Свейну оказали легендарные
йомсвикинги — воинское братство, напоминавшее более поздние рыцарские ордена и базировавшееся, вероятно, в устье Одера. Так или иначе, в сражении с флотом отца Свейн был разбит, но Харальд умер от ран, поэтому престол все равно достался Свейну[115]. Однако, уже через год он попал в плен то ли к шведам, то ли к западным славянам (вендам), был выкуплен, затем, по легендам, несколько лет скитался по чужим землям, став в итоге таким же викингом, как Олав Трюггвасон, и проведя всю дальнейшую жизнь в заморских походах, мало уделяя внимания собственно датским делам[116]. Видимо, поэтому, как отмечает П. Сойер, о царствовании Свейна Вилобородого известно крайне мало[117]. В источниках и литературе имеются весьма противоречивые сведения об отношении Свейна к христианству (что было актуальным в ключе происходящей христианизации Скандинавии), на чем основываются и характеристики его личности. Адам Бременский, например, говорит об эволюции Свейна от «безжалостного язычника» и «отцеубийцы» к обратившемуся христианину, даже учредившему в Дании три епископства и умершему в «христианской благодати»[118]. Цитировавшаяся выше «Похвала королеве Эмме» явно приукрашивает добродетели и Свейна, и его потомков, так как это произведение носит отчетливо тенденциозный характер. Ч. Оман дает Свейну крайне отрицательную характеристику, называя его «одним из последних представителей поколения языческих королей-разбойников», «жестоким варваром», «убийцей священников» и «поджигателем церквей»[119], считая его ни много, ни мало лидером языческой оппозиции в Дании. Скандинавские саги предлагают более взвешенный вариант, указывая на то, что, если Харальд Синезубый насаждал в Дании христианство в обязательном порядке, то Свейн, живя в основном завоевательными походами, попросту не уделял этому внимания, и поэтому в некоторых местах началось возрождение язычества, хотя христианская церковь отнюдь не перестала функционировать[120]. Сведения же об обращении Свейна в христианство ограничиваются упоминанием о его крещении около 976 г. Таким образом, по натуре это был скорее все-таки языческий король-воин, вроде русского Святослава, склонный к военным авантюрам за пределами родины.
Что касается короля Англии Этельреда II, то он был полной противоположностью Свейну, и за свои промахи и неудачи во внешней и внутренней политике, преследовавшие его на протяжении всего его царствования, получил в историографии прозвище «Нерешительный», или «Неспособный». Действительно, на первый взгляд, Этельред обладал весьма посредственными военными и организаторскими талантами, никак не напоминая такого харизматического вождя национально-освободительной борьбы против датчан, каким был Альфред Великий. Перед лицом внешней опасности он оставался пассивным и растерянным, предпочитая откупаться от «ярости норманнов» звонкой монетой. Военная удача никогда ему не сопутствовала, за редким исключением. В конечном счете, все это и послужило причиной того, что от него отвернулась значительная часть магнатов, служилой знати, массы подданных, уставших от многолетних войн, хаоса и разорения страны, и потому отдавших предпочтение энергичным и удачливым датским властителям — Свейну и его сыну Кнуту. Однако, историография XX в. несколько реабилитировала Этельреда, приняв во внимание объективные трудности, осложнявшие осуществление адекватной политики с его стороны. Прежде всего здесь следует упомянуть эгоистические, шкурнические, а порой и откровенно предательские настроения знати, как высшей, так и локальной, не раз приводившие к поражениям Этельреда. Так, например, неудача английского флота при попытке настичь эскадру Олава Трюггвасона у берегов Восточной Англии в 992 г. была обусловлена предательством элдормена (эрла) Мерсии Эльфрика, предупредившего викингов об этом (за что, правда, вскоре был ослеплен его сын)[121]. Неоднократно имели место случаи сговора представителей местной элиты с лидерами викингов: в одних случаях это делалось из стремления спасти свою вотчину ценой разграбления викингами соседнего графства или местности, в других — из-за традиционного сепаратизма бывших районов Денло, всегда тяготевших к прежней независимости от уэссекских королей и поддерживавших все нашествия скандинавов вплоть до 1070-х гг., в третьих — из-за явного нежелания сражаться и жертвовать своей жизнью (как, например, при взятии Олавом Трюггвасоном Бамбурга, когда командиры местного фирда (военного ополчения) первыми обратились в бегство, едва лишь начался бой, и увлекли за собой всех остальных)[122] или каких-либо личных корыстных интересов. Хрестоматийным образцом подобного поведения стал Эдрик Стреона — фаворит Этельреда, крупнейший магнат, многократно предававший и своего короля, переходя на сторону датчан в разгар боевых действий, и самих датчан. Придя к власти, Кнут Великий организовал показательное убийство Стреоны («и совершенно правильно», подчеркивает хронист), опасаясь держать при дворе подобного изменника[123]. В 1009 г. из-за междоусобной распри магнатов Бритрика и Вульфнота фактически погиб английский флот, высланный против датчан (см. ниже). В целом, причинами всего этого, на наш взгляд, являлось «регионалистское» сознание знати, отождествлявшей свои интересы не столько с абстрактным «отечеством», сколько с собственными владениями, вотчинами, графствами, и т. п., а также преобладание настроений феодальной анархии в среде крупной аристократии, обретшей значительную силу и самостоятельность в ходе войн со скандинавами в X в. и «распоясавшейся» при слабом, безвольном короле.
Наконец, стихийные бедствия — голод 1005 г., наводнение 1014 г. — усугубляли весь этот комплекс проблем, преследовавших Этельреда и его королевство. Сам Этельред имел на своем счету и определенные успехи: в 1000 г. он совершил победоносный поход в Камберленд (Камбрию) против «гальвежцев» (кельто-скандинавской общности, сложившейся в результате взаимной ассимиляции пришлых норвежцев и бриттов), угрожавших северным границам Англии[124]; династические браки родичей Этельреда с семьями разных элдорменов Англии укрепляли влияние уэссекского двора на периферии, а брак самого Этельреда с сестрой герцога Нормандии Эммой в 1002 г. подкрепил англо-нормандский договор, закрывавший для викингов порты Нормандии[125]. Таким образом, Этельред не был вовсе обделен талантами политика, и, как показали дальнейшие события, добросовестно подходил к исполнению своих обязанностей перед страной и подданными. В частности, в 1008 г. по его указу в кратчайшие сроки был выстроен и снаряжен флот для войны с датчанами на море[126]. Собственно, прозвище «Нерешительный», как указывает Д. Уайтлок — это искаженная вариация староанглийского слова «unraed» — «неразумный», каковой эпитет, в свою очередь, был придуман более поздними хронистами как рифма-антоним к «Этельред» — «благоразумный», с целью подчеркнуть несоответствие деяний короля его имени[127]. Так или иначе, определенная непоследовательность и медлительность в принятии решений в сочетании с вышеупомянутыми неблагоприятными обстоятельствами привели Этельреда к ряду роковых промахов и ошибок, одна из которых, собственно, и послужила поводом для Свейна Вилобородого к развязыванию полномасштабной англо-датской войны.
Речь идет о так называемой «резне в день св. Брайса» (13 ноября 1002 г.), когда якобы в целях предотвращения возможности поддержки викингов внутри страны Этельред повелел вырезать всех датчан, проживающих в Англии (по-видимому, подразумевались скандинавы вообще, так как в Англии