Вечером испанцы снялись с якоря и стали на ночь на внешней стороне порта. Во вторник утром, воспользовавшись приливом и попутным ветром, они под звуки труб вошли в гавань, и оба флота салютовали друг другу. Сначала испанские суда попытались стать возле английских, но Хокинсу подобное положение дел не понравилось, и весь вторник и среду испанские и английские моряки трудились над тем, чтобы развести оба флота на разные стоянки. Наконец суда разошлись, развернувшись носом к берегу острова, причем с бушпритов можно было легко соскочить на причал, не прибегая к помощи шлюпок. Ближе всех к испанцам стоял «Миньон», рядом с ним — «Джизес оф Любек»; расстояние между флотами не превышало 20 ярдов.
Еще находясь на внешней стороне гавани, дон Мартин отправил тайный приказ городскому голове Веракруса дону Луису Сегри прислать к нему 120 солдат, а в понедельник вечером распорядился скрытно посадить их на суда флота. Это наращивание сил, согласно официальной испанской «Реляции», продолжалось также в среду и четверг в соответствии с разработанным планом нападения на корсаров. Между «Миньоном» и двумя испанскими галеонами — капитаной и альмирантой — был поставлен на якорь большой расснащенный хульк «Сан-Сальвадор» (водоизмещение — от 500 до 900 тонн, шкипер — Диего Фелипе), и в течение вечера среды он был привязан канатом к главной якорной цепи «Джизес оф Любека» и наполнен людьми.
Необычное передвижение испанских отрядов и установка на кораблях дополнительных пушек не прошли незамеченными для Хокинса, и в четверг 23 сентября, приведя свою флотилию в полную боевую готовность, он через Баррета передал вице-королю протест. В ответ испанцы заверили его, что дополнительная артиллерия будет немедленно снята. Поскольку это не было выполнено, Хокинс послал повторный протест. Между тем находившиеся на берегу испанцы изображали из себя друзей англичан и усиленно угощали их спиртным. Ожидая ответ на свой второй протест, Хокинс решил спуститься в каюту пообедать.
За его столом в качестве гостя сидел знатный заложник — дон Агустин де Вилья-Нуэва, захваченный, как сообщалось выше, на одном из судов в заливе Кампече. Из его рукава неожиданно показалась рукоятка кинжала. К счастью, один из стюардов, Джон Чемберлен, вовремя заметил это и, навалившись на дона Агустина, обезоружил его. Хокинс вскочил на ноги.
— Схватите его, — приказал он, — и отведите в каюту слуг! Пусть двое охранников стерегут мерзавца.
Вооружившись арбалетом, генерал быстро поднялся на палубу и вскоре перебрался на борт «Миньона». Вахтенные сообщили ему, что на хульке испанцы ведут себя крайне подозрительно. Хокинс бросил взгляд на бак хулька и увидел там вице-адмирала Убилью: тот был вооружен и облачен в доспехи. Используя свой скромный запас испанских слов, Хокинс с презрением крикнул, что он — не джентльмен и ведет себя как мошенник. Это был вызов, и гордый испанец принял его. Генерал тут же выстрелил в противника из арбалета, а один из английских аркебузиров подстрелил какого-то солдата, появившегося на палубе хулька.
Перемирие закончилось. Убилья взмахнул белой салфеткой, подавая условный сигнал людям, прятавшимся на борту капитаны «Сан-Педро». Тотчас послышались звуки трубы, громкий топот ног и бряцание оружия. На острове испанцы с кинжалами в руках бросились на своих английских собутыльников, тогда как солдаты из Веракруса стали перепрыгивать на причал с бушпритов судов, разя направо и налево застигнутую врасплох охрану батареи. Люди на хульке ухватились за канат, который они привязали к «Миньону», и начали тянуть его.
Однако англичане, остававшиеся на борту судов, держали ухо востро. Едва была поднята тревога, как испанские корабли подверглись артиллерийскому обстрелу со стороны флотилии Хокинса. Альмиранта «Санта-Клара» взорвалась от попадания ядра в ее крюйт-камеру.
Тем временем хульк сошелся нос к носу с английским вице-адмиральским судном, и испанские солдаты бросились на абордаж. «На это, — пишет Хортоп, — наш генерал громким и свирепым голосом крикнул нам: „Бог и Святой Георгий! Вперед на этих негодяев-предателей, очистите от них Миньон! Я верую в Господа, так что день будет за нами!“
Тогда моряки и солдаты перепрыгнули с „Джизес оф Любека“ на „Миньон“ и вышибли испанцев».
Надо заметить, что при первом же подозрении об измене Хокинс велел капитану «Миньона» Хэмптону быть начеку. Поэтому еще до того, как атака на его корабль была возобновлена, Хэмптон покинул прибрежную стоянку, отбуксировав судно на чистую воду кормой вперед, а потом обрушил шквал огня на горящую испанскую альмиранту.
Почти все англичане, находившиеся на берегу, были убиты в самом начале сражения. Среди трех уцелевших, как говорили, находился и Фрэнсис Дрейк: он спасся, прорвавшись через дерущуюся толпу на борт своего судна. Об этом, в частности, пишет испанский хронист Эррера, но Хортоп, который находился среди уцелевших, о Дрейке не упоминает.
Как только «Миньон» отступил, вражеский хульк повернулся в сторону «Джизес оф Любека»; в это время еще два испанских судна атаковали английский флагман, пытаясь взять его на абордаж. С трудом отбив натиск неприятеля, англичане перерезали главный швартов и укрыли флагманский корабль за «Миньоном».
Когда огонь пушек англичан стих, вражеская альмиранта была объята пламенем, а капитана и еще один корабль тонули. Вице-король, находившийся на капитане, оказался в смертельной опасности. В это время Франсиско де Лухан велел повернуть пушки береговых батарей в сторону английских кораблей и открыть по ним сокрушительный огонь.
Хокинс, однако, не пал духом. Попросив у своего пажа Сэмюэла кубок пива, он призвал пушкарей «стать к орудиям бодро, как приличествует мужчинам».
Едва командир отставил серебряный кубок в сторону, вражеское ядро сбило его.
— Не бойтесь! — воскликнул Хокинс. — Ибо Господь, спасший меня от ядра, спасет нас всех от этих предателей и негодяев!
Между тем «Эйнджел» был потоплен огнем береговых батарей, а изувеченный ядрами «Своллоу» взят на абордаж. Французский капитан Бланд попытался вывести из гавани судно «Грейс оф Год», но связанные цепью ядра сбили на нем грот-мачту. Француз велел своим людям поджечь изувеченный корабль и пустить его по ветру в сторону испанской флотилии, после чего вместе с командой перебрался на пинасе на борт английского флагмана.
Рангоут и корпус «Джизес оф Любека» тоже были разбиты, а фок-мачта свалилась на борт, задавив 12 человек. Когда Хокинс вернулся с вице-адмиральского корабля на свой флагман и увидел, в каком плачевном состоянии тот находится, он понял, что вывести эту развалину в море уже не удастся. Флагман пришлось прятать за «Миньоном» всю вторую половину дня. В это время к нему приблизился барк «Джудит», которым, как мы знаем, командовал Дрейк. До наступления темноты матросы перетаскивали с «Джизес оф Любека» на «Миньон» и «Джудит» провиант, оружие, порох, инструменты и деньги, вырученные в ходе экспедиции. Когда трюмы барка были заполнены, Хокинс велел Дрейку отвести «Джудит» к выходу из гавани и ожидать его там.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});