— Но ты совершенно другой, ты настоящий.
— Снегурочка, я, когда увидел эти глазки, сразу понял, что пропал. Мне еще бабушка перед той аварией сказала, чтобы я ждал перемен.
— Подожди, ты хочешь сказать…
— Да, Анна моя бабушка.
Я ошарашено взглянула на него, и тут же вздрогнула, когда Тимофей резко запрыгнул ко мне на колени. Ох уж эти мужчины.
— Но она сказала, что ей не на что купить елочку и подарок.
— Думаю, малышка, пришло время обо всем тебе рассказать.
— Да уж, было бы здорово, — улыбнулась я, поглаживая котенка за ушком, и наблюдая, как Матвейка, заметив Тимку, потянулся к нему ручками.
— Э нет, дружок, ты ему когда-нибудь точно скрутишь шею, — Сева перехватил поудобнее ребенка и поднялся на ноги, не сводя с меня пристального взгляда.
— Подозрительные слова, однако, Дед Мороз. Чаю?
— Чаю, Снегурочка, чаю.
Мы прошли в кухню, Сева присел с малышом на стул, а я принялась готовить нам чай, все еще находясь в недоумении. Неужели это все происходит со мной? Но как такое вообще возможно, это волшебство? В один день столько невероятного произошло! Разве это не чудо? Я обернулась, на миг застыв взглядом на мужчинах, которых еще с утра здесь не было. Они о чем-то своем общались полушепотом, а точнее, Всеволод что-то рассказывал Матвею, а тот, в свою очередь, внимательно слушал, застыв с приоткрытым ротиком. Это что же теперь получается, если Сева позвал меня замуж, а я согласилась… Ведь согласилась же? Еще бы, разве можно разбрасываться таким подарком судьбы? Конечно, нет! А значит, малыш будет…
— Снегурочка, — вывел меня из мыслей мужчина, и я спохватилась, совершенно позабыв о чайнике.
— Тебе сколько сахара? — тут же спросила, окуная в кипяток обычный пакетик с чаем.
— Два сахара.
Я кивнула, и заварив чай, поставила одну кружку ближе к Севе, но так, чтобы малыш не дотянулся к кипятку, а вторую возле себя. Стоило только присесть напротив, как Тимофей снова оказался рядом, но в этот раз просто улегся в ногах, свернувшись в маленький клубочек.
— Как Матвей себя ведет? Я имею в виду, как вы подружились?
— Ты знаешь, возможно, нельзя так говорить, но хорошо, что такое произошло, не тогда, когда он не все понимал, а сейчас. Просто в этом плане ему со мной лучше. Конечно, было бы куда прекраснее, останься родители живы, но… увы.
— Я уверена, ты хороший отец, и сможешь и дальше быть лучшим для него.
— А ты?
— Что я? — удивленно переспросила, делая глоток ароматного напитка. — Ой, там же еще есть варенье из рябины.
— Не надо, потом, попозже, — попросил Сева, и снова замер на мне взглядом, медленно рукой коснувшись моей руки.
— Что-то не так? — удивленно переспросила, заметив в его красивых глазах неожиданный страх.
— Ты станешь для Матвея мамой? — серьезно, и в тоже время с надеждой в голосе, спросил он, выбивая у меня почву из-под ног.
— Я что-то должна ответить? — дрожащим голосом спросила, хотя понимала, что мне никуда не деться от этих фантастических мужчин.
— Приветствуется только положительный ответ, — нервно ухмыльнулся Горыныч, и, о Боже, крепче сжал мою руку. Сам переживает, а еще пытается поддерживать меня. Ну как, как я могу отказаться?
— Попробую, но для меня это все безумно неожиданно.
— Я знаю, как и то, что ты будешь прекрасной мамой.
— Безоговорочно люблю деток, но когда вот так, как… Ты должен многое мне объяснить, рассказать.
— Прямо сейчас и начну, только спрашивай, что именно тебя интересует?
Я глубоко вздохнула, сделала еще глоток чая, и посмотрев на Матвейку, начала говорить:
— Утром, я пошла за покупками, хотя не собиралась встречать Новый Год, но что-то меня потянуло в ваш район, а там, бредя по заснеженной улочке, совершенно случайно заметила маленькую иголочку на снегу, зеленую и очень ароматную, которая пробудила во мне желание купить хотя бы веточку. На большее у меня денег не было. Ты чего смеешься? — возмутилась, заметив, как Сева пытается скрыть улыбку, прячась за головкой сына.
— Бабушка у меня с приколом, не живется ей спокойно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В смысле?
