После мяса было мороженое, теперь оно уже стало намного слаще и даже походило на то самое, ванильное, о котором я так мечтал. Робот попробовал его и сказал:
- Вот это нормально. Может, в следующий раз мне удастся его усовершенствовать, ведь теперь я понимаю, каким оно должно быть.
Но он почти ничего не съел и поставил тарелку на пол.
Я протянул руку и спросил, так и не дотронувшись до его руки:
- Скажи, в чем дело.
Казалось, он вздохнул.
- Так много всего, Уолли.
Внутри у меня похолодело.
- Например?
- Я не знаю, как доставить тебя домой.
- Ага.
- И еще я не могу понять, что произошло с цивилизацией моей планеты. Не знаю, куда они все подевались. И почему, тоже не знаю. - Он пододвинул ко мне вторую тарелку с мороженым: - Съешь.
- Хорошо.
Спустя какое-то время я спросил:
- Ты хоть знаешь, где мы находимся?
- Да. В моей галактике. В моем мире.
- Земля тоже в этой галактике?
- Думаю, что нет, Уолли.
- Ага.
Я доел мороженое. Робот убрал посуду. Двигался он, правда, очень медленно. Когда он вернулся, я уже встряхивал одеяло и устраивался на ночлег. Мне так хотелось, чтобы у меня была хоть какая-нибудь книга. Боже мой, я был согласен даже на "Зеленые дворцы" ["Зеленые дворцы" - роман английского писателя Уильяма Хадсона (1840-1922).] или на "Лорда Джима" ["Лорд Джим" - роман английского писателя Джозефа Конрада (1857-1924).]. И даже на "Алый знак доблести" ["Алый знак доблести" - роман американского писателя Стивена Крейпа (1871-1900).].
Робот остановился и посмотрел на меня; руки безжизненно болтались у него по бокам. Это не просто усталость. Я отбросил одеяло и позвал его прилечь рядом.
- Давай. Раз тебе теперь нужно есть, то, наверное, нужно и спать.
Он свернулся рядом со мной под одеялом. Вскоре стало тепло, а потом я, видимо, заснул.
Я проснулся, но глаза у меня еще были закрыты, и я плохо помнил, что видел во сне. Что-то из реальной жизни; скорее всего, что-то хорошее, иначе бы я точно помнил. А сейчас в груди какое-то теплое чувство, даже если спать в обнимку с подушкой, так тепло не будет. Ну и, конечно, эрекция, - правда, тут что-то не совсем как обычно.
О боже, я обнимаю робота.
Я попытался высвободить руку, спокойно, без паники. Интересно, что так щекочет кончик носа.
С трудом открыл глаза. Прямо перед моим лицом чья-то шея. Худощавая, с белой кожей, в обрамлении курчавых светлых волос. Длинные светлые волосы, заплетенные в длинные косы, которые аккуратно уложены вокруг головы…
Наверное, все мышцы у меня напряглись, как при хорошем столбняке. Я глубоко вздохнул, воздух так быстро проскочил по напряженной гортани, что из горла вырвался странный вскрик. Я мгновенно откатился в сторону, поднялся на руки и колени. Одеяло висело у меня на спине, а я так и стоял на четвереньках, выпучив глаза, и сердце бешено колотилось в груди.
Рядом со мной под одеялом, оказывается, лежала нагая девочка. Она повернулась лицом вверх, подняла голову, посмотрела на меня своими голубыми глазами и сказала уставшим и смущенным голосом: "Уолли…"
У меня изо рта опять вырвался странный звук - точно та кой же, какой испускает ошеломленный Джеки Глисон в каждой новой серии "Новобрачных", что-то вроде "хаммминахуммина…".
Девочка медленно села, скрестив ноги, и повернулась ко мне. Глаза ее прояснились, как всегда бывает, когда человек медленно пробуждается от сна. Бледная гладкая кожа, маленькие розовые соски на гладкой, ровной груди, курносый нос с россыпью веснушек, огромные, огромные голубые глаза и никакой одежды, кроме шпилек цвета латуни в волосах.
- Доброе утро, Уолли!
Я плюхнулся на пол. Проглотил комок в горле. По крайней мере попробовал.
- Трейси?
Девочка наклонила голову набок, улыбнулась, и вся комната наполнилась солнечным светом.
- Наверное, так, Уолли. Я та девочка, которая снилась тебе в снах.
- Мои… сны.
Странно. Обычно, когда во рту пересыхает, то пересыхает сразу, и человек замечает это уже потом, а мне сейчас казалось, что язык впитывает слюну, как сухая губка, - медленно и постепенно.
Девочка сказала:
- Да, Уолли.
Как же назывался тот рассказ? Кажется, Сильверберга. Точно помню на обложке цифру семь - седьмая подборка лучшего либо из "Гэлакси", либо из "НФ и фэнтези". Там еще телепат видит мысли людей, как целые предложения бегущей рекламы, соединенные специальными значками.
- Ты… читаешь мои мысли. - Без интонаций. Мне было не по себе.
Девочка поднялась на ноги, потянулась, как потягиваются все люди после сна. У нее еще по-девичьи узкие бедра, а между ног лишь немного светлых волос.
"Ей одиннадцать лет", - подумал я. Я вспомнил, что у большинства девочек груди начинали расти классе в седьмом.
Она заметила мой взгляд, улыбнулась и сказала:
- Ну да. Может, не совсем, как мне хочется. - Потом странно так на меня посмотрела. - А как, по-твоему, я научилась говорить по-английски? Думаешь, простое подражание твоей постоянной болтовне?
Я отвел глаза, щеки у меня пылали. Да. Именно так я и думал.
- Угу. Тебе мешает, что я все время разговариваю? - Я знаю, что это многих доставало, в том числе и моих родителей. Наверное, даже и Марри, хотя обычно он с удовольствием меня слушал.
Девочка сказала:
- Что ты, Уолли! Мне нравится с тобой разговаривать! - Глаза ее засветились. Я вдруг вспомнил, что настоящая Трейси именно так и говорила мне тогда. А эта Трейси (какой-то противный голос в мозгу напомнил мне, что это вовсе не Трейси, а робот) продолжала: - Со мной никогда не происходило ничего более прикольного!
Не происходило с Трейси? Или с роботом?
Я ответил:
- Со мной тоже. - И сел, подтянув колени к подбородку и сжав пятки. Черт побери, ушла бы эта эрекция! Туалет. Надо просто помочиться, вот и все.
Трейси… Нет! Боже мой. Робот! Его светло-голубые глаза неотрывно смотрели прямо мне в лицо, и в них читалось сочувствие. Девочка подошла ко мне, присела на колени, положила свою мягкую, теплую руку мне на колено и, нагнувшись, заглянула прямо в глаза.
Это он. Он, не она.
Мне трудно даже описать, как я струсил в этот момент.
Девочка сказала:
- Хочешь попробовать то, что тебе снилось во сне, Уолли? В твоих снах, правда, мало подробностей, но мне удалось добыть достаточно программного обеспечения на основе Х-хромосом и скопировать инстинктивные модели поведения из твоей генетической матрицы.
Я даже содрогнулся. Какой ужас. Запинаясь, я с трудом произнес:
- Но… ты же еще ребенок! - Настоящей Трейси, моей Трейси, сейчас шестнадцать лет, и она уже девушка. А эта… этот…
Девочка села на пятки. Вид у нее был очень грустный, так всегда выглядела настоящая Трейси - печальной и серьезной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});