Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах, дитя, простите, что напугал вас. Королева освободилась; вы можете к ней войти. – Он махнул рукой в сторону покоев Маргариты и смерил меня очень неприятным взглядом. Выражение рыбьих глаз клирика не изменилось даже тогда, когда он благословил меня на прощание. Я сделала реверанс, поблагодарила и поторопилась уйти, потому что в этом человеке было нечто зловещее.
Королева расхаживала по комнате и что-то диктовала писцу, сидевшему за высоким письменным столом у окна. Увидев меня, она жестом велела мне сесть и подождать.
– …прекратить угрожать жизни нашего бейлифа лордстве Хертингфордбери, оставить в покое других наших подданных, иначе вы, Эдмунд Перкан, исквайр, рискуете навлечь на себя наше неудовольствие, – говорила она, бурно жестикулируя по французской привычке. Потока королева сделала и музу, шумно выдохнула, взяла пачку писем, просмотрела их и выбрала одно. – Ах, вот оно… От настоятельницы монастыря в Стратфорде-ле-Боу. Направьте это письмо нашим кавалеристам, фуражирам, поставщикам овса и прочим служащим конюшен и подпишите его за меня, как обычно. Прикажите им не причинять вреда имуществу аббатства, не становиться там на постой и даже не проезжать через город, потому что мы гарантировали настоятельнице нашу полную защиту, а они смеют нарушать установленный нами порядок… – Она положила письмо и взяла следующее. – Ну, это совсем другое дело. L’amour[17]… – В ее голосе прозвучала нотка зависти. – Сердечные дела тоже интересуют меня. Я с удовольствием устраиваю браки, – сказала Маргарита, повернувшись ко мне. – Это мой самый приятный долг.
«Нашему дорогому Джону де Веру, графу Оксфорду, – снова начала диктовать она. – Как вам хорошо известно, у нас на службе находится Элизабет Клер. Она поделилась с нами своим чувством к состоящему у вас на службе некоему молодому человеку по имени Томас Денис, поэтому мы просим вас сделать все, что в ваших силах, чтобы убедить молодого человека согласиться на это предложение. Можете намекнуть ему, что в случае заключения брака мы будем щедры к ним обоим. Если вы устроите этот союз, за нашей благодарностью дело не станет. Благослови вас Святая Троица…» – ну и так далее. – Она махнула секретарю рукой и повернулась ко мне. – Леди Инголдсторп, посидите со мной немного, пока не подойдут остальные дамы.
Я сделала реверанс и села на указанную мне скамеечку у самого устья камина. Гроза, обрушившаяся на Лондон утром, стала еще сильнее; за окном завывал ветер. Шелковые шторы, прикрывавшие стены, колыхались от сквозняка, проникавшего в щели, и я дрожала. Должно быть, королева тоже страдала от холода; она подошла к камину и стала греть руки. Какое-то время она стояла так, повернувшись к окну, потом негромко вздохнула и села.
– Как я тоскую по анжуйскому солнцу! В Англии всегда так пасмурно… Вечно мокро и холодно.
– Может быть, весна будет ранней, – предположила я.
– Тебе предстоит узнать, что лондонская весна ничем не отличается от зимы. Именно этим и объясняется плохой характер жителей столицы. Неблагодарный сброд! Только и умеет, что издеваться, ворчать и жаловаться. Что для них ни делай, они всем недовольны. Одна надежда на то, что весной нас здесь не будет.
Скрип двери и шорох шелка заставили меня посмотреть в сторону прихожей. На пороге стояла молодая женщина ослепительной красоты. Она держалась более царственно, чем сама королева, а ее красота освещала комнату, как факел. Кожа у нее была цвета слоновой кости, а роскошные волосы, падавшие на спину, сверкали серебром. Портили ее только маленькие и хитрые зеленые глаза. Эта девушка, которая была на два-три года старше меня, подошла к королеве и что-то прошептала ей на ухо. Я услышала несколько слов, сказанных по-французски, имя Эдуард и поняла, что королева тревожится за маленького принца. Трехлетний малыш простудился, и Маргарита послала эту девушку узнать, как он себя чувствует.
– Bien… bien…[18] – Королева кивнула и повернулась ко мне. – Леди Исобел Инголдсторп, вы знакомы с Элизабет Вудвилл? Она тоже недавно при дворе. Ее мать, в первом браке герцогиня Бедфорд, француженка. Из Люксембурга.
Я пробормотала что-то учтивое и улыбнулась Элизабет. Она небрежно кивнула и отвернулась сразу же, как только королева снова заговорила со мной. Я была поражена ее грубостью. Даже в монастыре девушки скрывали свою неприязнь друг к другу и соблюдали правила этикета.
– Alors,[19] Изабель, нравится тебе при дворе? – спросила Маргарита.
– Да, моя королева. Все здесь очень любезны. Королева засмеялась:
– В самом деле! Как мы и ожидали, ты привлекла к себе большое внимание.
– О чем вы, миледи?
– Eh bien,[20] на твою руку претендуют уже трое. По одному на каждый месяц, который ты провела здесь. Тягаться с тобой под силу только Элизабет, но она не моя подопечная, так что от нее мне нет никакой корысти. – Она тепло улыбнулась девушке, и Элизабет ответила ей лучезарной улыбкой.
Ошеломленная новостью, я уставилась на королеву во все глаза.
Она добродушно потрепала меня по руке:
– Неужели ты не знала? Я думала, при дворе всё знают еще до того, как оно случается, но теперь вижу, что это не тот случай. Однако этих претендентов можно не принимать в расчет. Тебе ничего не сообщали, потому что они предлагают слишком низкую цену. – Она наклонилась и понизила голос:
– Ты принесешь в королевскую казну кругленькую сумму, моя дорогая. Так что можешь гордиться.
Я не знала, что отвечать, и начала бормотать слова благодарности.
– Тебе, только что вышедшей из монастыря, разговоры о деньгах должны казаться циничными, но ты должна относиться к этому как к выполнению своего долга перед королем. Бог свидетель, я была счастлива, что принесла ему в приданое мир. Сама знаешь, когда я приплыла к этим берегам совсем одна, мне было всего пятнадцать.
«Не мир, а всего лишь перемирие», – мысленно поправила ее я, но тут же выругала себя за нелояльность и пробормотала:
– Да, моя королева. – Пятнадцать лет – слишком мало для того, чтобы выходить замуж за человека, которого ты никогда не видела, и отправляться в чужую страну, разлучаясь с родными, друзьями и всем, что было дорого твоему сердцу.
Она покосилась на меня:
– Ты уверена, что в тебе нет французской крови, как в Элизабет?
Я кивнула.
– Ну что ж, красивыми и одинокими бывают не только француженки…
От жалобы, прозвучавшей в ее словах, у меня сжалось сердце. Королева была несчастна. Эта замужняя женщина, не имеющая ни мужа, ни любви, ни надежды на счастье, навсегда останется здесь чужой. Ее единственная отрада – это сын. Должно быть, в моей улыбке читалось сочувствие, потому что Маргарита внезапно сжала мою руку.
- Мой милый Гаспаро (СИ) - Ренсинк Татьяна - Исторические любовные романы
- Плащ и мантилья - Констанс О`Бэньон - Исторические любовные романы
- Плащ и мантилья - Констанс О`Бэньон - Исторические любовные романы