Читать интересную книгу Антифальшь - Анна Веди

– Пошла, – крикнул инструктор, перекрикивая гул самолёта, и подтолкнул меня в открытое пространство.

Я вылетела. Три секунды свободного падения, я растерялась, стала считать, дёрнула кольцо, и в тот же момент меня подбросило – это открылся купол. Я посмотрела вверх – он целый, невредимый, без дырок, всё, как положено. Я была счастлива, пережив жуткий страх в самолёте перед прыжком. Но важно пережить страх и также важно довериться инструктору, технике. То есть надо доверять больше. Ну, и конечно, смотреть, с кем имею дело. Прыжок с парашютом – это класс, драйв – чувствую себя героем. Я сделала это, всё остальное кажется несущественным.

А что это за любовь к мужу? Я же знаю, что он наркоман. А я взрослая, самостоятельная, сама принимаю решения. Наконец-то я живу своей жизнью. О, я хозяин, волшебник своей жизни. И никто не сможет её у меня забрать. А муж, что муж… Перед сном говорила себе, что люблю его больше всего на свете. Я и про Ярослава так говорила и думала. Это получается уже созависимость. А здесь корни в низкой самооценке. Я ценю себя, люблю и уважаю. Я достойна всего самого лучшего, что может предложить мне жизнь.

Вот нарисовал меня художник. Какой-то холодной люди видят меня. Красивая, но несколько грубая, жестокая, злая. Вот и он также меня увидел. Но это его творение, восприятие. Все видят меня по-разному, в силу своих проекций. Девяносто пять процентов окружающего мира – чистая проекция. Оставшиеся пять – тоже. Весь мир иллюзия и проекция. Значит, когда мне не нравится окружение, я не нравлюсь себе. Как человек относится к себе, так и окружающие к нему. Моя любимая книга в детстве была «Пиноккио», там Буратино превратился в красивого юношу. Мама всегда повторяла фразу из неё: «Непослушные дети заканчивают тюрьмой или больницей». Вот так родители программируют будущее своих отпрысков.

Думаю, у меня были две страсти в жизни – к мужчинам и к наркотикам. Из мужчин – это были всегда наркоманы. К «независимым» влечения не было ни к кому. Страсти к мужчинам. И почему мне нравится это? Это как самоотречение от себя. Я ведь могу испытывать страсть к творчеству, к спорту, к красоте, наконец. Волшебное чувство влюблённости. Эйфория. Как мне нравится обманывать себя. Я в постоянной иллюзии пребываю. Жизнь реальна, наверное, я не хочу это признать. А что я хочу, что мне надо? Мало людей хотят знать реальность. Все привыкли жить в розовых очках, постоянно зашоренными, лишь бы не видеть грязь и убожество этого реального мира. А, может, я так думаю, потому что сама психолог и познаю себя. Другие, может, и в ладу с собой, хотя нет, это невозможно. Вон сколько окружающих меня людей, за исключением единиц, все неосознанны. И как жить в этом мире?

Я прыгнула с парашютом второй раз. Сейчас было лучше, чем в первый, уже не было страха, и я смогла рассмотреть в иллюминатор окрестности перед прыжком. Выпрыгнула, отделилась, почувствовала свободное падение, покрутилась в воздухе, так как стропы были закручены, и летела, развернувшись по ветру, оглядывала окрестности. Красота! Меня смутило препятствие внизу – парашютист собирал свой парашют, а мне казалось, что я лечу на него. Я кричала «воздух, воздух», а он меня не слышал. В итоге, я не успела сгруппироваться перед приземлением и стукнулась попой. Было больно, и потом болела голова. Инструктор сказал, что мне не надо больше прыгать. Вот он, наглядный урок. Когда я беспокоюсь о других, набиваю себе шишки. А если поступать таким образом, что когда я хочу позаботиться о другом, думать прежде, зачем мне это надо, учесть свои интересы и не навредить себе? Если мне идёт в ущерб забота о другом, тогда зачем мне это надо? Альтруизм? Что я получаю для себя с этой заботы? А, может, ему эта моя забота и не нужна? Там, да, растерялась в воздухе. Прыжок с парашютом – это как процесс рождения ребёнка. Самолёт – это утроба матери, а парашютист – новорожденный, который отделяется, рождается. И вот он выпрыгивает из самолёта, жутко, конечно. Как и ребёнку страшно выходить из тёплого пространства в материнском лоне. Вот и в первый раз было очень страшно, а второй раз уже не так. Первые роды всегда тяжелее, чем вторые.

