Читать интересную книгу Сомнение Гурова - Николай Иванович Леонов

второй почему-то воняло капустой, мясом, еще какими-то продуктами. В ней было намного теснее и еще жестче. Мне кажется, что машина, на которой меня назад везли, была старая.

– Так-так, – проговорил сыщик. – Я вижу, ты хорошо запоминаешь не только все то, что видишь. Это просто замечательно. Скажи, какие звуки ты слышала в доме у бандитов кроме их разговоров?

– Я много чего слышала, – ответила Ирина. – Громче всего там петух кукарекал. Он, наверное, каждый час кричал, я его хорошо слышала. Еще корова мычала по утрам и вечерам.

– Значит, там была корова? Интересно. Может, еще какие-то животные? Например, овцы? На Кавказе обычно держат их.

Девочка отрицательно покачала головой и сказала:

– Нет, овец я там не слышала. Я бы поняла, знаю, как они блеют. Вот коза, кажется, была. Она кричала несколько раз. Еще поросята хрюкали.

– Поросята? – с удивлением произнес Гуров. – Ты уверена?

– Да, их ведь ни с кем не спутаешь. Ну, может, не маленькие поросята, а взрослые свиньи. Но мне все же показалось, что поросята. Они хрюкали, а потом один из них страшно визжал. Наверное, его зарезали. Потом мне дали котлеты из свинины.

– Понятно, – задумчиво произнес сыщик. – У меня остался один вопрос. Я должен знать, как это было, когда бандиты ножом обрезали тебе ногти. Но если очень страшно вспоминать об этом, то не надо.

Гуров заметил, как при этих его словах дернулась Екатерина Зимина, которая до этого неподвижно сидела в сторонке. Возможно, она хотела вмешаться, сказать дочери, чтобы та не отвечала на этот вопрос.

Но Ирина опередила свою мать.

– Нет, ничего страшного, я могу об этом говорить, – произнесла она. – Если нужно, то я расскажу. Они тогда вошли ко мне все четверо. Зухра, Фатима и Руслан схватили меня и держали. Ахмат вынул свой кинжал и стал резать мне ногти.

– Он что-то говорил при этом?

– Сказал, что терпеть надо.

– То есть он не угрожал, не говорил, что это тебе наказание?

– Нет, ничего такого не говорил. Сказал, что мне нужно ногти подстричь, а то очень длинные выросли. Хотя нет, неправда. Это не Ахмат говорил, а Зухра. Мне не больно было, только страшно.

– А как ты считаешь, Ахмат – он злой человек? Жестокий?

– Да я бы не сказала. Не особенно злой. Из них самая злая – это Зухра.

Гуров сделал последнюю пометку в блокноте, встал и произнес:

– Большое спасибо тебе, Ирина. Ты мне рассказала много важного. Сейчас я пойду. Час уже поздний, тебе, наверное, спать пора. Возможно, я еще раз к вам зайду, если у меня возникнут новые вопросы. А пока до свидания. – Он пожал девочке руку, прямо как взрослой, и вышел из детской комнаты в сопровождении хозяйки дома.

Они вместе спустились по лестнице, и тут Гуров увидел представительного мужчину лет сорока, сидящего в гостиной.

Заметив сыщика, он встал, шагнул ему навстречу и сказал:

– Я Зимин. Полчаса назад вернулся с работы, но не хотел вам мешать, не стал заходить в детскую. Скажите, Ирина вам рассказала что-нибудь важное, чего вы не знали?

– Да, ваша дочь – замечательный свидетель, – ответил Гуров. – Она очень наблюдательная, и у нее прекрасная память. Да, девочка рассказала мне много важного, интересного.

– Вы всерьез рассчитываете найти этих бандитов?

– Я не просто рассчитываю, – заявил Гуров. – Я убежден в том, что мы их найдем и задержим. Все они непременно предстанут перед судом.

– Хотел бы я иметь вашу уверенность, – пробормотал Зимин. – Ваши коллеги здесь, в Замостье, мне таковой не внушили. А я очень хочу, чтобы преступники понесли наказание.

– Значит, у нас с вами общие интересы, – заметил Гуров.

– Вы ведь сейчас в гостиницу? – спросил хозяин дома. – Или еще куда-нибудь?

Сыщик взглянул на часы. Было около десяти вечера.

Он пожал плечами и ответил:

– Куда же в такое время? Поеду в гостиницу.

– Юра вас отвезет, – сказал Зимин. – Я ему сказал, чтобы не ставил машину в гараж. Он ждет.

– Хорошо, спасибо, не откажусь.

Глава 6

Гостиница «Эталон» находилась на другом конце города, далеко от дома Зиминых, однако водитель Юра довез сыщика до места минут за сорок. Это явно был настоящий мастер своего дела.

Так что часы еще не показывали одиннадцать, когда Гуров поднялся по лестнице, вошел в свой номер и увидел, как Стас накрывал на стол. Там уже стояла тарелка с горой колбасы, нарезанной толстыми ломтями, еще одна с вареной картошкой. В этот момент Крячко выкладывал на третью тарелку корейскую морковь из банки.

Он бросил взгляд на лучшего друга и сказал:

– Хорошо, что ты пораньше пришел. Я уже думал, что к полуночи заявишься, никак не раньше. Поэтому и чай не стал заваривать, решил, что он остынет. Мой руки и садись к столу. Ведь ты, как я понимаю, не ужинал, да?

– Правильно понимаешь, – ответил Гуров, направился в ванную и уже оттуда спросил: – А почему ты решил, что я вернусь не раньше полуночи?

– Ну так ведь ты отправился с детьми беседовать, – сказал Крячко. – А детское время, как известно, длится до полуночи.

Лев Иванович помыл руки, вернулся в комнату, сел за стол и произнес:

– Это ты хорошо придумал насчет ужина. Я ведь сегодня еще и не обедал. Так что у меня возникает сомнение. Хватит ли нам той еды, которую я вижу на столе?

– Надеюсь, что хватит, – ответил на это Крячко. – В противном случае добавим из холодильника. Там еще палка колбасы лежит.

– Вот и славно. Если так, то все в порядке, – сказал Гуров.

Крячко подвинул к нему упаковку пакетиков с заваркой, разлил по стаканам кипяток, и друзья принялись за ужин.

Минут десять прошли в молчании, затем Лев Иванович спросил:

– Ну и как?.. Ты успел со своими свидетелями побеседовать?

– Успел, – сказал Крячко и согласно кивнул. – Мальчишка этот, Женя Эткинд, оказался на редкость смышленым. Находясь в руках у бандитов, он, оказывается, ни капельки не боялся, старался все запомнить и сегодня много чего любопытного мне сообщил. Например, что одна из женщин-тюремщиц, которую звали Зухра, все время носила под платьем шаровары. То есть совершенно мусульманская такая особа. А вот Фатима никогда их не надевала. Еще он упомянул, что в доме несколько раз пахло дымом. Из чего мы с Женей сделали вывод, что там топилась печь, причем, скорее всего, углем, потому что мальчик ни разу не чувствовал запаха, который бывает от горящих дров. Он его знает, потому что его папа любит жарить шашлык на дровах.

– Какое у вас, однако, единодушие