Читать интересную книгу Убийственно тихая жизнь - Луиза Пенни

Комната заполнилась проголодавшимися и замерзшими полицейскими. Гамаш отметил, что агент Николь села в одиночестве, и удивился, почему она так сделала. Первым докладывал Бовуар, время от времени вгрызаясь в сэндвич с тонко нарезанными ломтиками ветчины, поджаренными, видимо, в кленовой подливке с медово-горчичной приправой, и в свежий круассан с состаренными кусочками чеддера.

– Мы обшарили место преступления и нашли… – Бовуар сверился со своими записями, размазав капельку горчицы по странице, – три старые пивные бутылки.

Гамаш поднял брови:

– И все?

– И еще пятнадцать миллионов листьев. Вот рана.

Бовуар нарисовал кружочек красным фломастером. Полицейские наблюдали за ним без интереса. Бовуар опять поднял руку и начертил четыре линии, исходящие из кружочка, словно страны света на компасе. Несколько полицейских опустили сэндвичи. Их что-то заинтересовало. Рисунок был похож на грубо выполненную карту Трех Сосен. Глядя на жутковатую картинку, Гамаш размышлял, а не было ли это все-таки преднамеренным убийством.

– Можно ли нанести такую рану стрелой из лука? – спросил Бовуар.

Никто, похоже, не знал ответа на этот вопрос.

«Если рана была нанесена стрелой, – подумал Гамаш, – то где же эта стрела? Должна быть в теле». Перед его мысленным взором возникло изображение из Нотр-Дам-де-Бон-Секур, церкви, в которую они с Рейн-Мари время от времени заходили. Стены там были исписаны фресками, изображающими святых на разных стадиях мучения или экстаза. Перед его мысленным взором предстал один образ. Святой Себастьян, скорчившийся от мучений, причиняемых множеством стрел, вонзившихся в его тело. Каждая торчала из его страдающего тела обвинительным перстом. Из тела Джейн Нил должна была торчать стрела, и эта стрела указывала бы на убийцу. Если бы ее убили стрелой, то не было бы выходной раны. А она была. Вот еще одна загадка.

– Оставим это и двигаемся дальше. Кто докладывает следующий?

Ланч продолжался, полицейские ели и слушали в атмосфере, которая сподвигала к совместной работе. Гамаш верил в совместную работу своей команды, а не в конкуренцию. Он понимал, что с этим своим мнением пребывает в меньшинстве среди руководства Квебекской полиции. Он верил, что хороший руководитель должен также уметь слушать своих подчиненных. И учил своих людей относиться друг к другу с уважением, выслушивать предложения, поддерживать один другого. Не все понимали это. Полиция была полем конкуренции: тот, кто добивался результатов, получал повышение, а если тебя кто-то опережал, то ты оставался на прежнем месте, а он продвигался наверх. Гамаш знал, что в полиции нередко награды получают незаслуженно, а потому награждал командных игроков. У него была почти стопроцентная раскрываемость, а он вот уже двенадцать лет как ни на шаг не продвинулся по службе. Но он был счастливым человеком.

Гамаш ел жареную курицу с тостами – блюдо ему понравилось, и он решил, что будет заезжать сюда. Кто-то из полицейских взял себе пиво, но Гамаш предпочел имбирный лимонад. Гора сэндвичей быстро исчезла.

– Коронер обнаружил что-то странное, – доложила Изабель Лакост. – В ране были два перышка.

– А у стрел есть перья? – спросил Гамаш.

Перед его взглядом снова возник святой Себастьян со стрелами в теле – все стрелы с оперением.

– Раньше были, – вставила Николь, радуясь возможности показать свои знания. – Теперь оперение делают из пластика.

Гамаш кивнул:

– Я этого не знал. Что еще?

– Как вы видели, крови было очень мало, что обычно случается при мгновенной смерти. Она была убита на том самом месте, где ее нашли. Тело не перемещалось. Время смерти – между шестью и семью часами этого утра.

Гамаш сообщил всем, что ему стало известно от Оливье и Йоланды, и раздал поручения. В первую очередь нужно обыскать дом Джейн Нил. В этот момент зазвонил телефон Гамаша – это был адвокат Йоланды Фонтейн. Гамаш ни разу не повысил голоса, но его раздражение было очевидно.

– Пока мы не можем войти в дом Джейн Нил, – сообщил он, захлопнув телефон. – Адвокат миссис Фонтейн невероятным образом сумел отыскать судью, который издал предписание, запрещающее нам обыскивать дом.

– И как долго будет действовать это предписание? – спросил Бовуар.

