— Сексуальны? — Она невольно посмотрела на обхватывающий лодыжку ремешок.
— Конечно, маленькие пуговки с одной стороны… Они интригуют. — Он наклонил голову набок. В его глазах при свете уличных фонарей прыгали дразнящие чертики. Он словно изучал ее лицо, потом посерьезнел.
Инстинкт подсказывал ей не принимать вызов, пропустить мимо ушей его слова и замять случившееся.
Но она все-таки заставила себя посмотреть в глаза Гэбриелу.
— Ты случайно не туфельный фетишист? — беззаботно бросила она.
Стоило посмотреть на вспышку удивления в его глазах. Затем он восторженно засмеялся, и ей стало тепло и приятно.
— Не фетишист, ничему не поклоняюсь. — Он с любопытством изучал ее. — Мне просто понравились… твои туфли.
Райэннон поняла — пауза не случайна. Хитрая улыбка и лукавое выражение лица спокойно и ясно сказали об этом.
Райэннон была счастлива. Она тоже может! Как любая другая женщина, которая ходит в театр, пьет вино и обедает с привлекательным мужчиной. Она тоже умеет вести легкий разговор, отвечать на комплименты, обмениваться шутками с непринужденной беззаботностью. Просто ей нужно больше практики.
И похоже, что Гэбриел хочет ей в этом помочь.
На следующее утро он позвонил ей в галерею.
— Сегодня вечером ты занята?
— Я обещала помочь с концертом в пансионате, где папа. — Обитателей, которые могли принимать в нем участие, готовили неделями. И хотя отец вряд ли что-нибудь понимал, он вроде бы радовался, слушая музыку.
— Тогда, может быть, мы пойдем на ленч, если ты сегодня закроешь галерею пораньше?
Искушение было велико, и она колебалась.
— По правде говоря, в этот уикенд я должна работать над заказом для церкви, если я хочу закончить его к назначенному сроку.
— Тогда в другое время? — после паузы предложил он.
— Пожалуй, так. — Голос звучал несколько рассеянно. В галерее полно покупателей, как всегда в субботу утром. И она должна быть на месте.
— Я напомню тебе. Ты дашь мне знать, когда у тебя будет что-то новое для моего панно?
— Конечно.
Она позвонила ему во вторник.
— У меня готовы эскизы, можешь посмотреть. Когда тебе удобно?
— Если сегодня вечером? — быстро согласился он. — Мы можем обсудить их за обедом, который я тебе обещал.
— Хорошо. Тогда я закончу до семи. — Райэннон совсем не колебалась.
— Ты отдаешь предпочтение какой-то специальной еде? Продукты моря? Или что-то экзотическое, тайское или ливанское?
— Доверяю это тебе. Мне нравится все.
— Женщина, которой легко угодить, — произнес он таким тоном, будто это было первый раз.
— Конечно. Сомневаюсь, чтобы у тебя с этим вообще возникали когда-нибудь трудности.
Он с минуту помолчал, потом засмеялся.
— Спасибо. Я стараюсь.
Наверное, следовало назначить более позднее время, подумала Райэннон, кладя трубку. Теперь придется идти в той одежде, которая на ней. Если она не собирается повторить быстрый рейд до магазинам. Сегодня она надела зеленое, цвета нефрита, платье на пуговицах, с поясом и с вышитым воротником. Туфли тоже зеленые на среднем каблуке. Аккуратный маленький туалет для деловых встреч, но, конечно, не совсем подходящий для обеда в ресторане.
Он приехал на такси и посадил ее в машину.
— Надеюсь, ты выпьешь со мной вина, — объяснил он. — Я не хотел рисковать, садясь потом за руль.
— Я не особенно хорошо одета, — предупредила она.
— Ты выглядишь превосходно, — заверил он, медленно оглядывая ее. — Очень красивая.
Гэбриел со своими широкими плечами умудрился забиться в самый угол, оставив между ними широкое пространство. Но Райэннон все равно почувствовала волну того запаха цитрусовых, который у нее ассоциировался с ним. Это пробудило в ней странное состояние тепла и нежности.
Он спросил ее об отце.
— Кажется… он был доволен. — Отец встретил ее легкой улыбкой. Глаза невинные и пустые. — Персонал очень хороший.
— Наверное, для тебя это некоторая компенсация.
— Да. — Ей так хотелось иметь возможность обо всем рассказать отцу, признаться в двойственном, незнакомом чувстве к Гэбриелу, попросить совета. Она даже пыталась что-то говорить о своей жизни, надеясь, что его несчастный поврежденный ум хоть что-то поймет. Но его редкие ответы не имели никакого смысла. — Я принесла кое-какие эскизы, чтобы ты посмотрел. Покажу их, когда мы сядем.
Он выбрал ресторан, окна которого смотрели на гавань.
Пока они ждали заказанные блюда, Райэннон разрешила ему наполнить бокал бархатистым красным вином, которое он заказал. А сама достала пару набросков.
— Это только идея. Я еще не готова на что-то большее, — объяснила она.
— Понимаю. — Гэбриел обжег ее взглядом. Разглядывая эскизы, он проговорил: — Я никогда не спрашивал, как первый раз ты взялась за мозаику.
— Я только начала работать в лавке бабушки, как уронила довольно красивое блюдо. И оно разбилось так, что не исправить. — Она замолчала, вспоминая. Ее всю трясло, слезы лились не переставая. Какая-то женщина вызвалась помочь. — Одна покупательница предложила сложить осколки в мозаику и показала мне, как это делается. А когда я начала, то уже не могла оторваться.
— Создавать произведение искусства из чего-то красивого, но поврежденного? — Его взгляд стал почти неприятно проницательным. Будто он мог видеть больше, чем она хотела показать.
— Я не всегда пользуюсь обломками, — поспешила возразить она. — Я иногда работаю и со специальными плитками, как классические мастера мозаик. — Она взяла несколько уроков в школе искусств и научилась работать в разных техниках. — Но главное — это не техника, а образ. Вот, например, — оживилась она, — рекламщики вашей компании развивают образ ангела, покровителя и хранителя, закрепляют его в общественном сознании.
— И в таком образе в твоем сознании пребываю я?
— Ты ангел-хранитель. Разве нет?
— Я человек, Райэннон. Не только компания.
— Ты не можешь не накладывать отпечаток своей личности на компанию, которой владеешь, — поспешила она успокоить его.
— Как ты накладываешь на свои мозаики?
— Думаю, что да, — нехотя согласилась она и потянулась за своим бокалом.
— Я должен еще раз посмотреть на украшения вокруг мозаики, которую повесил над дверью, — задумчиво протянул Гэбриел.
Он неудобен, потому что слишком умен. Райэннон так поспешно подняла бокал, что немного вина пролилось на стол.
— Ох, — она огорченно поставила бокал.
Гэбриел взял салфетку и аккуратно вытер ей руку.