Я хочу пообедать, Лорен.
Нам нужно поговорить.
Не выкидывай меня из своей жизни из-за чего-то такого чертовски тупого.
Перезвони.
Я игнорирую его, пока есть возможность, но не смогу делать это вечность. Наступит момент, когда мне придётся встретиться лицом к лицу с отцом. Не ради денег, хотя подачки всегда будут меня соблазнять. Потому что это так чертовски просто. Пить — просто. Взять его деньги — ещё проще.
Самое трудное, что нам приходится делать — обычно самое правильное. Я выучил свой урок. Но я не Коннор Кобальт. Я не из тех, кто не допускает ошибок и готов прилагать лишние усилия и выполнять лишнюю работу. Я из тех, кто всегда останавливается на полпути.
Но я знаю, как заработать деньги. У меня есть план. Единственная проблема — для этого придётся поговорить с Роуз Кэллоуэй.
— Он попытается подкупить тебя, — говорит мне Райк. — Он всегда так поступает, черт его подери, и ты должен сказать ему «нет». Он твой гребанный триггер, Ло. Ты не должен находиться с ним рядом, пока выздоравливаешь.
— Буду иметь в виду, — говорю я, перекидывая сумку через плечо. Иногда я жалею о том, что попросил Райка стать моим спонсором. Пусть он и довольно хорош в этом деле. Триггер или нет, Джонатан Хэйл — мой отец. Райк не понимает его так, как я.
Он не такой уж и плохой.
7. Лили Кэллоуэй
.
На прошлой неделе пришел очередной экзаменационный балл и я получила большую жирную двойку. Я понимала, что переход из одной Лиги плюща в другую не исправит мои плохие оценки, но я надеялась, что Принстон хотя бы даст толчок моей ленивой заднице. Поскольку Роуз бегает по тому же кампусу, что и я, у меня должно быть больше мотивации. Кроме того, я больше не трачу время на порно и мастурбацию. Но я и представить себе не могла, что все мое свободное время уйдёт на терапию в Нью-Йорке и попытки восстановить отношения с сестрами. Выздоровление и заглаживание вины так же пожирают мое время, как и зависимость.
У меня так много нерешенных проблем, что учеба — это последнее, о чем я думаю, когда, вероятно, она должна быть на первом месте. Ло может и вернулся, но время для нас не останавливается, и я не могу завалить экзамены и в Принстоне тоже. Я уже жутко отстаю по учебе.
Именно поэтому рядом со мной сидит репетитор, хотя репетитором его можно назвать с натяжкой.
Последние тридцать минут я наблюдаю за тем, как он сидит на сайте «Богатые Детишки Инастаграма». Я принципиально не захожу на этот сайт и в целом считаю его отвратительным. Я несколько раз подталкиваю его локтем в надежде, что он мне поможет, но он только указывает на мой учебник.
— Реши ещё одну задачу, — говорит он, не отрывая глаз от телефона.
Я скучаю по дням, когда Коннор Кобальт уделял мне сто десять процентов своего репетиторского внимания и даже делал мне персональные карточки.
Себастьян Росс буквально худший репетитор на планете.
Он на секунду вторгается в мое личное пространство, и я думаю, что он наконец-то собирается показать мне, как решить задачу по статистике.
Он сует свой телефон мне под нос.
— Чьи часы тебе больше нравятся?
Он распрямляет запястье и показывает свои часы — золотой ремешок и навороченный циферблат режут мне глаза. Часы на картинке такие же мудрёные. Подросток стоит возле своего особняка из серого кирпича и держит запястье так, будто готовится боксировать.
— Ничьи.
— Развлеки меня.
Развлечь его? Как насчет того, чтобы он развлёк меня! Это я должна развлекаться цифрами и словами. Коннор знал, как сделать учебу веселой.
Я стараюсь не сверлить его взглядом.
— Мне нравятся мои часы.
Себастьян выгибает одну бровь и делает это так вкрадчиво и высокомерно, что я должна отдать ему должное за освоение этой техники. Он хватает меня за запястье, чтобы осмотреть устройство. Он фыркает.
— Ты носишь игрушку.