– Пока не будет доказано, что это преднамеренное убийство или что миссис Фонтейн не является наследницей покойной. Теперь действуем по следующему плану. Нужно отыскать завещание мисс Нил, собрать информацию о местных лучниках. Мне также нужно знать, почему охотник, если он случайно убил мисс Нил, вытащил из тела стрелу. И еще узнать побольше о смерти Тиммер Хадли. Я обустрою для нас оперативный штаб где-нибудь в Трех Соснах. Кроме того, я должен поговорить с Питером и Кларой Морроу. Бовуар, ты пойдешь со мной. И вы тоже, агент Николь.

– Сейчас День благодарения, – напомнил Бовуар.

Гамаш остановился на полуслове. Он забыл об этом.

– У кого-то есть планы на праздничный обед?

Все подняли руки. У него тоже были планы. Рейн-Мари пригласила на обед лучших друзей. Кружок узкий, так что его точно будет не хватать. И он опасался, что объяснение «уехал в центр исправительного воздействия» их не убедит.

– Изменение планов. В четыре часа, то есть через полтора часа, мы уезжаем в Монреаль. За это время вы должны успеть сделать все по максимуму. Мы не хотим, чтобы индейка на наших столах остыла.

Бовуар открыл деревянную калитку и ступил на петляющую тропку, ведущую к дверям коттеджа. Вокруг дома росла гортензия, цветы которой порозовели в холодную погоду. Вдоль дорожки красовались старые садовые розы, а под ними какие-то багряные цветы. Гамаш решил, что это лаванда. Он сделал себе пометку на память: когда будет время, спросить у миссис Морроу. Наперстянку и алтей он узнал сразу. Единственное, чем его не устраивала квартира в Утремоне, было отсутствие хотя бы клочка земли – только ящики на подоконниках. А вот такие сады ему нравились. Сад идеально подходил скромному кирпичному дому, к которому Гамаш сейчас направлялся. Темно-синюю дверь открыл Питер – они даже постучать не успели. Они оказались в маленькой прихожей с ее разнообразными запахами от курток на вешалке и ботинок под длинной деревянной скамьей.

– Берлингтонская станция передает, что ожидается дождь, – сказал Питер, принимая у них плащ и куртку, и провел визитеров в большую кухню, какие бывают в загородных домах. – Они, конечно, почти всегда врут. У нас здесь, похоже, микроклимат. Вероятно, дело в горах.

В комнате было тепло и уютно, здесь стояли полированные кухонные столы, а на открытых полках разместилась керамика, оловянная посуда и стекло. Лоскутные коврики хаотично лежали на крытом линолеумом полу, придавая кухне спокойное обаяние. На конце соснового обеденного стола стоял огромный букет – настоящий остров по размерам. Клара сидела на другом конце, закутавшись в вязаный шерстяной платок. Вид у нее был бледный и расстроенный.

– Кофе?

Питер был не очень уверен, какому этикету следовать. Но все трое визитеров отклонили предложение.

Клара слабо улыбнулась и пожала им руки, при этом платок соскользнул с ее плеча. Гамаш знал, что привычка к вежливости так глубоко укоренилась в людях, что они улыбались, даже превозмогая личное горе.

– Примите мое сочувствие, – сказал он Кларе.

– Спасибо.

– Я хочу, чтобы вы сели там, – прошептал Гамаш, указывая Николь на простой сосновый стул у дверей прихожей, – и делали записи.

«Записи, – сказала себе Николь. – Он что, думает, будто я секретарша? Я два года проработала в Квебекской полиции, а он просит меня присесть и вести записи». Остальные расположились за кухонным столом. Она заметила, что ни Гамаш, ни Бовуар не достали записных книжек.

– Мы считаем, что Джейн Нил погибла вследствие несчастного случая, – начал Гамаш. – Но у нас есть одна проблема. Мы не можем найти оружия, и никто не явился с признанием. Поэтому нам придется расследовать ее смерть как вызывающую подозрения. У вас нет предположений, кто мог бы желать вреда вашему другу?

– Никто не мог. Джейн устраивала благотворительные распродажи выпечки и старых вещей здесь, в церкви Святого Томаса. Прежде она работала учительницей. Вела тихую, размеренную жизнь.

– Миссис Морроу?

Клара задумалась на несколько секунд или только сделала вид, что думает. Но ее мозг отказывался работать и был не способен подсказать ясный ответ.

– Кому-нибудь была выгодна ее смерть? – Гамаш подумал, что четко сформулированный вопрос поможет ей ответить.

– Вряд ли. – Клара взяла себя в руки, чувствуя, что глупо так сильно чувствовать. – По-моему, она ни в чем не нуждалась, хотя мы никогда об этом не говорили. Здесь, слава богу, можно прожить на очень маленькие деньги. Она выращивала овощи, но бульшую их часть раздавала. Я всегда думала, что она делает это не из нужды, а для того, чтобы провести время.