Читать интересную книгу Двести лет вместе. Часть первая - Александр Солженицын

Российские правительства уже давно имели в виду эту опасность: чтобы права арендаторов не распростирались на личность крестьянина и прямо на его труд, «чтобы евреи не пользовались личным трудом крестьян и чтобы путём аренды они, как нехристиане, не владели вообще крепостными христианами». И это запрещалось последовательно: указом 1784, сенатскими постановлениями 1801 и 1813: чтобы «евреи деревнями и помещичьими крестьянами ни под каким названием и наименованием отнюдь не владели, не распоряжались»[198].

Однако изобретательность и евреев и помещиков на том не отказала. К 1816 году Сенат обнаружил, что «евреи изыскали способ владения под названием крестенций», то есть по условиям с помещиками снимать «с полей посеянный крестьянами их… хлеб и сено, который те же крестьяне должны вымолотить, свозить к винокурням, у евреев же на аренде состоящим, и смотреть за волами, на корм[к крестьянам] поставленными, притом давать евреям рабочих и подводы… евреи вполне таковыми имениями распоряжаются… вместе с тем и помещики, получая от них выгодную за имения аренду, под названием крестенций, запродают евреям весь будущий урожай, в полях их засеянный: почему заключить можно, что упомянутым средством подвергают крестьян своих голоду»[199].

Сдаются в аренду как будто не сами крестьяне, а только «крестенция» – а результат тот же самый.

Но и, несмотря на все запреты, практика «крестенций» гибко продолжалась. Запутанная сложность была и в том, что многие помещики и сами попадали в долги к своим арендаторам-евреям, получали от них деньги под залог своего имения, – вот евреи и распоряжались тем имением и трудом крепостных. Но когда в 1816 Сенат «постановил отобрать у евреев имения», он предоставил им же самим заботиться о возврате одолженных сумм. Кагальные депутаты тут же принесли всеподданнейшую просьбу об отмене этого распоряжения – и главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий кн. А. Н. Голицын убедил Государя, что «несправедливо повергать один класс виновных наказанию, изъемля из оного» помещиков и чиновников. Помещики «могут ещё выиграть, если откажутся возвратить данные им за крестенций капиталы и самую крестенцию удержат в свою пользу»; отдав земли евреям вопреки закону, теперь обязаны вернуть им деньги[200].

Служивший в те годы в армии в западных губерниях будущий декабрист П. И. Пестель, уж никак не защитник самодержавия, а пламенный республиканец, записал некоторые свои наблюдения о тамошних евреях. Наблюдения эти Пестель включил частично в исходные положения своей государственной программы («наказ для временного Верховного правления»). «Ожидая Мессию, считают себя евреи временными обывателями края, где находятся, и потому никак не хотят земледелием заниматься, ремесленников даже отчасти презирают и большею частью одною торговлею занимаются». – «Еврейские духовные лица, называемые раввинами, содержат свой народ в неимоверной от себя зависимости, запрещая именем веры всякое чтение каких бы то ни было книг, кроме Талмуда… Народ, не ищущий просветиться, останется всегда под властью предрассудков»; «Зависимость евреев от раввинов идёт так далеко, что всякое приказание, сими данное, исполняется свято и беспрекословно». – «Тесная между евреями связь даёт им средства большие суммы накоплять… для общих их потребностей, особенно для склонения разных начальств к лихоимству и ко всякого рода злоупотреблениям, для них, евреев, полезны[м]». Как они легко становятся владетельными, «ясно видеть можно в тех губерниях, где жительство своё они имеют. Вся торговля там в их руках и мало там крестьян, которые бы посредством долгов не в их власти состояли; отчего и разоряют они ужасным образом край, где жительствуют». – «Прежнее правительство[Екатерины] даровало им много отличных прав и преимуществ, усиливающих зло, которое они делают», – например, право не давать рекрутов, право не объявлять об умерших, право судиться между собой по приговорам раввинов, а «сверх того они всеми теми же правами пользуются, как и прочие народы христианские». И «ясным образом усмотреть можно, что евреи составляют в государстве, так сказать, своё особенное совсем отдельное государство и при том ныне в России пользуются большими правами, нежели сами христиане». Так «не может далее длиться такой порядок вещей, утвердивший неприязненные отношения евреев к христианам и поставивший их в положение, противное общественному порядку в государстве»[201].

