вынудил посмотреть на него. Из подбитой губы по-прежнему струилась кровь, а в любимом взгляде плескались отголоски кайфа, разбавленные сожалением. — Прости меня. Я не хотел так. Я не знаю, что на меня нашло. Со мной такое впервые. Просто увидел, как какой-то хер трётся об тебя и лапает, а ты ему спокойно позволяешь, и меня перемкнуло.
— Я уже сказала, почему по глупости сделала это. Но я бы ни за что не позволила ему ничего больше.
— Очень на это надеюсь, потому что я смогу смириться с любыми твоими заёбами, но измену никогда не прощу. Слышишь? Никогда. И эту хрень, которую ты постоянно устраиваешь, чтобы вывести меня на ревность, я тоже больше не собираюсь терпеть. Ты либо только моя, либо мы расходимся. Третьего не дано.
— Я твоя. Только твоя, — без промедлений заверила я, даже в мыслях не желая задумываться о вероятности разойтись с Полом.
— Точно? — он пронзил меня своим тёмным взглядом, и я коснулась ладонью его щеки.
— Точно. Я никогда не предам тебя. Мне никто другой не нужен. Я люблю тебя, — слова сорвались с моих губ раньше, чем я успела хоть что-то обдумать и прикусить свой язык.
Я так долго морозила Пола и прикидывалась недотрогой, а потом бац — и первая призналась ему в чувствах спустя всего два с половиной месяца знакомства. Хуже просто нельзя было придумать. Особенно учитывая, что я сделала это после нашего быстрого траха. Но слова вылетели из моего рта, и было бы глупо пытаться начать выдумывать отмазки по типу: «я так сказала, потому что ещё не до конца оклемалась после оргазма» или же «это всё алкоголь, на деле я так не чувствую». Ложь. Я точно чувствовала, что люблю его. И мне до безумия хотелось услышать от Пола те же слова, однако он продолжал молчать, пристально вглядываясь в моё лицо.
До сих пор помню, как где-то вдалеке была слышна музыка, смех и громкие разговоры тусовщиков, уличный фонарь потрескивал, то включаясь, то выключаясь, ночной ветер охлаждал разгорячённую кожу и игрался с моими растрёпанными волосами, а Пол всё смотрел и смотрел на меня, убивая своим затянувшимся молчанием.
Я уже собиралась сказать ему, что он не обязан отвечать мне тем же, однако стоило мне только открыть рот, как Дэвенпорт запечатал его своими губами, снова закрутив меня в воронку чувственности, любви и счастья. А когда разорвал до невозможности сладкий поцелуй, ошарашил меня до полусмерти:
— Выходи за меня.
И больной на голову и по уши влюблённой Кортни потребовались всего полминуты, чтобы согласиться. Чуть позже, конечно, Пол организовал второе предложение руки и сердца. Романтичное, с кольцом с бриллиантом и в элегантном ресторане с видом на весь Спрингфилд, но я по сей день считаю первое предложение в подворотне после сумасшедшего секса самым лучшим и незабываемым.
Такое уж точно мало у какой девушки происходило. Без сомнений.
Глава 8
Припарковав машину возле дома, я сглатываю горький ком в горле и выбираюсь на улицу. Сердце сжимается, грудь сдавливает удушливой болью. Вспоминать начало нашей с Полом бурной истории всегда даётся мне с трудом. Это бередит старые раны, злит и огорчает, потому что мы просрали всё прекрасное, что было между нами. А точнее, это сделала я.
Пол замечательный мужчина. А если его нарочно не доводить до бешенства, как частенько это делала я, то можно сказать, он идеальный. И идеальность его заключается не только в неотразимой внешности, состоятельности, уверенности в себе и способности решить любую, даже, казалось бы, самую нерешаемую проблему. Но и в том, что, несмотря на первое обманчивое впечатление, которое он производит, Пол честный, верный и семейный. Он однолюб. И всегда мечтал создать большую дружную семью со множеством детишек, о чём и сообщил мне ещё в самом начале, до того как мы ясным летним днём во время каникул расписались и устроили пышную свадьбу.
С моей стороны была лишь парочка подруг и мама, а со стороны Пола не только родители, лучшие друзья и товарищи из команды по регби, но и орава родственников. Людей было море.
Когда я получила список гостей от матери Пола, не сразу поверила, что у них настолько много родственников и со всеми ними они тесно общаются. Но это так. Пол со всеми имел близкие отношения, а в мелких племянниках души не чаял.
И, наверное, большинство женщин умилились бы последнему факту и нарадоваться не могли бы тому, что их любимый мужчина настолько обожает детей и жаждет обзавестись своими, но только не я — конченая детоненавистница.
Сколько себя помнила, я терпеть не могла детей. Я не видела в них ничего милого и прекрасного. До дрожи не выносила их плач, крики и истерики. Не любила их молочный запах и даже трогать их не хотела. Я всегда держалась от них подальше, а о том, чтобы родить и посвятить всю себя одному из этих маленьких созданий, мне было даже страшно представлять. Для меня это было сродни концу моей жизни. И как же прекрасно, что Пол не затрагивал тему детей до моего выпуска из университета и ещё два года после, пока он был сфокусирован на своём бизнесе.
Однако стоило его компании по торговле строительных материалов обрести стабильность, как Пол начал заводить разговоры о том, что нам пора задуматься о пополнении в семье. Я же, надеясь, что моя ярая нелюбовь к детям с возрастом исчезнет, постоянно выискивала веские причины, почему нам стоит ещё повременить со столь серьёзным решением.
Но увы, годы шли, а я по-прежнему на дух не переносила детей и совершенно не ощущала в себе желания стать матерью. Наоборот. Меня воротило от одной только мысли об этом. А Пол до жути хотел ребёнка. И даже несколько.
Я знала это, пусть он и не говорил мне об этом часто. В отличие от его мамы и тёти, которые при каждом удобном случае начинали капать мне на мозги своим «пора», «дети — это счастье», «главная миссия женщины — это рожать и воспитывать детей», «тебе нужно родить, Кортни, часики тикают» и всё в том же духе.
После каждой встречи с родственниками Пола я возвращалась домой злющая и заведённая до предела. И, разумеется, это сказывалось на наших отношениях с Дэвенпортом. Мы часто ссорились, спорили и, бывало, разругавшись в пух и прах, даже спали в разных комнатах. Он тоже отказывался понимать, почему я, имея много свободного