Проснулась, как будто по-другому всё. Сны снились о моей миссии, и что не будет у меня детей. Кажется, что успокоилась я, торопиться не надо и не надо бояться рожать. И вообще, где я буду жить? Может, планировать без учёта семьи, мужа и ребёнка? А, может, это просто защитная функция психики, и я защищаю себя, чтобы не переживать свою семейную неустроенность, свою ущербность? Хочу ли я детей? Кажется, нет. Я транслирую через Вселенную свои мечты. Кажется, мне нужна чья-то жизнь, так проще – раствориться в чужой и не нести ответственность за свою жизнь. Так большинству проще, так все и делают, копируют жизни родителей или нагружают детей своим смыслом, своими нереализованными планами и проживают не свои жизни.

Вот опять вспоминаю мужа… Как он был жесток со мной и груб то морально, то физически. Я позволяла ему так с собой обращаться. Почему я чувствую себя под защитой, когда меня унижают и наказывают? Приятное чувство спокойствия. Как в детстве. Мама наказывала, эмоционально насиловала, унижала, значит – любила. Но тем не менее я не могу долго терпеть это. А потому что роли должны меняться, как в игре, тогда будет баланс. Это мне надо было для реализации своей потребности в защите. Я сама себя не могу защищать. Но я не беззащитная и не беспомощная. У меня потребность в защите, надёжности. У меня сформирована с детства защита через унижения и недостаток уверенности в себе, страх, как бы ни заметили мою неполноценность. Вот всё поэтому и происходит. Это кончится когда-нибудь?

Ну, а скольких я бросала, выгоняла, и кто это был? Разные, если посмотреть. Были и те, которые меня бросали. Но они и не ищут со мной встреч. А тех, кого я бросила, я могу найти, но практически всегда не хочу. Какая разница, кто кого бросал? В любом случае в конфликте виноваты оба. И один из участников провоцирует. Я всю жизнь реализую свой садомазохизм. Вступаю в отношения с мужчинами, устраиваюсь на работу. Но поскольку это взаимосвязано, то мне необходимо не только мучиться, но и мучить. Пусть это будет теперь верховая езда, серфинг, да что угодно. А работу и мужчин буду выбирать по-другому принципу. Работа – удовольствие, игра, самореализация, самовыражение, деньги. Мужчина – отношения, взаимоуважение, взаимодоверие, взаимопонимание, любовь, дружба. И не забывать о своих ценностях – спорт, духовное развитие, путешествия, творчество, здоровье».

– Ты всё не работаешь? – вопрошала мама.

«Прямо бесит меня. Да это у них работать важно и деньги получать».

– Я работаю над собой.

«Им это непонятно. Другой уровень, другое мировоззрение».

Молчание.

– Что, не поняла? Чем ты занимаешься?

– Ну, вообще-то я работаю так: дома, для себя, сама… – Нино начала говорить, оправдываясь и напрягаясь.

«Вот если бы меня не дёргали, если бы я могла работать сама дома, так иногда выходить или в кабинете у себя и ни от кого не зависеть. Вот так мне нравится».

– Ну, ты не зарабатываешь денег, сидишь у брата на шее. Я его рожала не для того, чтобы он тебе помогал.

– А для чего? – Нино начинала звереть от таких слов мамы. Она ещё никак не могла принять свою маму такой, какая она есть, и реагировать спокойно. Назревал скандал. – Для чего ты вообще нас рожала? Чтобы реализовать свои эгоистические потребности?

Нино знала, что это бесполезный разговор. Она никогда не поймёт и не будет мыслить по-другому. Но это понимала Нино только на уровне разума, чувства и сердце её обливались кровью от подобных речей мамы. Она знала, что это её путь, и она должна была его пройти, чтобы выполнить свою миссию. Чётко она пока не представляла своего предназначения, но где-то внутри было чувство.

«А почему я люблю так долго спать? Может, потому что родилась в шесть утра. До шести утра я боролась за жизнь, хотела родиться вопреки моей маме, она очень долго меня рожала – не хотела. А потом родилась и уснула наконец-то. Мама у меня тревожная, беспокойная. А я люблю спать до обеда, а потом до поздней ночи работать. Так было у меня и в институте, и на работе, везде и всегда. Как же ненавистно мне было ходить в садик и в школу, я же по утрам испытывала постоянный стресс. А есть ли связь между тем, во сколько родился и кем стал в жизни? Как её прожил? Кому-то же комфортно вставать рано, а кому-то – нет. Традиционно рабочий день начинается в девять – десять часов утра, а то и раньше. Для придерживающихся такого графика спать допоздна и ночью бодрствовать – не стандарт. И, например, люди, которые родились утром в результате долгих родов, любят спать до обеда, а потом всю ночь работать. Мне нравится спать до двенадцати часов, хотя и говорят, что вставать рано утром правильно – эффективнее работает мозг. Так же полезно, как и не курить. Ладно, постепенно я сделаю из своего тела машину, которая будет выполнять мои желания и мечты.