— Вот сейчас боярина вашего привезут, так что не надейтесь, что он вас выручит. Ему бы самому от вас откреститься, чтобы на дыбу не попасть. Неуж надеетесь, что он вас выгораживать станет?
Холопы переглянулись — видимо, решили, что лучше уж боярина подождать.
— Ну-ну, подождать хотите! Ждите! Но — в подвале!
Ну что ж, пусть ждут своего боярина, а мне есть чем заняться, дел — по горло!
Полчаса спустя показался Федор с ратниками.
Я снова занял место на стуле и велел вывести холопов. Стуча зубами от холода, они стояли передо мной, ожидая продолжения суда. Да только что-то ратники едут медленно.
Когда отряд подъехал, я понял причину.
К седлу коня Федора была привязана веревка — он тянул за собой связанного по рукам боярина. Тот торопился перебирать ногами, чтобы успеть за конем и не упасть.
Федька лихо спрыгнул с коня.
— Вот, князь, исполнил твое повеление, доставил боярина. Как завидел нас — заперся в усадьбе. Мы хитрость применили — опосля расскажу тебе, княже, как в дом попали.
— Сопротивление оказал?
— А то как же! Даже драться полез — вон Егору фингал под глаз поставил. За оружие, правда, схватиться не успел, повязали мы его.
Боярин огляделся, увидел своих холопов.
— По какому праву, князь, честного боярина повязал?! Вот я ко государю с жалобой поеду!
— Не поедешь, я тебя сам отвезу в Разбойный приказ — как татя!
— Нешто я разбойник какой?
— Люди твои?
— Мои!
— Сено на полях да хлеб в снопах пожечь пытались холопы твои. Вот и стоят повязаны, моими людьми схвачены. Потому и ты здесь!
— Навет! Лжа! Я не виновен.
— А вот мы сейчас и узнаем. Вот этого ко мне подведите поближе, — я показал пальцем на крайнего холопа.
Мужика подвели ко мне.
— Ну, рассказывай.
— Чего говорить? — холоп обернулся на своего хозяина.
— Что ты делал ночью на моем хлебном поле?
— Я случайно забрел туда.
— Случайно ты в носу поковыряться можешь, а от Никифоровки до моих земель не одна верста.
— Заблудился я.
— С факелом заблудился? Кто тебя заставил жечь хлеб моих крестьян?
Холоп молчал, только глаза бегали.
— Или ты сам все расскажешь, или я вздерну тебя на суку, прямо сейчас. Федор! Приготовь веревку.
— Это мы мигом.
Федор отдал указание ратнику. Тот размахнулся, перебросил веревку через толстую ветку березы и сделал петлю. Второй ее конец он привязал к луке седла.
— Готово!
— Так я тебя слушаю, шпынь!
Мужик отвернулся, решив продолжить молчанку.
— Вздернуть пса!
Ратники подтащили упиравшегося холопа к березе и накинули петлю ему на шею. В последний миг он прокричал:
— Ну, скажи ему, барин!
Боярин Никифоров отвернулся и сплюнул.
Ратник тронул коня, холоп взлетел вверх и задергал ногами. Остальные мужики с ужасом глядели на качающееся тело. Видимо, до последнего момента они ждали защиты со стороны своего боярина, а может, думали — я остановлю повешение, хочу просто попугать. Теперь их настроение резко изменилось.
— Ты! — я указал на рыжего.
— А что я?
— Говори, сказывай все как есть, иначе ты будешь следующим и прямо сейчас.
— Ладно, твоя взяла, князь! Все скажу, жизнь дороже. Это барин нам приказал избы поджечь, а надысь — сено на полях, да снопы.
— И почему ко мне такая немилость?
— У него спроси. Я холоп, мое дело маленькое: мне приказали, я исполнил.
— Не сомневайся — спрошу. Боярин, твоя очередь говорить!
— А вот не скажу я тебе ничего, — брызнул слюной боярин.
— Да и не говори, люди твои уже все сказали.
— Оговор! Ненавидят они меня, вот спьяну и оговорили. А казнить ты меня не можешь, хоть и князь!
— Да и не собираюсь! Охота руки об тебя марать. Тебя вместе с людьми твоими в Москву отвезу, там заговоришь.
Боярин стал ругаться, но я приказал холопам сунуть ему кляп в рот.
