Читать интересную книгу Марка страны Гонделупы - Софья Могилевская

Теперь Петина ладошка поднялась вверх и летит над Африкой. Мизинец и большой палец оттопырены. Это — крылья самолета.

— Мы смотрим вниз. А внизу под нами вода, и на ней движется маленькая темная букашка. Это наш пароход плывет во Владивосток. Мы кричим и машем платками, но слишком высоко — никто нас не видит и не слышит. А мы летим все дальше, дальше…

— Фр-фры… — рокочет Петин самолет.

— И вот наконец мы над страной, откуда наша марка!

— Мама, держись! — кричит Петя на весь дом. — Мы идем на снижение… Мама, крепче держись, приземляемся. Стоп!..

— Дальше хочешь пешком?

— Хочу!

— Тогда пошли!

И они, пробираясь через густые заросли мимоз, перевитых лианами, смело идут дальше. Вдруг наступает ночь. Да такая черная! Как сажа из печки. Даже луны нет. Только звезды. Но какие это крупные и яркие звезды. И тут они видят…

Мамин голос переходит в шепот. Глаза становятся круглыми. Петя замирает:

— Что? Что видим?

— Вода в озере начинает колыхаться, и на поверхность вылезает… Мама шепчет одними губами и по слогам: — Бе-ге-мот. Огромный, блестящий. Он фыркает, сопит и так громко зевает, что его слышно на всю Африку.

— Неужели? — смеется Петя.

— Честное слово! — тоже смеется мама. — А в это время раздается рычание. Лев! Он вышел на ночную охоту. Он крадется по звериной тропе… А из зарослей тоже к озеру неслышной тенью скользит тигр…

— Сколько разных зверей! — удивляется Петя.

— Смотри, все они у тебя на марках. Вот лев, вот бегемот, а вот и тигр…

У Пети нетерпеливый блеск в глазах.

— Ну, а потом?

А потом у них с мамой наступает утро. Мама думает, что солнце в Африке по утрам бывает алого цвета, а лучи его — чистое золото. Они с Петей идут по берегу озера и видят, как на водопой спешат жирафы, рыжие, пятнистые, с длинными шеями и крохотными рожками на лбу. А на солнцепеке греется змея. Такая, как на зеленой марке. Ее кожа переливается разными цветами. Красивая, но очень опасная змея… Удав — вот как называется эта змея.

А потом они подходят к негритянской деревне. Это очень бедная деревня. Хижины сделаны из камыша, а люди живут почти впроголодь.

— А мы говорим, что приехали из Советского Союза? — спрашивает Петя.

— Обязательно.

— А они знают про Советский Союз?

— Очень мало. Но все-таки немного они знают и потому подходят смело, без боязни, и сразу начинают расспрашивать: «А что у вас сейчас в Советском Союзе?» — «Зима!» — отвечаем мы. «Зима? — удивляются они. — А что такое зима?» — «Холод и снег», — отвечаем мы. А они понятия не имеют, что такое снег и что такое холод.

— Разве у них в Африке не бывает зимы? — удивляется Петя.

— Зима-то бывает, но снега и холода — никогда! Зимой там — проливные дожди… А люди из негритянской деревни, — продолжает мама, — угощают нас кокосовыми орехами. Каждый орех величиной с футбольный мяч. Мы их разбиваем, а внутри — кокосовое молоко. Белое, сладкое, вроде растопленного мороженого. И вдруг…

Петя подскакивает на диване:

— На нас нападает слон! Или носорог! Или бегемот! А мы…

— Нет, милый, мы просто смотрим на часы. А время уже позднее…

— Ну, мама… Ну, мамочка, поездим еще, — просит Петя.

Но мама не согласна: пора спать, ведь завтра всем им рано вставать: и Пете, и маме, и папе… Надо выспаться.

— Я высплюсь! Честное слово, я высплюсь, мамочка!

Что и говорить — путешествия по марочным странам были очень интересны.

И все-таки самым заманчивым в марочном деле, самым пленительным была мена. Меняться марками было не просто интересно, а захватывающе интересно!

Хотя меняться приходилось не так уж часто, да и толку от мены было немного, все же самыми ценными Петя считал те марки, которые ему удавалось выменять.

Главным образом Петя менялся с Левой. А если с другими мальчиками, то непременно через Леву.

Это происходило так.

На одной из переменок Лева, увидев Петю, как бы мимоходом спрашивал его:

— Марки с тобой? На большой вали на верхнюю площадку. Будем меняться. У меня есть мировецкие!

При этих словах он обычно прищелкивал пальцами у самого Петиного носа.

Петя понимал, как плохо заниматься марочными сделками в школе, хотя бы и на переменах. И понимал, что мама не похвалила бы его, узнав об этом. И Петя очень не хотел, чтобы мама узнала об этом.