В последние годы царствования Александра I состоялось общее устрожение экономических и прочих запретов против еврейской деятельности. В 1818 сенатский указ: впредь «христиан евреям ни по какому случаю в выслугу за долги не отдавать»[202]. – В 1819 указ о прекращении «работ и услуг, отправляемых крестьянами и дворовыми людьми для евреев»[203]. Тот же Голицын докладывал комитету министров, что «христиане, живущие в домах у евреев, „не только забывают и оставляют без исполнения обязанности христианской веры, но принимают обычаи и обряды еврейские“[204]. И состоялось решение о «недержании евреями в домашнем услужении христиан»[205]. При этом считалось, что «это было бы полезно и для бедных евреев, которые могли бы заместить христианскую прислугу»[206]. Однако такого не произошло. (И как не удивиться: в еврейской городской массе были бедность и нищета, «большей частью бедные, едва снискивающие себе пропитание»[207], – но вовсе никогда не наблюдалось обратное: евреи не шли в домашнее услужение к христианам. Значит были и удерживающие соображения, но и средства к жизни от сплочённых общин.)

Однако уже с 1823 использовать наём христиан разрешено евреям-откупщикам. Да «строгое соблюдение запрета», например христианам не обрабатывать землю евреев, «с… трудом осуществлялось на практике»[208].

В те же годы, в ответ на быстрое развитие секты субботников в Воронежской, Самарской, Тульской и других губерниях, приняты были меры к устрожению и черты оседлости. Так, «в 1821 евреи, обвинённые в «тяжком порабощении» крестьян и казаков, были изгнаны из сельских местностей Черниговской губернии, в 1822 – из деревень Полтавской»[209].

В 1824 Александр I, заметив, при поездке по Уральскому хребту, на горных заводах «значительное число евреев, которые, «занимаясь тайной закупкой драгоценных металлов, развращают тамошних жителей ко вреду казны и частных заводчиков», повелел, «чтобы евреи «отнюдь не были терпимы как на казённых, так и на частных заводах в горном ведомстве»[210].

Сходно подрывала казну и контрабанда вдоль всей западной границы России, бестаможенный провоз товаров и продуктов в обе столицы и торговля ими. Губернаторы доносили, что контрабандой занимаются преимущественно евреи, как раз и заселяющие густо пограничную полосу. В 1816 было распоряжение по Волынской губернии полностью выселить евреев из 50-вёрстной приграничной полосы, даже в течение трёх недель. Выселение по этой губернии продолжалось 5 лет, и произведено лишь частично, а с 1821 новый губернатор разрешил евреям возвращаться на свои места. – В 1825 состоялось постановление общее, но гораздо осторожнее: выселению подлежали лишь те евреи, кто не был приписан к местным кагалам, либо не имел в приграничной полосе своей недвижимости[211]. То есть теперь выселять намеревались лишь явно нахожих. Впрочем, мера не проводилась последовательно.

Одновременно с Положением 1804 г., его пунктом о выселении евреев из деревень западных губерний, перед государственными властями естественно стал вопрос: куда же переселять? Города и местечки уже были густо населены, и густота эта усугублялась жестокой конкуренцией в мелкой торговле при крайне слабом развитии производительного труда. Между тем – южнее Украины пустовала обширная, малонаселённая и плодородная Новороссия. Самый очевидный поворот государственного смысла и был: побудить выселяемую из деревень непроизводительную еврейскую массу – к земледелию в Новороссии. Десятью годами раньше Екатерина пыталась осуществить это побуждение тем, что ввела на евреев двойную подать, но открыла им полностью освободиться от неё переселением в Новороссию на сельское хозяйство. Однако эта двойная подать (о ней много упоминаний у еврейских историков) не была реальна уже потому, что не было учёта еврейского населения, знал его только кагал и скрывал от властей едва ли не половину численности. (К 1808 году она и перестала спрашиваться.) Та екатерининская льгота никого из евреев к переселению не побудила.

Ныне, специально и только для евреев, было выделено в Новороссии 30 тыс. десятин земли «на первый раз», то есть с возможными затем добавками, по потребности. Правительство предлагало для переселенцев крупные льготы: получение в Новороссии в потомственное владение (не в собственность) на семью по 40 десятин казённой земли (средний по России крестьянский земельный надел был – несколько десятин, редко за десять), денежные ссуды на переезд и устройство хозяйства (покупку скота, инвентаря и пр., ссуды возвращать только после 10 лет и ещё в течение 10 лет), также предварительную постройку рубленых изб для переселенцев (в этой местности не только у всех мужиков, но даже у некоторых помещиков были дома глинобитные) – и освобождение от податей на 10 лет, и это при сохранении личной свободы (в то крепостное время) и покровительстве властей[212]. (А рекрутской повинности по Положению 1804 евреи и так тогда не несли, денежная компенсация её входила в подать.)