— Грузите боярина и холопов его на подводы. Обоз все равно снова в Москву пойдет — за камнем. Федор, бери половину своих людей, будешь этих в дороге стеречь. Остальные ратники здесь останутся, вдруг еще кто из соседей пошалить вздумает. Я вас у Москвы догоню.
— Будет исполнено, князь!
Пленных и боярина потащили к строящемуся дому, где стояли подводы. Вскоре удаляющийся перестук колес да топот копыт известили об уходе обоза.
— Вот что, Макар! Я еду в Москву. Ты остаешься за старшего, пяток ратников оставляю за тобой. На ночь караулы выставляй — не ровен час. Думаю, дня через три-четыре вернусь.
— Как скажешь, князь.
Я сел в седло — коня заранее подвели мои ратники, и выехал из деревни.
Довольно скоро обогнал своих. Ратники приветствовали меня криками. Я решил, пока обоз тянется в Москву, посетить Кучецкого и рассказать ему о злокозненном боярине да происках его.
К вечеру я уже въезжал в город и прямиком — на постоялый двор.
Утром — сразу к стряпчему. Слава богу, застал его на месте. Обнялись крепко.
— Садись, князь, рассказывай.
Я коротко пересказал о строительстве имения, о кознях со стороны боярина Никифорова и о том, что его самого и людей его, взятых на месте злодеяния, в Москву везут по моему приказанию.
— Как, ты говоришь, его фамилия?
— Никифоров.
— Ага, слышал про такого. У него свояк в Разрядном приказе служит, вот он и решил, что бога за бороду держит. Пиши прямо сейчас жалобу на имя государя, все вины его опиши да испроси, чтобы государь возмещение ущерба на него наложил в твою пользу. Что уж он с ним решит — на то его государева воля.
Кучецкой показал мне на стол, где лежала пачка бумаги и письменные принадлежности.
Я присел и написал обо всем, слегка сгустив краски. Прочитав, Кучецкой крякнул с досады.
— Все ли верно писано?
— Холопы мои ратные подтвердить могут, да боярина Никифорова людишки, коих в Москву везут.
— Это хорошо, поскольку боярин будет ужом извиваться да отрицать все. Жалобу твою постараюсь государю на днях отдать в руки, не то попадет в долгий ящик. А холопов боярина того вези в Разбойный приказ, там их место. Бумагу для дьяка я тебе сейчас отпишу.
Кучецкой написал несколько строк, присыпал написанное мелким песочком, сдул и протянул мне.
Я прочел: «Задержаны тати по государеву делу. Держать в подвале». И подпись.
— Спасибо, Федор. Ты знаешь — и ущерб не так велик, да измотали, так и живешь в ожидании какой-либо пакости.
— Впредь осторожней будь, опять один в первопрестольную примчался, а ведь ты князь. Ратников всегда близ себя иметь надобно.
Я сунул его бумагу за отворот кафтана, распрощался с Федором и выехал из Москвы — встретить обоз.
Своих поджидал обоз у дороги. Долго не было обоза, далеко за полдень показался.
Держась впереди обоза, я довел его до Разбойного приказа, что располагался рядом с кремлем и Ивановской площадью, названной потом Красной. Предъявив бумагу, сдал боярина с холопами охране. Правда, получилось это не быстро. Десятник долго читал бумагу, шевеля губами, затем ушел и продолжительное время отсутствовал — видимо, показывал бумагу дьяку. Но, в конце концов, всех приняли посчетно. На прощание Никифоров крикнул злобно:
— Еще встретимся, князь! Я хохотнул:
— Жду с нетерпением!
Сдав зловредного боярина и его холопов, я вздохнул с облегчением и со своими ратниками вернулся в свое имение.
Глава 3
Прошел месяц. За это время стараниями каменщиков стены моего дома поднялись на половину этажа. Но уже сейчас было видно великолепное качество кирпича, пиленого камня и самой кладки. Добротно делали кладку — на извести, на века. Интересно — сколько простоит дом, доживет ли он до моего времени, или предстоящие катаклизмы в виде войн и революций разрушат здание? Такие стены — в метр толщиной — развалить непросто.
А вскоре нашел меня гонец от Федора Кучецкого с просьбой — явиться в первопрестольную.
Я выехал немедля в сопровождении ратников.