Лэндрон с болезненным видом погладил больную ногу. Он всегда мечтал о карьере военного. Хотя младший сын младшего сына и не имел особых надежд на карьеру, французский снаряд положил конец всем его честолюбивым устремлениям. Его будущее выглядело довольно мрачно до тех пор, пока на помощь ему не пришел Рэтборн и не предложил место, которое он теперь занимал.
Их отношения не походили на те, что обычно бывают между хозяином и его служащими. Они пережили вместе суровые дни войны с их опасностями и лишениями и ценили настоящую мужскую дружбу.
– Я начинаю понемногу вникать в дела, но все еще думаю, что было бы лучше нанять настоящего бухгалтера bona fide.
Граф усмехнулся:
– Твои рекомендации были как нельзя лучше.
– Какие? – спросил Лэндрон с удивлением.
– Мой милый Гай, каждый, кто может сдержать банду мародеров, прекрасно экипированных и имеющих лошадей, в то время как главные силы армии страдают от лишений и голода и вынуждены продвигаться пешим ходом, должен быть не иначе как гением. К тому же, – продолжал граф с усмешкой, – я не забыл, что, если бы не вы с О’Тулом, меня бы здесь не было.
Мистер Лэндрон устремил куда-то вперед взгляд, а Рэтборн спросил:
– Что? Неужели ты не помнишь последнего лета в Белмонте, когда сгорела маленькая часовня?
– Ах это!
– Да, это! И не надо говорить так пренебрежительно! Уверяю тебя, что, по моему скромному мнению, услуга, оказанная мне тогда, замечательна. Ты спас мне жизнь.
– Никогда не пойму, как ты можешь быть таким беспечным.
В улыбке графа появилось нечто похожее на смущение, и он сказал, будто извиняясь:
– Верно. Я и сам не могу понять, как случилось, что эта балка упала мне на голову. И огонь занялся, когда прогремел гром и ударила молния. Мне следовало поймать ее и забросить обратно Зевсу на Олимп.
– Боги к этому отношения не имеют! Два совпадения за одну ночь – слишком много, чтобы в это можно было поверить.
– Мы уже говорили об этом раньше, Гай. Это был несчастный случай. Никто не знал, что я полезу на крышу проверять, как ее починили. К тому же кто в моем доме мог пожелать мне зла?
– За последние пять лет ты нажил немало врагов.
– Да, но они были французами и не знают моего настоящего имени. Да и война окончена.
– И все-таки мне это не нравится.
– Забудь об этом. Говорю тебе, это был несчастный случай.
Рэтборн сдвинул бумаги на край стола и сел на него. Взяв с подноса холодное мясо, он принялся есть его.
– Попробуй. Это деликатес, – обратился он к Гаю, протягивая толстый кусок копченой свинины.
– Нет, спасибо, я уже сыт. Не обращай на меня внимания.
– Я умираю с голоду. – Рэтборн налил себе чашку кофе, но, сделав глоток, отодвинул. – Что касается моих дел, – продолжал он лениво, обводя глазами комнату в поисках графина с бренди, – то у меня нет сомнений по части твоих способностей их вести.
– Твоя уверенность во мне просто поразительна, – заметил Лэндрон шутливо. – Естественно, я благодарен тебе за покровительство... Остается надеяться, что тебе не придется раскаяться в своем благородном порыве.
– Благородный порыв? Не воображай ничего подобного. Движущей силой моих поступков всегда был личный интерес.
Лэндрон удивленно приподнял бровь:
– Это относится и к Марии Дьюинтерс? Рэтборн помрачнел:
– Ты ведь знаком с обстоятельствами не хуже меня. Как я мог ее оставить? Ее бы никогда не приняли в испанском обществе.
– Нет, но ты ведь мог бы оказать влияние на правительство его величества, чтобы Марии воздали по заслугам за ее содействие общему делу. А вместо этого ты сделал глупость и поселил ее в одном из своих домов. Теперь это вышло за пределы велений долга, если, конечно, ты не решил снова взять эту даму под свое покровительство.
– Только платонически! Мой роман с Марией длился очень недолго, как тебе известно. Но я все еще чувствую некоторую ответственность за ее благополучие. Я не могу забыть, как многие другие, каким неоценимым агентом она была, находясь на территории, занятой французами, когда мы очень нуждались в ее сотрудничестве. Я ей обязан, Гай.
– Я не стану возражать. Я просто упомянул ее как пример, чтобы доказать, что ты отнюдь не всегда руководствуешься личной выгодой, как утверждаешь. Но, по правде говоря, Мария Дьюинтерс может оказаться для тебя тяжким бременем.
– Мне ли этого не знать!
Рэтборн поднялся и направился к высокому окну, выходившему на бурлящий жизнью проезд Пиккадилли и на парк позади него. Лэндрон почувствовал внезапную перемену в настроении графа и замолчал.
Пауза длилась довольно долго, нр наконец граф повернулся и сказал:
– У меня есть для тебя дело, гораздо больше соответствующее твоей подготовке.
– Роль из трагедии плаща и шпаги?
– Ну, если тебе так угодно. Ничего опасного. Вспомни, что сейчас мирное время. Я только хочу, чтобы ты разузнал всю подноготную некоего Жиля Сен-Жана. Он опекун Армана Сен-Жана.
Лэндрон бросил на графа испытующий взгляд:
– Это не тот пострел, что связан сейчас с Марией?
– Да, но меня интересует не их связь.
Граф снова замолчал, размышляя над тем, стоит ли дальше что-либо объяснять другу.
– Он сводный брат мисс Дейрдре Фентон, – наконец произнес он.
При имени Дейрдре Лэндрон откинул слегка голову назад и насторожился, однако ничего не сказал. Рэтборн заметил его скованность и иронично спросил:
– Что? Тебе нечего сказать? Не станешь напоминать о том, что следует избегать мегеры, которая оставила от твоего друга пустую оболочку?
– Я уже все это высказывал прежде, – сухо заметил Лэндрон. – И не знаю, почему это меня должно беспокоить. Полагал, что за пять лет ты с этим справишься. Я ошибся?
– То, что я обмолвился несколькими словами о подробностях моего ухаживания за прелестной Дейрдре в самый неподходящий момент, когда находился под действием лауданума, вовсе не значит, что я имею или имел намерение сделать тебя своим наперсником в этом вопросе.
– Значит, ты так и не избавился от этого чувства, – заключил Лэндрон. – Жаль!
– Почему ты так говоришь?
Лэндрон принялся сортировать многочисленные счета и квитанции, лежавшие на столе.
– Конечно, это не мое дело, – сказал он отрывисто, – но если судить по некоторым твоим замечаниям...
– Я был в бреду...
– Похоже, что она холодна как рыба. Она из женщин того типа, с которыми мы, слава Богу, не знаемся.
– Хочешь сказать, ханжа?
– Если угодно.
– Если это так, а я этого не признаю, то исцелить меня невозможно.
– Ты ухитрился снова с ней встретиться. Разве нет? Я ожидал этого. Но чем вызван твой интерес к брату мисс Фентон и его опекуну?