всё сделаю! Всё всё!
— Это, — она подняла сверток. — Карта. По ней дойдешь до Зеленого холма. Там живёт колдун, Добромир. Скажешь, что от меня, карту покажешь, а уж он тебя домой переправит.
— А вы не можете?
— Чтобы такие дела совершать, трава нужна особая. Здесь такая не растет. Это, — потрепала пальцами мешочек перед моим лицом. — Чтобы через лес пройти. Насыпь семян на ладошку, бросай себе под ноги и иди. Лес сам перед тобою расступится. Где мельница, знаешь?
— Знаю.
— Ночью, перед рассветом туда придешь, к самому лесу, и все сделаешь. Да смотри, до первых петухов успей. Не успеешь, останешься здесь — один у меня такой мешочек остался. Тогда и сама погибнешь и других за собой потянешь. Бойня будет страшная, кровавая. А ты в самом центре её окажешься.
— Мамочки… — тихо шепнула я, неживая.
— Да смотри, никому ни слова. С собой никого не бери и о том, что сказала тебе — молчи. Иначе всех погубишь.
— Х-хорошо. Я поняла.
— Ступай, милая.
Я поднялась из-за стола, переставляла одну за одной ватные ноги и продвигалась к выходу.
— Подожди, — остановила меня Нюра, выудила из сундучка бутылëк и протянула мне. — Вот ещё, держи. На всякий случай. Снадобье специальное. Любому язык развяжет. Две капли добавь в напиток и спрашивай. Только не переборщи, а то всякое может случиться.
— Спасибо вам.
Старуха долго смотрела мне вслед, пока за изгибом дороги не скрылся её дом и двор с цветами. Прийти в себя не получалось очень долго. Я шла по дороге, крепко сжимая в руках данные мне бабой Нюрой вещи, и пыталась переварить все, что услышала. Мне было страшно. Очень. Так, что зубы сводило.
Но самое главное, что теперь у меня в руках был ключ к спасению. Осталось только выполнить все безукоризненно. И молчать. Пусть Дарëна хоть пытает меня, ни слова не скажу. Ради её же блага. Блага её семьи, всей деревни и моего собственного. В темном тоннеле, по которому я пробиралась все эти дни, наконец, забрежжил лучик света.
— Я выберусь. Вернусь домой. Должна вернуться.
Расправив плечи, я твёрже зашагала вперёд. Должна вернуться. И вернусь. Во что бы то ни стало.
Глава 8
Побег
Сложно сказать, сколько времени я провела в доме у старухи. Мне казалось, не больше получаса, но послеполуденные тени говорили, что гораздо дольше
До дома Дарëны я тоже дошла не быстро. Во-первых, до него было далеко. А во-вторых, даже будучи вдохновленной надеждой выбраться отсюда, все равно ощущала одеревеневшие от паники мышцы, а в голове крупной надписью мигали слова бабы Нюры: «Гибель». Тряхнула головой, выбрасывая из неё дурные мысли, но они упрямо возвращались обратно в черепушку. «Бойня будет страшная, кровавая. А ты в самом центре её окажешься» — тут же проплыли перед глазами картинки из школьных учебников о Второй мировой войне. Дрожь пробежала по спине.
— Тоже мне. Нашла вояку.
Решив, что бабка могла и приукрасить реальность, я постепенно обретала спокойствие. Не то, чтобы мне удалось полностью успокоиться, но сердце теперь стало колотиться чуть медленнее, а дыхание принимало привычный ритм.
— Все будет хорошо. Все точно будет хорошо. Потому что иначе быть не может, — настраивала я себя. — Не сметь думать о плохом!
У знакомого забора издалека разглядела суету. Две рыжие женщины о чем-то оживленно спорили на повышенных тонах. Дарëна кричала что-то матери, та отвечала с не меньшим напором. В конце концов, дочь сорвалась с места и рванула в противоположном от меня направлении.
— А-ну стой, паразитка! — крикнула Ульяна и бросилась по следам беглянки.
Ещё ничего не понимая, я побежала следом. Дарëна, для которой такие марш-броски были привычным делом, улепетала на сотню метров вперёд и, не сбавляя темп, драпала от матери. Ульяна же старалась не слишком отставать и умудрялась, не сбив дыхание, кричать ругательства в спину стрекозе.
— Вот я тебя поймаю… Ну ты попляшешь у меня, Дашка! Так крапивой отхожу, весь зад волдырями пойдет!
Скорость, с которой удалялась рыжуля, говорила о том, что между двумя родственниками произошло что-то серьезное. И меня это немало тревожило.
Почти выплевывая легкие, я добежала вместе с этими двумя до конца деревни. Даша все так же бодро бежала к мельнице, Ульяна следом, а я тащилась позади всех. По возвращении надо бы почаще появляться в зале, а то даже стыдно за свою физическую форму. На фоне Даши и её мамы я выгляжу, как старое, полуразвалившееся барахло.
Добежав до местной высотки, Дарья схватила лестницу, приставила её к стенке и, ловко поднявшись наверх, юркнула в окно. Перегнулась наружу, кряхтя втащила лестницу внутрь и с улыбкой победителя смотрела на мать.
— Выходи!
— Неа, — дразнилась рыжая.
— Выходи! Хуже будет!
— Нет, сказала! — крикнула Дарëна. — И Васька мне никакой не нужен!
— Выйдешь, как миленькая!
— Сама за него и иди, раз он тебе так нравится.
— Тьфу, зараза! — рассердилась Ульяна. — А вот тогда и сиди там. Утром Василий приедет и выдадим тебя за него прямо здесь. Может, хоть дурь из тебя за ночь повыйдет.
Ульяна дернула входную дверь. Та не поддалась, и женщина прижала её доской, лишая Дарëну шанса открыться изнутри.
— Запирай, запирай! Только я все равно сбегу, — кричала рыжая матери, а голос её срывался от обиды.
— Тимофей! — кривнула Ульяна мельника, показавшегося чуть вдалеке с мешком. — Подержи здесь эту пиявку. Пусть до утра подумает.
Тимофей глянул на окно, на хмурую моську Дарëны, потом перевел взгляд на мать.
— О чём же думать-то? — спросил он с сомнением.
— О том, что жизнь свою губит и сама того не понимает. Завтра жених приедет. Молодой, с достатком, а она нос воротит.
— Да сволочь твой Василий! — кричала со слезами Даша. — А ты дочь родную ему отдаешь! Не жалко?!
— А тебе все плохие! — рявкнула Ульяна. — Одна ты хорошая. И жалко тебя, потому что глупая! Да на тебя уже