— Замрите, идиот! — шепчу я. — Иначе этот морской козел меня второй раз лишит девственности. Судя по его попыткам, это еще один ваш брат, который внезапно нашелся.
— Очень остроумно! Не могу я замереть, — нервно сучит ногами Марк. — Этот краб меня сейчас насильно обращает в иудаизм.
— Что вы ерунду порете? В каком смысле?
— Он мне пытается сделать обрезание нестерильной клешней, — жалобно скулит Марк, тыкаясь лицом в мое плечо.
— А мне, думаете, лучше? У меня с одной стороны острая клешня, с другой — ваш… овощ-переросток! У вас даже краб превращается в насильника!
— Наш овощ-переросток, — немедленно отзывается мое тело. — И эта крабовая скотина пытается сейчас превратить наш овощ в салат. А мы этого не допустим! Нет шинковке выставочных экземпляров кабачкового урожая! Такую красоту нужно демонстрировать целиком! Убери клешню, королевский насильник!
— Нашли время, — злится мозг. — Мы сейчас теряем миллионы инвестора. А ты про ерунду, тупая тушка!
— Дурак ты извилистый! — огрызается тело. — Богатых мужиков на свете много, а мичуринцев мало! Не дам пустить самое дорогое на консерву! Мы за натуральный продукт!
— Что здесь происходит? — раздается тихий властный голос.
И я чувствую, как температура в комнате падает градусов на двадцать и в воздухе медленно образовывается морозное облачко. Мы с Марком синхронно поворачиваем головы. В дверях стоит Эйтан. Рядом с ним торжествующе ухмыляется Виктор. За ними — шеф с квадратными глазами и Артем, явно потерявший дар речи.
— Виктор, возьмите наши вещи, пожалуйста. Мы уезжаем, — ледяным тоном провозглашает инвестор, с ненавистью глядя почему-то на меня.
Ах да, конечно! Он же женоненавистник! Поэтому Марк здесь как бы ни при чем, а виновата во всем я.
— Зачем уезжаем? Куда уезжаем? — вместо обычного рыка из горла Сан Саныча вырывается писк.
Он прокашливается, нервно моргает и перегораживает инвестору выход.
— Тут же нужно разобраться! — обычный бас возвращается к шефу в компании с нервной одышкой.
— В чем разбираться? — Эйтан презрительно щурится. — Я не стану вкладывать деньги в бизнес, где узаконен блуд. Никогда не видел подобной наглости и мерзости! Чтобы персонал занимался сексом прямо на рабочем месте посреди белого дня.
— А у некоторых такая фишка: их возбуждает, когда вот-вот могут поймать. Обычно это бывает, когда нормально не получается, вот и ищут адреналин, — вмешивается в разговор Артем, но тут же умолкает под яростным взглядом Кинг Конгыча, лицо которого превращается в надпись на трансформаторной будке: "Не влезай! Убью!"
— А меня это почему-то не удивляет, — ядовито изрекает Виктор. — Я привык к тому, что Виктория Алексеевна — это вечный источник хаоса. Жаль, что я раньше не знал, что она здесь работает. Мы бы с вами, Эйтан, кучу времени и сил сэкономили бы. Потому что она — наглядный пример непрофессионализма, инфантильности, беспомощности и полного непонимания того простого факта, что ей нельзя занимать ответственные должности, требующие принятия важных решений.
Вот дрянь! Тут же пнул меня, лежачую, ногой в кованом сапоге. А еще удивлялся, почему я не хотела за него замуж выходить. Все наши с ним отношения были сплошным унижением меня и восхвалением его неисчислимых достоинств. Всё, что мне дозволялось — это молча восхищаться им и каждую минуту благодарить судьбу за то, что он есть у меня. Поэтому после нашего расставания, вернее, после моего побега, я и решила, что больше никогда не буду зависеть ни от одного мужчины.
И вдруг Марк поворачивает голову и произносит ледяным тоном:
— Не смейте оскорблять мою невесту, Эйтан!
Мы с крабом аж подпрыгиваем одновременно, лежа под Марком. А он закусывает губу, бросая на меня испепеляющий взгляд, потому что краб явно дает волю клешням и проникает еще глубже в основное овощехранилище.
— Что? — приподнимает бровь Виктор. — Невеста? Это вы о ком?
— Это я о Вике, — поясняет Марк и добавляет: — Я прошу прощения за этот конфуз! Мы с Викой просто вчера подали заявление в ЗАГС. А времени отпраздновать не было. Вот и накрыло… покрывалом. Это, конечно, не умаляет нашей вины, но одно могу сказать точно: блуда здесь нет и близко. Мы без пяти минут женаты.