Но разве он мог устоять? Это было выше его сил. Кроме того, Лева Михайлов был из пятого класса «Б». И очень умный. И его товарищ.

Весь следующий урок Петя не мог усидеть спокойно. Он ерзал на парте, вертелся: нетерпение изводило его. Клавдия Сергеевна делала ему одно замечание за другим.

А урок тянулся так невыносимо медленно!

Едва успевал зазвонить звонок, Петя срывался с места, выскакивал из класса и сломя голову несся по лестнице на самую верхнюю площадку.

Кирилка с Вовкой переглядывались и сокрушенно вздыхали. Опять этот Левка! Опять эти марки! Они давно и яростно ненавидели и Леву, и марки. Но Пете они пока все прощали, хотя и не могли понять его. Как можно ради каких-то марок забывать обо всем на свете! Даже о лучших друзьях…

А у Левы была такая система. Он долго не приходил на верхнюю площадку, где поджидал его Петя. И, когда Петя терял всякую надежду, считал, что с минуты на минуту раздастся звонок к урокам, Лева являлся. Являлся, как всегда, слегка насмешливый и высокомерный. Вытаскивал из кармана кляссер, такой красненький переплетик специально для менных марок. С этого момента у Пети начиналось настоящее страдание.

Лева всегда умел показать «товар лицом».

— Хороша? То-то же! Цены ей нет, этой марке. Французское Сомали… А эта какова? Аргентина…

— Дай посмотрю поближе!.. — молил Петя, пригибая лицо к красному переплетику.

— Руками не смей! — строго предупреждал Лева.

Петя знал, что марки полагается брать только пинцетом. А если пинцета нет? Неужели нельзя взять осторожно, двумя пальцами? Вот эту длинную с пароходом?

Разохотив Петю, Лева говорил ему:

— Показывай, что там у тебя?

И бесцеремонно разворачивал пакетик с марками, который Петя доставал из кармана. Жадными пальцами он перебирал Петины марки, а Петя молча заглядывал ему в лицо, стараясь угадать: понравились Леве его марки? Будет он с ним меняться или нет?

— Сплошная ерунда, забирай обратно! — наконец, хмурясь, объявлял Лева.

У Пети опускались руки: неужели все до одной — сплошная ерунда? Какая обида!

— А эта с аэропланчиком? — робко спрашивал он.

— Чепуховая…

Наверно, так. Лева — знаток и понимает лучше, чем он. Наверно, все его марки действительно ничего не стоят, наверно, все до одной ерунда и чепуха.

Зато Левины — ах, какие великолепные! Неужто не удастся выменять? Ни одной?

И Петя принимался просить:

— Хоть одну сменяй! Хоть одну, ладно?

Немного поломавшись, Лева соглашался. Выбирал среди своих марок какую-нибудь простенькую и протягивал ее Пете.

Петя не помнил, есть у него такая или нет… Кажется, есть. А может быть, другого цвета? Но, в общем, ему было все равно. Главное — сейчас начнется мена!

— Эту? — спрашивал Лева. — Возьмешь?

— Возьму! — замирающим голосом отвечал Петя.

— За нее дашь вот эти! — говорил Лева и отбирал среди Петиных марок несколько для себя подходящих.

Но тут на Петю находит упрямство.

— Тебе пять, а мне одну? Так я не буду! — говорит он и требует у Левы обратно марки.

Менялись обычно долго и упорно. Чем дальше продолжалась мена, тем больше удовольствия это доставляло Пете. Он с самого начала знал, что отдаст Леве все, что тот захочет. И лишь ради одного удовольствия продлить мену спорил упрямо и ожесточенно.

В конце концов оба расходились по классам, вполне довольные друг другом.

Глава двенадцатая 

Шведская серия

Мальчики, закончив уроки, тихонько сидели вокруг стола и рисовали.

Трещал сверчок. Сияла лампа под зеленым абажуром. В печи гудел огонь. Было тепло и уютно. Вдруг зазвонил телефон.

Петя раньше Вовки и раньше Кирилки успел схватить телефонную трубку.

— Петя, ты? — услыхал он голос отца. — Я скоро буду. Поставьте чайник, нужна теплая вода…

И все.

Больше папа ничего объяснять не стал. Но какая поднялась суматоха! На керосинку нужно было поставить всего один-единственный чайник. Но ведь этот чайник хотелось поставить всем — и Кирилке, и Пете, и Вове, и маме тоже.

— Голову хочет мыть, — догадался Вовка. — Не иначе, как голову…

— А может, бриться? — подумав, сказал Петя.

Пока спорили, наливали в чайник воду, пришел и сам папа. Он был весь в снегу и очень румяный от мороза.

Стряхивая снег и с шубы, и с шапки, лукаво посмеиваясь, он сказал Пете:

— Сегодня ты у меня попляшешь, сын!