— Иголочку заколдованную подбросила. Что-то там шептала, чтобы мне невеста встретилась.
— Ты хочешь сказать, что попалась именно я, совершенно случайно?
— Нет, бабушка где-то встречалась с тобой, может на том же рынке пересекались, а она в людях разбирается, их души видит очень хорошо. Можно сказать, насквозь.
— И что же она во мне увидела? — недоумевала я, думая, что, может, все же это происходит не со мной?
— Она увидела правду. Ты замечательная девушка. Да знаешь, как она мне все уши прожужжала про тебя? Весь месяц причитала.
— Месяц?
— А то! «Я приведу ее, я приведу ее к тебе, внучок, вот посмотришь», — сказал он, голосом своей бабушки, вызывая у меня тихий смех.
— Вот и привела, — смущенно ответила, потупив глаза. Было ощущение, что Сева смотрит мне прямо в душу, явно у бабушки нахватался.
— Ладно, поняла, бабушка твоя Иголочку подговорила, — снова хихикнула, тут же добавив: — Если ты говоришь, что не являешься продавцом елок, то, что тогда делал на точке?
— Продавал елки, — хмыкнул он, удобнее перехватывая Матвейку. — Реализатор напился зараза, а мне неудобно было людей дергать, раз обещал выходные. Вот и пошел сам, с меня не убудет.
— А бабушка, значит, знала, что ты будешь?
— Шутишь? Я не удивлюсь, если парнишка и напился не без ее помощи.
— Вот этот у вас весело! А Тимофей? Ой! — ладошкой прикрыла рот, и тут же спросила: — Он, наверное, и вовсе не Тимофей!
— Котенок был без имени, пару дней, как у нас, и никто не знал, как назвать.
— И снова постаралась бабушка?
— А то, она самая. В общем, на счет «нет денег», это она погорячилась. Хотела увериться в своих талантах, в общем, должна была убедиться, что ты та, кто мне нужен.
— И как, убедилась?
— Еще и как! Сказала, что я оболтус, зажал для тебя елку, подсунув несчастную веточку.
— Хи-хи, — улыбнулась я, и поднявшись со стула, прошла к теперь уже своим мужчинам. — У меня что, будущая семья волшебников?
— Немного так и есть.
— А счастливая пара, сбившая меня с ног, карета, парень на машине с кофе, это тоже бабушка Аня?
— Ну, вот это, ты уже сама у нее спросишь. А что, правда карета была? — удивленно спросил Сева, наблюдая, как я, забрав сыночка к себе на руки, принялась его убаюкивать.
— Была, самая настоящая, с лошадями.
— Ну, бабулька гонит, — необычно серьезно произнес мужчина, допивая, наконец-то, свой чай.
— Сева, а Матвейка не голодный? — участливо спросила я, заметив, как малыш стал засыпать, пригревшись в моих руках.
— Чувствует, что ты его, — задумчиво произнес он, понизив голос, — нет, бабушка обо всем позаботилась. Уж поверь мне!
— Ты тоже…
— А я почему?
— Ты позаботился о его жизни, о его будущем, не позволив жестоким людям разрушить человеческую судьбу.
— Теперь он мой сын, и так будет всегда.
— А я буду рядом…. Кстати, — вспомнила еще один момент удивительного дня, — рябина и снегирь, а еще я каким-то образом ощущала на себе чей-то взгляд, вот буквально с того момента, как вышла из кареты. А может быть и раньше?
— Может и раньше этот взгляд следил за тобой, я ничему не удивлюсь. Бабушка та еще колдунья.
Сева остановился напротив меня, приподнял лицо за подбородок, и, склонившись, нежно коснулся губ, даря тепло и заботу через легкий, невесомый поцелуй.
— Но я безумно благодарен ей, что встретила именно тебя, потому что расставаться с тобой я не хочу. Да и сын, кажется, тоже.
Я опустила взгляд, пытаясь понять, о чем он говорит, и смутилась, стало жутко неудобно и чуточку стыдно, ведь мы с Севой не настолько близки, чтобы об этом говорить. Матвеюшка, лежа на боку, сладко спал, сложив губки в трубочку, но что меня смутило, так это его маленькая ручка, сжавшаяся в кулачок, и мило покоящаяся на моей немаленькой груди. Он словно почувствовал материнское тепло, ведь обычно детки, когда кушают мамино молоко, именно вот так кладут ручку. По-свойски, я бы даже сказала по-собственнически, и Матвей словно показывал, что никому меня не отдаст. В душе разлилось приятное волнение и тепло, а в мыслях крепло убеждение, что не смогу, не отпущу, значит судьбой они оба предназначены мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})