Дэвид уронил столик на ногу племяннику.
— Проклятие! — взвыл Стюарт, схватившись за ступню и подпрыгивая на одной ноге.
Но ни «Коул, ни Дэвид не обратили на него ни малейшего внимания. Робин пододвинул кресло к столику и усадил в него старшего брата.
Наконец Делакорт заговорил:
— Хорошо, но скажи мне, чем ты там занимаешься? Ведешь бухгалтерию? Выклянчиваешь здание для миссии? Или выписываешь банковские чеки?
— У меня гораздо больше работы, и ты сам в этом убедишься.
Дэвид поднял руку, словно возражая зятю.
— Это не имеет никакого значения. Я все равно тебя обыграю. — И обратившись к племяннику, продолжил: — Распечатывай первую колоду, Робин. Мы с Коулом вытянем карты и посмотрим, кто с кем в паре. Мужчины, придвинув кресла к столику, вытянули карты. Дэвиду в партнеры достался Стюарт, Робин сдавал первым. Игра началась весьма азартно. Коул и Робин первую партию проиграли, Дэвид же легко набрал нужные очки и вышел в трех конах.
Вторая партия тянулась бесконечно. Удача явно изменила Делакорту. За восемь конов он взмок как мышь и послал за второй бутылкой бренди. Наконец Коул, забрав последнюю взятку, выиграл со счетом семь — шесть. Было ясно, что все четверо засели здесь надолго.
Третью партию команда Коула выиграла «всухую». Уже два — один! Дэвид тихо выругался. У него появилось нехорошее предчувствие.
Неужели он проиграет в карты человеку, ни разу не бывавшему в игорных домах, и зеленому юнцу, еще не достигшему совершеннолетия? Ну уж нет, такому позору не бывать! Он изо всех сил сосредоточился.
Робин раздал карты для четвертой партии. Козырь — бубны. На руках у Дэвида — одна лишь черная масть. Он хлебнул немного бренди для храбрости, склонился над столом и принялся играть так, будто его противником был сам дьявол. Впрочем, Коул уже и впрямь казался ему дьяволом в обличье священнослужителя.
Что касается Робина, то он часто без надобности сбрасывал козыри, но даже с таким неопытным партнером Коулу удавалось выигрывать. После десяти напряженных конов Дэвид и Стюарт все-таки победили, однако Коулу непостижимым образом везло. Дэвид еще никогда не видел столь удачливых картежников. Будь на месте его зятя кто-то другой, менее порядочный, Дэвид, пожалуй, обвинил бы соперника в шулерстве.
Пятая партия оказалась стремительной, как нож гильотины. Уже через два кона счет угрожающе склонился в пользу Коула. Часы пробили час ночи, когда хозяину дома выпало сдавать в последний раз. Он со свойственной ему точностью раздал карты и небрежно открыл козыря — пиковую даму.
Дэвид, судорожно сглотнув, взглянул на стиснутый в руке веер из кроваво-красных карт. Проклятие! Черная дама, точно злая фея, лежала на столике, суля ему три месяца каторжных работ в миссии «Дочери Назарета».
Дэвид рассеянно потянулся к бутылке, стоявшей у его локтя. Коул сделал то же самое.
Уже потом, вспоминая этот момент, Дэвид никак не мог понять, как все произошло — бутылка, опрокинувшись, с грохотом покатилась по столу, бренди залило красивую инкрустацию. Игра была прервана. Дэвид со Стюартом вытерли столешницу носовыми платками и подняли бутылку.
В последний раз оглядев поверхность, Делакорт убедился, что она сухая и что колода и листок с записью очков не пострадали. В этот момент Робин перегнулся через столик к отчиму, снимая карты одной рукой.
— Папа…
— Ш-ш! — прошипел тот с несвойственной ему строгостью. — Во время игры — никаких разговоров.
— Но, папа! — не унимался юноша.
— Все вопросы потом, Робин! — отрезал Коул. — Пожалуйста, не мешай мне сейчас.
Стюарт открыл кон, и вскоре выяснилось, что почти все пики у Коула. Робин играл с мрачным безразличием, но даже ему везло.
Последняя партия была подобна погребальной песне. Получив, наконец, право хода, Дэвид открыл свою карту, но Коул побил ее тузом пик.
Дэвид отчетливо ощутил на шее холодок смертоносного лезвия.
Спустя какое-то время Робин, собрав карты, отложил их в сторону. Коул, закончив записывать, оторвался от учетного листка.
— Ну что ж, джентльмены, выигрыш при перевесе всего в три очка! — объявил он, с торжествующей улыбкой оглядев присутствующих. — Стюарт, ты должен миссии ровно тридцать гиней. Можешь отдать завтра.
— Слушаюсь, сэр.
Коул обратился к шурину:
— А ты, Дэвид, приступишь к работе в пятницу. Судя по всему, тебе не помешают четыре дня отсрочки.
Дэвид провел по лицу дрожащей рукой.
— В котором часу? — пробормотал он сквозь пальцы, словно пытаясь отгородиться от реальности.
— Где-нибудь около одиннадцати. Заедешь, представишься дежурной экономке и начнешь работу. В ближайшие дни я ознакомлю тебя с бумагами и отвечу на все вопросы. На следующей неделе — совет правления, так что тебе надо подготовиться.
— Подготовиться… — эхом повторил Дэвид. Коул взглянул на него с некоторой тревогой.
— Послушай, Дэвид, если это тебя хоть сколько-нибудь утешит, я действительно собираюсь позаботиться о Дженет в том смысле, в котором ты просил. Нам уже достаточно детей, чтобы ощущать себя счастливыми, и я уговорю ее подумать о своем здоровье. — Произнеся это обещание, Коул внезапно хлопнул ладонями по столешнице. — На этом, господа, мы завершаем наш вечер. Я хочу спать.
Уставясь в темный угол, Дэвид медленно отодвинул свое кресло от стола.
— Пойду-ка я в клуб, — проворчал он. — Кажется, мне нужно еще немного выпить. Стюарт сорвался с места.
— Я с тобой!
Коул с легким недовольством взглянул на пасынка. Юному лорду Мерсеру было всего восемнадцать, и перед ним лишь недавно открылись двери заветного клуба «Брукс», но бледное, несчастное лицо Дэвида заставило Коула проявить снисходительность.
— Ну что ж, ступайте. Доброй вам ночи. А ты, Робин, пожалуйста, останься. Нам надо поговорить.
Медленным, тяжелым шагом Делакорт вышел из комнаты в сопровождении старшего племянника. Робин выжидательно смотрел им вслед.
— Вы слишком сурово поступили с Дэвидом, сэр! — с вызовом сказал юноша, как только дверь гостиной затворилась.
Коул встал из-за карточного стола, подошел к окну и сел на длинную кожаную кушетку, дав знак Робину расположиться в кресле напротив.
— Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, — слабо улыбнулся он ему.
Робин, плюхнувшись в кресло, лениво вытянул ноги.
— Скажи, папа, каким образом Дэвид и Стюарт ухитрились нам проиграть?
— Тебе ли спрашивать о таких вещах! — Коул многозначительно подмигнул. — На то была воля Господня…
— Неужели? Значит, это Господь подсказал тебе поменять под столом колоды? А потом — перед тем как сдавать — припрятать три козыря?
Коул грустно усмехнулся.