Немая сцена. Лицо Эйтана смягчается. Физиономия Виктора вытягивается от удивления. Кинг Конгыч нервно и шумно глотает, выпучив глаза. Он хочет что-то сказать, но горло явно перехватывает спазм, и из его рта вырывается сдавленный заикающийся хрип:
— Это я ви… ви… ви… гхе-гхе! — он прокашливается и продолжает обычным басом: — Это я виноват, Эйтан! Они ж ко мне пришли еще… эээ … вчера. И говорят: "Папа, дай выходной. Хотим, говорят, плодиться и размножаться прямо как по Святому, значит, Писанию. Так хотим, что аж челюсти сводит". А я что? Я выходной не дал. Работать нужно. И говорю им: "Потом, дети мои, будете плодиться. Святое писание никуда не убежит". Я прав? — он наклоняется к Эйтану с высоты своего гигантского роста.
— Ну это да, логично, — соглашается инвестор. — Бизнес прежде всего. Но вообще-то нужно размножаться после свадьбы, а не до.
— Некоторые даже это делают вместо свадьбы, — едко замечает Виктор.
— И неоднократно, — немедленно поддерживает его Артем.
— Нет, нам с ними не по пути! — радостно потирает руки Сан Саныч. — У нас всё по понятиям. То есть, я имел ввиду: по уголовному кодексу. Гхм… в смысле: по закону божьему. Свадьба, кольца, цветочки-веночки — это все мелочи. А ЗАГС — это уже официально женаты. Всё! Повязали пацана! Даже если только подали заявление. Назад дороги нет! Но пасаран — как говорится. Руссо туристо облико морале! А бедным детям и размножаться-то особо некогда. Поэтому всё на бегу, на лету. Вот и накрыло. Природа-мать догнала. Сами понимаете. Мы все в этом возрасте когда-то были. Кстати, разрешите вас на свадьбу пригласить.
— С радостью, — улыбается инвестор. — Назначьте дату и я приду. А пока давайте не будем смущать почти молодоженов.
— Конечно! — у шефа от усердия аж глаза на лоб выезжают. — Вы правы. Мы тут стоим, а там люди лежат, можно сказать, сэндвичем. Кошерно, правда, лежат, но всё равно неудобно как-то. Пойдемте, я вам дам другой люкс. Тоже президентский. У нас их два. На всякий пожарный. Если вдруг демократия учудит. Не дай бог, конечно, тьфу-тьфу-тьфу! Но мало ли! — шеф аккуратно, но настойчиво теснит Эйтана в коридор.
Оборачивается на пороге, делает страшные глаза и бьет себя кулаком по лбу, потом по крепкому заду, а потом снова по лбу, показывая нам с Марком, в каком именно месте находятся наши мозги.
Виктор замирает на пороге, презрительно глядя на меня, и шипит:
— Ты совсем скатилась. Я, конечно, знал, что без меня тебя понесет, но не думал, что настолько. Хотя вполне понятно, почему. Возраст, часы тикают, кандидата достойнее меня тебе не найти. А понижать планку не хочется. Но не так же, Вика!
— Пошел вон отсюда! — шепотом кричу я.
— И побыстрее! — добавляет Марк.
Виктор хмыкает и уходит. Артем, наоборот, влетает в номер в таком бешенстве, что я даже немного пугаюсь. Потому что привыкла уже к тому, что этот красивый шалопай всегда на расслабоне и позитиве. А сейчас он просто вибрирует от гнева.
— Значит, мужчины тебе не интересуют, Вика, да? — шипит Артем. — Только карьера? Какой у тебя интересный подход к рабочему процессу!
— А тебе какая разница? — тут же взрывается Марк. — Выйди! Нам нужно встать.
— Молодец, брат! — усмехается Артем. — Успел раньше меня. Как твоя мамуля с нашим отцом. Главное, чтобы не закончилось так же. Я только одного не понимаю: когда вы успели спеться?
— Пошел вон! — орет Марк. — Не твое дело!
— Артем, пожалуйста! — устало шепчу я. — Мне очень нужно встать.
— Ладно, Вика, ради тебя. Но мы еще это обсудим.
Артем складывает пальцы пистолетом, направляет на Марка, щелкает языком, имитируя звук взведенного курка, и выпаливает:
— Тыдыщ!
Гипотетически убив соперника, он выходит. Осторожно начинаю выпутываться из шёлкового плена. Первым делом берусь за клешню краба, чтобы она не скользнула дальше. Не дай бог! От изнасилования морским гадом меня и так отделяют всего-то пару сантиметров! Так что сначала нужно нейтрализовать поползновения этой королевской сволочи. Отвожу клешню в сторону.