свои, внутренние проблемы и протесты по этому вопросу.
Да и даже с моральной стороны вопроса — в чем проблема дать ответ на зло? Ведь в любом случае за пусковыми установками сидят люди военные, и ликвидация их, не тоже самое, что убийство гражданских. Они должны были думать, прежде чем делать выстрел, а мы лишь делаем хук в ответ на удар под дых.
А если же нет, если они не думали, или тем более — пусковую установку у них стырили цыгане… чтож, они сами виноваты! А нам должны быть только лишь благодарны.
Но что там с матерью!? И с отцом… она… совсем плоха! И еле держится. Он… пока норм, но на самой гране этого понятия. Его пульс, какой-то излишне большой… даже слишком! Но это все что я могу сказать о его состоянии. У меня слишком мало влияния на его тело. А мать…
Что… кровоизлияние в мозг?! Как я раньше…
— Отец! — прокричал я, схватился за сердце, и упал на пол с комфортабельных нар комфортабельной кремлевской тюрьмы.
— КАК?! — выпучил я глаза, глядя в пустоту — ПОЧЕМУ!?… я не могу это остановить!
Кровь… стремительно покидает его тело! Как от большой раны! Как от потери обеих ног… но ноги на месте! Что!? Почему!? почему…
Еще один удар его сердца, и он умирает…
Как…
Я остался с матерью один…
Миг.
И сердце маменьке заходится в каком-то беззвучном крике. Ускоряется пульс, до запредельных для человека четырёхсот ударов в минуту…
И в печень прилетают настоящие ошметки головного мозга.
Еще мгновенье.
И я остаюсь один.
Совсем один.
В мгновенье, потеряв сразу двух дорогих мне родственников.
Как? Что? Почему? — звучат вопросы в голове, но в душе лишь пустота. Я остался один. Вновь. Опять. В который раз.
Щелкает замок двери камеры, стальной, тяжелой, единственный атрибут настоящих каземат, не считая узких бойниц зарещетчатых окон.
— Вас хотят видеть. — вежливо проговаривает человек, внимательно следя за моей реакцией.
В то время как я, уже поднявшись с пола на ноги, задвигаю прочь, в самый дальний угол, оказавшиеся настоящими фальшивые эмоции.
— Господин президент. — сказал я, обращаясь к спине стоящего у окна человека, сразу как попал внутрь шикарных апартаментов.
Впрочем, по меркам кремля и текущего времени, вполне себе скромные. Как говорится, ни золота, ни драгоценностей.
— Александра. — сказал президент, мазнув по мне ничего незначащим взглядом, задернул шторы. — Оставьте нас.
— Но… — проговорил один из моих конвоиров, желая что-то возразить, но понял все, по одному лишь мимолетному взгляду. — Мы будем за дверью.
— И вы тут — обернулся я на кресло за входными дверьми, где вольготно расположился один хорошо мне знакомый «старичок».
— Дааа… тебя не проведешь. — сказа мистер Тень, почему-то глядя не на мена, а на президента.
— Я думала вы потерялись.
— Дадут мне потеряться… — как-то страдальчески проговорил он, по-прежнему не отрываясь смотря на хозяина кабинета.
Что, по-прежнему, сохранял молчание, самолично доставая из шкавчика мармелад, да лимонад.
— А где док? Адмирал? Чтобы уж как в старые добрые… — оглядел я кабинет по кругу, выискивая до боли знакомые персоны.
Особенно слово боль хорошо ассоциируется с первым. Любителем меня поковырять. А «старые добрые», жаждет надавит на сердце.
— Док, все там же, ковыряет куски тебя — произнес Тень, приняв угощение от президента. — Ну а Адмирал… разве не ты ему еще сегодня утром звонила, с криком «боевая тревога»? — усмехнулся мужчина — в общем, он тоже там же где и всегда. И я, наверное, тоже пойду. — наконец взглянул он на меня, и решил подняться с насиженного места, глотая мармеладину не жуя.
— Так, стопе. — остановил его я — Сначала объясни, что Я тут делаю.
— Помнишь, шесть лет назад — сел обратно мистер тень.
— Меня тогда с вами не было. — подал наконец голос хозяин кабинета, приземлившись в соседнее кресло.
— Да, тебя не было. — перевел на него взгляд Тень — Ты тогда вообще был далёким от политики человеком.
— Очень далёким.
— Ага.
— И хотел бы и им и остаться!
— Ну да, тебя потому и выдвинули в президенты. Ведь ты выглядел человеком, которым легко будет управлять.
— К сожалению, не только выглядел. — вздохнул президент и взглянул на меня. — И так и было, до недавнего времени. Моя аморфность, вышла всем боком!
— Да, мы это не предусмотрели. — покивал головой Тень, выражая своё полное согласие словам «коллеги».
Правда не ясно, коллеги по какому цеху?!
— Вы отошли от дел! Все разом! — сказал я, что думаю по этому поводу, но увы, не столь беспристрастно как хотелось бы, и эмоции, прорезались наружу — И вся ваша структура власти, сложилась во внутрь словно карточный домик!
— Да, ты права. — покивали мужчины почти синхронно — Но ты осталась. — ткнул в меня пальцем тот, чье настоящее имя, наверное, теперь уже никто не знает — Ты, позволила стране продержатся вовремя переменки власти! Ты…
— Не я одна. — перебил его я, припоминая, сколько людей учувствовало в контроле над ситуацией, и разгребании бардака.
И сколько из них погибло в процессе. Порой по глупости, а когда и геройски. В подворотне тупо от нарика, или в перестрелке с бандой. В автомобильных катастрофах, от рака, пули в голову, истекли кровью…. Банановой кожуры! И за последних даже отомстить нормально не получилось, ведь такие люди, способные так убивать, нужны и нам самим.
— Фуф, понятно, что не одна! — развел руками собеседник — Никто не одинок! И ни одному человеку, даже бессмертному, — сделал он, многозначительную паузу во фразе, дабы я понял всю глубину сказанного — не под силу сдвинуть горы. Но вместе, коллективом… — сжал он кисть в кулак пред моим носом, что костяшки побелели, и что бы я их понюхал. — В общем, слушай — вдруг стал резко серьёзным. У тебя сейчас два пути. Первый — жест на сидящего рядом и поедающего мармелад человека.
Президента-марионетку,