Окна, выходящие на реку, витражи на стеклах, старенькая, но крепкая тахта, пара плетеных кресел у низкого стеклянного столика. Множество рисунков, небрежно брошенных на пол, мольберт, прислоненный к стенке. Мередит внимательно осматривала обстановку.
Облокотившись о дверной косяк, Эдмунд наблюдал за ней, пока она изучала мансарду.
– Собственно, тут я и остановился, – повторил он, когда Мередит обернулась к нему. – Но рисунки, думаю, не стоит смотреть сейчас. Пойдем, нас уже ждут к столу.
По витой лесенке они спустились на первый этаж и прошли в столовую, где был красиво накрыт массивный дубовый стол.
Наверняка очень тяжелый, подумала Мередит. Интересно, как они его передвигают?
Всего за столом было кроме них с Эдмундом еще четыре человека. На удивление, все они более или менее сносно говорили по-английски, хозяева дома – лучше всех.
Мередит разглядывала их, стараясь делать это ненавязчиво.
Муж и жена, пара, которая принимала их. Кароль и Эрика. Кароль – плотно сбитый здоровяк, светловолосый и светлоглазый, с почти белыми бровями, но очень славным и жизнерадостным лицом. Эрика – худенькая рыжая очаровашка, одетая в расшитый бисером и нитками мулине балахон чуть выше колена. Балахон свободными складками ниспадал вдоль ее боков, и Мередит ломала голову, вернее напрягала глаза, пытаясь понять, не беременна ли Эрика. А та легко и стремительно порхала вокруг стола, разливая по глубоким голубоватым тарелкам горячий суп.
В гостях за обедом также была двоюродная сестра Эрики со своим кавалером. Кавалер, которого звали Людвиг, был чем-то похож на Кароля. Он был поменьше ростом, более худощав, но так же светловолос, как Кароль, – можно сказать, тот же типаж. А вот сестра Эрики, Яночка, ничем не походила на Эрику. Разве что, пожалуй, была так же стремительна в движениях. Хотя ее чернобровости, аппетитной статности, тугой черной косе, перекинутой через плечо и выгодно выделяющейся на фоне розовой блузки, скорее пошла бы степенная и важная манера.
После горячего и очень сытного грибного супа Мередит готова была попросить пощады, а не добавки. Суп, сваренный из ломтиков молодого картофеля, кружочков яркой моркови и щедро порезанных белых грибов, мог насытить и голодных солдат. Но впереди еще было фирменное жаркое Эрики – свинина с каким-то экзотическим соусом, а на десерт она торжественно водрузила на стол яблочный штрудель.
– Даже не вздумайте не попробовать его, Мередит, – мило улыбнувшись, сказала она. – Я уверена, он сделал бы честь и лучшим кондитерским Вены.
– Могу заметить, что моя жена ничуть не лукавит, делая такое смелое заявление, – вступил Кароль.
Эрика улыбнулась еще шире.
Мередит ничего не оставалось, кроме как улыбнуться в ответ и кивнуть, подставляя тарелочку тонкого расписного фарфора.
Но в конце обеда она чувствовала себя так, словно в животе у нее переваривался целый поросенок, а не ломтик поросенка, порция супа с грибами и кусок яблочного штруделя.
Подали кофе. Все с облегчением откинулись на спинки стула. Людвиг ослабил узел галстука – почему-то он выглядел так, словно был на званом обеде, а не в гостях у будущих родственников.
– Мередит, а как вы с Эдмундом познакомились? – спросила Яночка, кладя себе в кофе несколько кусочков тростникового сахара.
– Я ведь уже рассказывал, – ответил за Мередит Эдмунд.
– Вот и помолчи, раз рассказывал, – со смехом оборвали его. – Мы спрашиваем Мередит, а не тебя.
– Вам дай волю, так вы ее вопросами замучаете, – не отступался Эдмунд. – Не позволю!
– Да никакого секрета в этой истории нет, просто я шла по набережной к мосту, а Эдмунд там рисовал и окликнул меня.
– Правду говорил! – воскликнул Кароль. – А мы уж подозревали его черт-те в чем!
– Подозревали? Почему подозревали?
– Вот и мне интересно, – прищурился Эдмунд.
– Он озвучил нам ту же версию, что и вы сейчас, Мередит, – объяснила Эрика. – Но, зная его застенчивость…
– Совершенно непозволительную при его внешних данных! – вставила Яночка.
– …мы не вполне поверили, что он способен так вот, запросто, остановить проходящую мимо девушку и заинтересовать ее своей особой настолько, чтобы она согласилась выпить с ним кофе, – закончила Эрика.
– Что-то не увязывается в ваших словах, дамы, – встал на защиту друга Кароль. – То вы говорите об исключительных внешних данных, а то – что ему еще надо как следует постараться, чтобы заманить девушку в ближайшую кофейню!
На него замахали руками.
– В общем, если вы не сговорились до того, как прийти сюда, и не выдаете вашу версию за чистую правду, то что-то такое с нашим Эдмундом приключилось, – лукаво прищурилась Эрика.
– Да, его не узнать, – подхватила Яночка. – Если верить слухам, даже кисти с красками забросил.
– Ну, это ненадолго, – отозвался Эдмунд. – Пора снова приступать к работе. Но, наверное, уже не здесь, а дома, в Варшаве.
– Собираешься уехать? – спросил Кароль.
– Не сегодня, конечно… Но – да, наверное. Пора и честь знать.
– Ты нам нисколечко не надоел! – горячо заверила Эрика.
– Спасибо, конечно. Но все равно мне нужно домой. Проверить, как там идут дела. Отдать некоторые картины. Само собой, если позовете в гости, я непременно приеду еще. Прага – волшебный город, я это всегда знал, а когда очутился тут – сразу почувствовал. Вам повезло, что вы тут живете.
– Да, но волшебства не чувствуешь, когда находишься тут постоянно, – возразил Людвиг.
Эдмунд не стал спорить.
– Вам виднее.
– Да просто интересно побывать и в других странах, попутешествовать, – объяснила Яночка. – Как вот ты, Эдмунд. Ты же много где побывал.
– Да… но был ли я там?
Похоже, только Мередит поняла, что Эдмунд хотел этим сказать.
Яночка с недоумением посмотрела на него, но уточнить, что он имел в виду, не успела.
Эрика спросила Мередит:
– А вы ведь тоже путешествуете, не так ли? Эдмунд говорил, вы вроде из Австралии?
– Да, Сидней, – кивнула Мередит.
– Наверное, там очень красиво.
– Да, неплохо.
– Океан и все такое.
– И серфингисты под боком, – засмеялась Мередит.
– И кенгуру? И коалы?
– В зоопарке сколько угодно.
– А вы сами чем занимаетесь? Эдмунд толком так и не рассказал. Вы, наверное, модель? Здесь на натурных съемках? – поинтересовался Людвиг.
У Мередит в очередной раз побежали мурашки по спине. Опять задаются вопросы, на которые она так и не придумала, что можно и что стоит отвечать. А врать ей почему-то не хотелось. В своей жизни она избегала лжи там, где ее можно было избежать.
– Я… я недавно оставила работу, – неохотно сказала она. – Сейчас отдыхаю и думаю, что делать дальше. Пока не придумала, чем буду заниматься в будущем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});