Он щелкает по пластиковой крышке циферблата, и стрелки часов чуть не останавливаются.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эй, — говорю я, отдергивая руку и прижимая запястье к груди. — Это Росомаха, вообще-то.
На моем костлявом запястье застегнут желто-синий ремешок для часов, а внутри циферблата изображён персонаж из Людей Икс.
Теперь он выглядит слегка заинтересованным.
— Это предмет коллекционирования?
— Может быть…
Он сдерживает желание закатить глаза.
— Где ты их купила? — спрашивает он. — В детском отделе в супермаркете?
Мои щеки краснеют, хотя не должны.
Нет, — возражаю я. — Ло выиграл его в торговом автомате. Ну, знаешь, в таком, в который ты запихиваешь четвертак и он «выплевывает» в ответ маленькую штучку с яйцом.
Мы были уверены на 75%, что нам выпадет либо Супермен, либо Бэтмен, поэтому, когда выскочил Росомаха — это была судьба. Нас легко развлечь.
Себастьян морщится и делает такое выражение лица, будто почуял вонь.
— Ты прикасалась к тем штукам? — он снова уставляется в телефон и продолжает пролистывать страницы сайта. — Иногда я задаюсь вопросом: как ты вообще связана со своей сестрой?
Иногда я задаюсь вопросом: почему она с тобой дружит?
Я бы променяла Себастьяна на лучшего репетитора, но только не тогда, когда Роуз попросила его, своего лучшего друга, натаскивать меня по учебе. До появления Коннора, Себастьян сопровождал Роуз на все светские мероприятия, прямо как верный привлекательный спутник.
Он откидывается на спинку дивана. На нем брюки цвета хаки, блейзер, а на глазах — широкие очки с тонкими линзами. У меня есть подозрение, что он из тех, кто носит очки только для вида, а не потому, что они помогают лучше видеть. И его медово-светлые волосы — ухоженные и уложенные — аккуратно приглажены и разделены пробором сбоку.
Даже если бы он не тратил время на то, чтобы хорошо выглядеть — красота присуща Себастьяну от рождения.
Обычно у меня бы возникло к нему влечение. Но у меня есть Лорен Хэйл.
А Себастьян гей. Так что вот так.
Когда он громко фыркает, я мельком смотрю на экран его телефона. Там фотография парня в джакузи на яхте за миллион долларов в окружении дорогих бутылок шампанского.
Теперь моя очередь закатывать глаза. Мне очень хочется выхватить телефон из его рук и швырнуть через всю комнату.
— Ты вообще сдавал статику? — спрашиваю я.
— Статистику.
— Что?
— Предмет называется статиииистика, — говорит он, намеренно удлиняя букву «и», делая на ней акцент. — Не статика.
Его взгляд зациклен на этом дурацком телефоне.
— Ты сдавал статиииистику? — заново спрашиваю я и имитирую его произношение.
— Да, это обязательный экзамен для поступающих в Принстон на бизнес-специальность, — резко говорит он. — Очевидно, в Пенне другие стандарты.
Быть оскорбленной моим репетитором для меня не в новинку, но его выпады так легко меня не заденут. Может быть, потому, что его больше интересуют фотографии богатых детишек, которые хвастаются своими «Феррари» и распивают ликер.
— Знаешь, Роуз утверждала, что ты какой-то супер крутой репетитор в кампусе — что у тебя даже есть лист ожидания, — не выдерживаю я.
— Что ж, так и есть.
— Люди действительно платят тебе за то, чтобы ты их игнорировал? — я захлопываю учебник.
Я знаю Себастьяна с десяти лет, но я провела больше времени в доме Хэйлов, чем в своём собственном, поэтому «знаю» — это преувеличение. Он всегда был увлечён своей внешностью, и особенно он интересовался одеждой (качество, которое Роуз, как модельер, ценит в друге), так что в его показухе нет ничего нового.
Но я не знала, каким бесячим козлом он был.
На этот раз он по-настоящему смотрит на меня.
— Они платят мне за другие вещи.
Типа сексуальные вещи? Я хмурюсь. Нет, этого не может быть.
Или может?
Он видит, как мои брови хмурятся в замешательстве.
— У меня есть список ожидания, — говорит он, — но не для репетиторства.