним тоже выпили, а потом конфликт завязался… Ну а Будилу даже втроем побить сложно. Он дерется, как зверь. Товарищ вот правильно сказал – навешал он нам. – Плотник сокрушенно вздохнул. – Мы сразу тогда пошли в отделение и исполнили свой гражданский долг. А нас там самих повязали. Где же справедливость? – В его голосе появились жалобные нотки. – Теперь еще штраф небось наложат…